Сах. Мастер руны (СИ) - Баковец Михаил - Страница 19

— А ты? — не став дослушивать мужичка, всадник посмотрел на меня.

— Я? — переспросил я и нагло закусил травинку, взятую из телеги. — Я ничего не продавал, никакого Аббаса не знаю, с ними встретился несколько часов назад и попросил подвезти, так как было по пути.

— Меня интересует то, куда едешь! — слегка вспылил усач, недовольный моим пространным ответом.

— Прямо еду. Я вольный человек, брожу по свету, предлагаю свои услуги тому и этому, — спокойно ответил я ему, продолжая грызть травинку с самым беззаботным видом. При этом про себя гадал: а не стоит ли ускориться и в превентивных мерах отправить на тот свет эту шестёрку, пока они не ожидают нападения.

— Мы видели тебя вчера, видим сегодня.

— Точно, я вас тоже вчера видел, — согласился я с ним.

— Зачем ты следишь за графиней?

— А зачем ты со своими слугами следишь за ней? — по-еврейски ответил я вопросом на вопрос. — Согласись, странно как-то увидеть вас опять в хвосте того большого отряда, что едет впереди нас. Я пешком обогнать их не могу. Но у вас-то есть лошади, да ещё какие! Так зачем вы следите за графин…

Договорить я не успел — события понеслись вскачь.

Я даже не увидел — как-то почувствовал, что они решили атаковать, и активировал ускорение. И сделал это вовремя, так как латники на долю секунды раньше выстрелили из арбалетов.

Весь мир застыл. И только пять коротких стрел с толстыми древками и гранёными вытянутыми наконечниками неспешно двигались в мою сторону. По одному болту летело в крестьян и сразу три направлялись к моей груди.

«Да вот хренушки вам, консервы ходячие».

С этой мыслью я выхватил кинжал из ножен, и метнул его в лицо усача, пренебрёгшего опустить забрало. Следом соскочил с телеги и бросился к ближайшему латнику, на ходу обнажая свои мечи. И даже успел вогнать ему под кольчужную юбку Левого прежде, чем почувствовал, что время моей особенности вот-вот выйдет.

Чертыхнувшись, я оставил клинок в теле врага, отскочил назад и выпал в обычное состояние. И в эту секунду я услышал сразу всё: звон металлических дуг арбалетов, хлопок их тетивы, удары оперённых снарядов в человеческие тела, крики боли и хрипы смертельно раненых крестьян.

— Где он? Где миньон? — закричал один из всадников и тут увидел падающего с коня усача, у которого из переносицы торчала рукоять кинжала. — Сэр Ногрид?!

Миг спустя завыл второй всадник, которому я воткнул в низ живота меч. Бросив на него короткий взгляд, я с удовольствием увидел, как из-под кольчуги по седлу и лошадиной спине потек сильный ручеёк крови. И это при наличии клинка в ней. Стоит его выдернуть, как кровь хлынет рекой!

— Не ждали песца, ребята, а он пришёл! — в каком-то кураже крикнул я.

Ближайший воин бросил в меня арбалет, который я отбил мечом, схватился за рукоять меча и одновременно с этим развернул коня, подняв того на дыбы. Откуда-то я вспомнил — то ли на Земле слышал, то ли всплыли знания, вложенные Пристэнсиллой — что такие скакуны сами являются оружием. Копытами, грудью и зубами они разят противников не слабее, чем их хозяин мечом и копьём.

Я вновь активировал ускорение, проскочил под передними копытами, ударил мечом в живот коню через подпругу, потом ещё раз и выбежал позади всадника, где ускорение схлынуло.

— Ах ты ж, твою… — чертыхнулся я, уходя от вражеского клинка всадника, рядом с которым оказался. И тут же пришлось отпрыгивать ещё дальше, чтобы не попасть под копыта взбесившегося скакуна, которому я выпустил внутренности. Его владелец ловко соскочил на землю, когда разрезанная подпруга не выдержала и лопнула. — На-а!

