Алая сова Инсолье 2 (СИ) - "Carbon" - Страница 15

Инсолье

— Ты охренел, скотина?! — Я в жизни еще так не орал. Да потому что меня в жизни так не подставляли! — Какой еще старший родственник, падла ты пернатая?! С чего вдруг?!

— С того, — спокойно и немного ехидно ухмыльнулся алый гад. — Да, побратимство на крови обычно равное. Но видишь ли… эта клятва действительно подтверждает уже имеющиеся связи между людьми, ты насчет вашей не совсем законной женитьбы правильно нашептал Имран. Только забыл, что между мной и этой девушкой связь тоже существует, причем довольно давно. Она — моя сестра. Младшая. Кровью мы обменялись еще в детстве. А ты — ее муж. То есть по отношению ко мне — младший родственник, еще и примак. И должен слушаться. Во всяком случае, в том, что касается вашей с Имран безопасности. А не будешь слушаться — я имею полное право задать тебе перцу. И магия клятвы мои действия только одобрит.

— А не пойти бы тебе лесом, шаттов «родственник»! Будь ты хоть сорок раз ее старшим братом, твоя сестра ушла в новую семью! Нет у тебя над нами никакой власти, петух общипанный! — Я понимал, о чем распинается паладин. Но признавать это вслух не собирался.

— Не было бы, если бы ты не побратался со мной через кровь. — От паоловской улыбки меня чуть наизнанку не вывернуло — вот же мразь хитрожопая! А таким дуборосиной прикидывался. — Я ведь не зря сначала обвенчал вас, как ты и настаивал с пеной у рта, и только потом побратался. Наша с тобой клятва учла все обстоятельства и закрепила тебя при мне как младшего родича по крови. Я не в восторге от такой занозы в неудобоназываемом месте, но теперь буду о тебе заботиться как настоящий старший брат. И начну с того, что не разрешу орать. Голос сорвешь. Горло будет болеть.

— Что?! — Я аж осип от злости. Или не от злости? Шатт… никогда не слышал, чтобы магия клятвы так действовала: запретил старший младшему орать — и у того голос пропал. И потому упрямо сипел дальше: — Да быть не может… кха… это так не работает!

— Может, и не работает, — удовлетворенно кивнул Паоло. — Но лучше не ори. Мало ли.

— То есть ты теперь собираешься нами помыкать, как своими игрушками? Ты серьезно думаешь, что я рано или поздно не найду выход из этого унизительного положения? — возмущенно шипеть я тоже умел.

— Между нами не рабская связь, а братская, — с рожей терпеливого святого напомнил Паоло. — Будь добр, сними веревки. Пожалуйста. Мне кажется, что вы оба в плохой форме. Надо обустроить лагерь и проверить, что там с вашим здоровьем.

— Р-р-р-р… — Я лишь силой воли остановил свои руки, уже потянувшиеся к путам. — Убью! — Пришлось стиснуть зубы, сопротивляясь магии.

— Не убьешь, — спокойно покачал головой козлина совиная. — Клятва не даст.

— Значит, не я убью. Свин! — Из кустов показались два красных глаза.

— Причинение косвенного вреда, — напомнил формулировку Паоло, но на угрюмое клыкастое рыло в рамке из листьев покосился с некоторой опаской.

— А я не причиняю, сучий выродок. Я и слова не сказал. Все решения химера примет самостоятельно! — Я довольно оскалился, игнорируя вспышки боли. — Свинья-то с тобой не браталась.

— Прекратите, пожалуйста, — вмешалась вдруг Имран. Я уж было подумал, что она совсем идеальная женщина и не лезет, когда мужики грызутся. Но увы, идеала не бывает. — Мы ведь договорились действовать сообща, и нам нельзя убивать Паоло. А еще… мне, кажется, нехорошо.

— Что случилось? — сразу переключился я.

— Имран, что с тобой?! — одновременно со мной вякнул петух.

И мы вдвоем бросились к девушке. Правда, никакая клятва не могла помешать мне «нечаянно» подставить ножку железному чайнику и с удовлетворением слушать, как он гремит и матерится, шмякнувшись оземь со все еще связанными руками. Матерится! Какие слова мы знаем, однако. А как же святость?

