Выбери любимый жанр

Исправительная академия. Том 1 и Том 2 (СИ) - Хай Алекс - Страница 41


Изменить размер шрифта:

41

— А может и меня вырубите, как медсестру…

— Нельзя. Вы мне нужны в сознании. И себе тоже.

— Ну ладно, — я пожал плечами и вгрызся в деревяшку.

Судя по всему, выточили ее из какой-то очень мягкой породы. Зубы увязли в древесине с неким подобием комфорта. Что-то хвойное. Ель или лиственница.

— Держите его, — велел Тимофей Викторович. Роман и Мустафин встали по обе стороны от меня и крепко ухватили за плечи. Точнее, охранник-то держал нормально, а вот Денис Мустафин точно в детстве недоедал каши. — На счет «три». Раз…

Бедро вспыхнуло такой дикой болью, что у меня слезы брызнули из глаз.

— Ммм…. Иввевги! Мафь вафу!

Зубы впились в несчастную палку так, что дерево во рту хрустнуло. Но выдержало. Ну зараза этот Тимофей Викторович! Говорил же, что на счет «три». Обманщик!

Бедро горело так, словно на меня вылили все самые адские кислоты, подожгли огнеметом и засунули в рану руки в перчатках из наждака. И все это одновременно. Тело выгнулось в спазме, Роман крепче ухватил меня, а Мансуров честно пытался преодолеть сопротивление моего левого плеча.

— Аааа… Мммм… Довго ефе?

— Тихо, Оболенский, — лечитель-мучитель поднял на меня жесткие глаза. — Отставить нытье. Я ускоряю вашу и без того выдающуюся регенерацию почти что в сотню раз.

У меня не осталось ни сил орать, ни печатных слов, которыми я мог наречь лекаря и этот его лечебный процесс… Я потерял счет времени. Каждая секунда казалась вечностью. На лбу и спине проступил ледяной пот, и я уже не чувствовал других мышц — спазмом их скрутило как при столбняке.

Наконец боль начала понемногу слабеть. Мансуров крепче вцепился в меня, стараясь удержать от падения.

— Почти все, — не отвлекаясь, сказал лекарь. — Держитесь молодцом. Впрочем, другого я от вас не ожидаю. Решили стать героем, Оболенский, будьте любезны соответствовать.

— Свофофь!

От очередной вспышки боли я снова клацнул зубами по деревяшке, и она раскололась у меня во рту надвое. Отплевавшись, я жестом попросил товарищей отпустить меня.

— Тьфу. Я в порядке. Не держите…

— Рано! — Прошипел лекарь. — А ну держите его!

— Почему…

Тело словно в одну секунду превратилось в желе. Утомленные мышцы разом расслабились, почувствовав облегчение. Глаза закрылись сами собой, и мне показалось, что кто-то двинул меня большим пыльным мешком по голове…

* * *

— Кажется, очухался…

Я медленно разлепил веки и первым делом увидел слегка расплывающееся, но весьма обеспокоенное лицо Мансурова.

— Владимир Андреевич, — надо мной навис лекарь и посветил фонариком в глаз. Я зажмурился. — С возвращением.

— Лучше бы зашили, — прохрипел я. — Дайте воды.

Через несколько секунд в поле зрения возник Рома с кружкой, а врач и Мансуров приподняли меня и усадили на стул.

— Как нога? — Спросил Тимофей Викторович.

Я прислушался к ощущениям. Черт возьми! О ране напоминала только окровавленная дыра в штанине. Кожа была гладкая, без единого рубца. Словно и не было никакого увечья…

— Ничего себе, — выдохнул я и жадно присосался к кружке.

Тимофей Викторович снисходительно улыбнулся.

— Как я понимаю, вы впервые прочувствовали на себе мощь экстренного исцеления.

— Не знаю, — я пожал плечамии и вернул Роме пустую кружку. — После аварии был без сознания. Мать говорила, вроде бы лекарей тоже привлекали. Но я ничего не помню.

— Ну, теперь имеете представление.

Я покосился на кушетку, где под капельницей лежала Катерина. Показалось или она действительно стала выглядеть живее? Тимофей Викторович осторожно разбудил девушку, и она приоткрыла сонные глаза.

— Катюша, красавица моя, вы меня слышите?

Она слегка улыбнулась.

— Вы не считаете меня красавицей. Вы думаете, что я больна.

— Отлично, «радиоприемник» заработал, — лекарь отстранился и обернулся к нам. — Господа, вынужден попросить всех вас отвернуться. Токсины должны выходить… самым естественным образом…

— Ой…

Мансуров залился краской. Да уж, действительно, условия у нас были… ну не самые галантные.