Я в выпаде попытался поразить его в бок между пластин кирасы, но мой меч остановился в нескольких сантиметрах от тела противника. Миг спустя я был вынужден парировать уже его удар, а потом уходить от удара в спину от всадника. Некоторое время я крутился волчком, стремясь не попасть под вражеские клинки и копыта их лошадей. Мои ответные удары не наносили вреда ни людям, ни животным. Но всё изменилось, когда восстановилась энергия для использования дара Пристэнсиллы. Отбив очередную атаку сверху, я активировал сверхскорость и со всей силы ударил мечом по вооружённой руке спешенного латника, а потом, следуя за движением клинка, повернулся вокруг своей оси и повторил свой удар снизу вверх в живот под броню наездника за моей спиной. Как и в первый раз, оружие вошло в тело с большим трудом, будто я толстый слой резины пытаюсь проткнуть. Кстати, отсечь секундой ранее руку врагу хоть и вышло с одного удара, но сопротивление при этом возникло не шуточное. Могу только предположить, что всё дело было в защитных амулетах, пробить которые у меня не получалось в обычном состоянии.

Вытаскивать клинок не стал, вместо этого выдернул из ножен на теле лошади секиру на короткой ручке и один дротик. Вооружившись, я отбежал в сторону, замахнулся метательным копьём и метнул его в одного из наездников, кто ещё не успел поучаствовать в схватке из-за тесноты. Он сейчас был занят тем, что крутил ручку на арбалете, взводя тугую тетиву.

«Нужно обзавестись хорошим луком, чтобы во время ускорения выбивать противников», — мелькнула у меня мысль в голове при виде арбалетчика.

Как только вышел из состояния сверхскорости, то увидел, как он вылетает из седла с дротиком в спине. То ли амулет создавал полусферу только с фронта, то ли оружие ударило с такой силой, что магия не сумела его не только сдержать, а даже ослабить, раз метательное копьё сумело пробить спинную пластину кирасы.

Остался только один целый и однорукий.

На несколько секунд мы замерли, смотря друг на друга. А потом однорукий кинулся на меня, всадник же дал шпору коню и… рванул прочь.

«Уйдёт! Предупредит своих! — мысль обожгла, как ведро кипятка и тут же разозлился. — Да хрен там!».

Я вновь использовал сверхскорость. Пробежал мимо однорукого, схватил очередную сулицу, замахнулся и бросил её в удирающего врага. Следом отправил вторую и — всё, на этом я выдохся и вернулся в обычный режим.

«Уноси готовенького!», — со злой радостью подумал я, увидев, как падает с коня латник с двумя сулицами в спине. После чего обернулся к последнему врагу, остававшемуся на ногах.

Однорукий так удачно подставил спину, что не воспользоваться таким удачным шансом я не мог. Он даже что-то успел почувствовать и стал разворачиваться ко мне, когда я обрушил на его голову секиру. И ещё раз, и ещё, ещё. В ответ тот попытался ткнуть меня кинжалом, зажатым в левой руке, но безуспешно. Я уклонялся и атаковал до той поры, пока не почувствовал, что могу вновь применить свою божественную способность. После этого всё закончил двумя ударами: первым лишил латника второй руки, следующим смял ему шлем обухом секиры.

Удивительно, но живы оказались все, кроме усача, которого я убил кинжалом в самом начале боя. У двоих все кишки были разрезаны моими мечами от паха до грудины. Ещё один получил в позвоночник метательное копьё, у второго были пробиты оба лёгких. А последний и вовсе отделался шишкой на голове, если не считать, что у него теперь нет рук. Обычные люди загнулись бы не от потери крови, так от болевого шока, но только не эта пятёрка. Вот только тяжесть ран не позволяла им продолжить бой.

— Вы прям тараканы, а не люди, — хмыкнул я, занося секиру над головой первого раненого. — Те тоже выживают где угодно, никакая пакость их не берёт, даже радиация.

К праотцам я отправил всех, кроме безрукого, так как на него у меня были особые планы.

Проверил крестьян, но в моей помощи они не нуждались: один из них уже был мёртв, а второй был готов вот-вот отправиться за ним вслед. А с другой стороны, в каком-то роде это мне на руку, ведь свидетелей моего участия в убийстве латников не осталось. Точнее. Почти не осталось, но последний недолго переживёт своих товарищей.

Быстро проведя мародёрку, я покидал кошельки, кое-какое оружие и чересседельные сумки в трофейный плащ, завязал его узлом и забросил за спину, удержав левой рукой. Правой же взялся за ремень, пропущенный подмышками у безрукого, и потащил в сторону группы деревьев, что росли недалеко от тракта.