Однако этого короткого удовлетворения хватило меньше чем на пару секунд. Потому что моя собственная святая сволочь и правда как-то побледнела. Позеленела, я бы сказал. Еще сильнее! Она и так не цвела розами. А сейчас стала похожа не недельной давности умертвие.

— Имран, — я подхватил девушку на руки и прижал к себе, — расскажи, что болит? Перенапряглась? Отравилась? Поранилась?

— Мне кажется, я просто устала, перенервничала и…

— И кровная клятва тоже забирает часть сил, — хмуро дополнил уже поднявшийся с земли Паоло. — Может, хватит ругаться? Я не зря просил снять веревки. Нужно устроить ее в тепле и накормить.

— А чего ты тогда так приободрился? Ляг и умри в уголочке, будь так добр. Сам справлюсь.

— Я не висел в пыточной четыре дня с изодранной плетью спиной и сломанными костями. — От пут, связывающих руки, он как-то сам избавился. Но это было уже неважно. Потому что слова петуха напомнили мне о собственных ранах, отчего в глазах ненадолго помутнело.

— Она тоже не висела, — все же добавил я из чистого упрямства, обеими руками обнимая явно теряющую последние силы Имран и лихорадочно пытаясь сообразить, как теперь действовать.

— Зато я не изводил себя напрасными переживаниями. Не крал свитков и не пользовался магией на износ, — покачал головой паладин. — К тому же я мужчина. Перестань спорить, ты не видишь, что ей все хуже?

— Я тебе не верю, светлый.

— Я хоть раз причинил ей вред, темный?

Пришлось сдаться и передать свою жену в чужие… крылья. И нет, собственные подкашивающиеся ноги не были тому причиной.

Понадобится — сдохну, но Элле не уроню. Просто… мерзко признавать, но он прав. И если я могу кому-то доверить подержать собственную жену, пока у меня у самого в башке не прояснится, так это святому уроду. Он единственный действительно не причинит ей вреда, а еще не будет лапать за что не надо. Скорее сам себе крылья по перышку общиплет, чем допустит хоть одну похабную мысль по отношению к «сестре».

А меня клятва действительно высушила. Только, в отличие от Имран, помогать мне точно некому. Петух меня скорее добьет, заручившись какими-нибудь «воспитательными целями» ради моего же блага. Котелок у него, оказывается, варит недурно, так что придумает отмазку для клятвы.

Поэтому, когда я устроился под кустом в двух шагах от постели, которую из наших плащей и остального тряпья соорудил для Имран Паоло, меньше всего ожидал, что сквозь полуобморочную мглу меня опять схватят за шиворот и поволокут…

Нет, не за шиворот. И не поволокли, понесли. Уложили. Рядом с женой. А потом…

— Ты рехнулся, извращенец?! Не тронь штаны!

Алла

Я так и знала, что все не будет просто. Подозревала, что с клятвой нечисто, потому что с чего бы праведному, а главное, полному уверенности в этой праведности Паоло так легко соглашаться на взаимные узы?

Но такого результата не ожидала. Потому что вышло не страшно, а смешно. Ну, если отключиться от самой сути этого мира, где людям выжигают глаза, вешают на дыбу и бьют кнутами, рисуя пентаграммы на телах.

— Каша постная, потому что большое количество специй может вызвать боли в желудке! И вода, потому как чая у нас с собой нет, а давать младшему брату алкоголь я не намерен! Ты и так болен, с похмелья же хуже станет!

— От большого! Большого количества специй! А ты, петух ощипанный, пожалел щепотки соли! И с какой стати от пары глотков мягкой медовухи у меня будет похмелье?! Его даже Имран пила, и ничего!

Ну вот, и так с самого утра. Они бодаются, как два барана на мосту, пытаясь подгадить один другому. И в цирк ходить не надо, тут каждые минут пятнадцать такие вот баталии с собственными клоунами.

— Ты спаивал мою сестру?!

— Сама справлялась, я отбирал, — буркнул Инсолье куда в сторону. — Но тем не менее ничего ей от пары глотков не было. А мне и подавно не будет. Сам на своей воде сиди!

— Я есть хочу. — Когда мне надоедало развлекаться, слушая театр у микрофона, я озвучивала какую-нибудь простую, но побуждающую к действиям мысль. И вот удивительно: два бодучих барана мгновенно разворачивали рога в нужную сторону и дружно мчали в одном направлении. Жаль, надолго такого единодушия не хватало.