— Катерина, знаете, что это?

— Утка…

— Тогда вы наверняка знаете, что нужно сделать. Не переживайте, я тоже отвернусь. Стыдиться тоже нечего. Уверяю, вам станет гораздо легче…

Мы поспешно отвернулись, стараясь не обращать внимания на происходящее позади. Ну я-то вдоволь поработал сиделкой с матерью. Меня таким не напугаешь. А вот девчонке наверняка было ужасно неловко. Зато после таких совместных приключений можно уже вообще ничего не стесняться.

Лекарь уложил девушку обратно и вышел — очевидно, чтобы избавиться от токсинов окончательно.

— Можно смотреть, — смущенно проговорила Катерина. — Извините…

А ей и правда стало гораздо легче. Щеки и губы порозовели, и на фоне буйных рыжих кудрей и бледной кожи это смотрелось свежо и очень симпатично. Зря лекарь не считал Катерину красавицей — данные у нее были что надо. Просто хотелось посадить ее на диету повышенной калорийности, почаще выводить на воздух и под солнышко. Через месяц вообще расцветет.

Она улыбнулась и жестом попросила меня подойти.

— Как ты?

— Уже могу думать. Это хорошо. Они не хотели, чтобы я могла думать и концентрироваться. Но сейчас я даже могу заглушать какие-то голоса и выделять другие…

— Как ты вообще живешь с этим вечным шумом в голове?

— Ну… Дар не выбирают. К тому же нас с тобой вообще никто не спрашивал. Тьма никогда не спрашивает тех, кого выбирает…

Я поперхнулся слюной.

— Тьма? Это у тебя тоже Темный дар?

Хотя глаза… Я же видел, какими становились ее глаза, когда она «ловила» нужный голос. Но если это Темный дар, то Катерину наверняка должны были отдать в Орден. Насколько я понял, с такими способностями одна дорога — только туда.

Сейчас не хотелось думать о том, что и меня ожидала эта дорожка. Потом разберемся, сперва бы дожить.

Катерина понимающе улыбнулась.

— Меня и забрали вниз потому, что я слышу Тьму. Они думали, что я научусь задавать ей вопросы и получать ответы, которые нужны им. Но это так не работает. Тьма всегда сама решает, что мне сказать. Они пытались заставить мой дар работать на себя, но…

— Ничего у них не вышло, — кивнул я. — Но Тьма… Или этот голос. Короче, оно сказало тебе про Софию, надзирательницу. Получается, для Тьмы это важно?

Катерина слабо пожала тощими плечами.

— Я не знаю, Володя. Я знаю, что тебе не нравится твое имя. Я знаю, что у тебя чужая душа. Я знаю, что у тебя очень сильный и редкий дар и что ты можешь стать очень опасным… Для многих и для себя. И я знаю, что София не сказала тебе кое-что очень важное. Для тебя и для нее. Она не хочет этого говорить, но она должна.

— Не понимаю…

— Я тоже не понимаю… Хруст! Вот как ты себя называешь. Хруст. Странное имя.

— Это не имя. Но да, я так себя называю.

Черт, а она и правда опасно много знала. И слышала обрывки моих мыслей. Хорошо хоть, что теперь могла контролировать, что говорить, а о чем молчать. Спасибо и на том, что не выдаешь моих тайн, красотка.

Ясно, почему в нее так вцепился Лазарь. В такой дар кто угодно вцепится — слишком уж полезный.

Но меня волновало другое. Почему Тьма решила сказать про Софию? Почему для Тьмы важно, чтобы ее спасли? Чего вообще хочет эта пресловутая Тьма? Что это вообще — сила с собственным разумом? Божество?

— Я не знаю, Хруст, — устало улыбнулась Катерина. — Для меня это просто Голос. Голос, который я отличаю от тысяч других. Тебе нужно идти, Хруст. Сейчас. София не доживет до утра. Ее истязают за то, что она узнала. И сделают так, что никто и никогда ее не найдет.

Ладони сами собой сжались в кулаки. На глаза снова наползала уже хорошо знакомая мне пелена воинской ярости.

— Где она? — спросил я.

— Третий корпус. В мастерских.

Мы с Романом переглянулись. Второй надзиратель, коллега Драганы. Кажется, Артур… Он же был в третьем корпусе. Вот зачем он ушел туда вместе с двумя охранниками.

41
Перейти на страницу:
Мир литературы

Жанры

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело