Жена-беглянка (СИ) - Калинина Кира - Страница 22

Бродяга пробурчал что-то сердитое и поковылял своей дорогой. Ветер мёл ему вслед первые опавшие листья, гнал тучи над черепичными крышами. Меня вмиг пробрало до костей.

Поспешно натягивая пальто, я сообразила, что не сделала того, зачем пришла. Но не возвращаться же теперь…

Пока я мешкала, Мэт выскочил на крыльцо со своей курткой в руках — и ни одной затяжки на джемпере.

— Симона!

Я шагнула к нему, на ходу выуживая из сумки пакет с полустёршимися штемпелями почтовой службы Чехара.

— Вот, возьмите, пожалуйста.

— Что это?

— Всё, что я вам должна. За билет, за платье… и остальное. Возможно, для вас это мелочи, мне трудно судить, но я не хочу быть ни в чём обязанной. Надеюсь, вы меня поймёте…

Деньги за обед и клуб я решила не возвращать. Это развлечения, которых он искал в тот вечер и нашёл бы, со мной или без меня. В любом случае, у меня столько не было. За одежду следовало расплатиться обязательно. А вот браслет… не стыдно подарить другой женщине.

— Я его ни разу не надевала, футляр не повреждён.

Сделав и сказав всё, что было необходимо, я почувствовала себя шариком, из которого выпустили воздух. Вместо облегчения — пустота и слабость.

Чего я не ожидала, так это что Мэт выпрямится и застынет, как каменный, а его взгляд станет станет ледяным… леденящим.

— Забери. Мне это не нужно, — сказал, как ударил.

— Мне тоже.

Он молча развернулся, швырнул пакет в урну и зашагал прочь.

А я пошла в другую сторону, твердя себе, что всё сделала правильно. Теперь он оставит меня в покое, и нет причин испытывать неловкость и вину. И о деньгах, доставшихся так тяжело и пропавших так бездарно, жалеть не стоит. Они с самого начала предназначались Мэту, а как он ими распорядился, его дело.

Но почему-то перед глазами стояли не купюры, а серебристая цепочка, тонкая, как дождинка, с двумя синими капельками-сердечками.

И нет в них ничего пошлого!

Представилось, как браслет трясётся в кузове мусоровоза, придавленный гниющими отбросами, как его топчет и крошит безжалостный пресс. Или примеряет чужая рука, случайно обнаружив в куче хлама…

Я не выдержала и обернулась. Над урной-котом склонился давешний бродяга. Залез в круглую пасть чуть не по плечо, извлёк пакет и, покачиваясь, уставился на свою добычу.

От этой картины оборвало дыхание. Осталась одна мысль — успеть. Я подлетела к бродяге, выхватила пакет из его скрюченных пальцев.

— Это моё!

Как порыв ветра — была, и нет меня.

Вслед неслись хриплые выкрики. Забористые обороты, не спорю, многофигурные. Но ничего, что могло бы пополнить мой словарный запас.

Ветер сменился дождём. Редкие пока капли пятнали асфальт, а я шла, прижимая пакет к груди с чувством, что достала звезду с неба.

К обеду накрыли в большой парадной столовой. Ради дорогого гостя из клана Геллертов повара расстарались от души. Столько мяса и птицы на одном столе я не видела даже на юбилее господина Брюльски, хозяина всетатурской сети ювелирных магазинов. Тушёная говядина с рыжиками, вальдшнепы с гренками, бараньи котлеты в кляре, свинина с соусом из чернослива, варёная грудинка с раками и цветной капустой, цыплята, фаршированные каштанами, тушёная индейка с пюре из вишни, пудинг из заячьей печени…

Талхар-старший расхваливал поданные блюда, самый смак всех пяти его ресторанов, а я переводила, попутно рассматривая стенные панно со сценами из жизни волшебных народов — и Тадеуша Геллерта. Его ноздри подрагивали от возбуждения, кончик носа, казалось, становился всё длиннее и острее.

"Вы заметили, что у всех Геллертов острые носы?" — сказала вчера за ужином Диди.

В списке первых семей Геллерты занимали одиннадцатую строчку, сам Тадеуш в фамильной табели о рангах тоже значился под номером одиннадцать. Не орёл, но ястреб. "И такая птица в моём курятнике!" — потирая руки, обмолвился Вечи Талхар сегодня утром.

Геллерт и правда клевал, как птичка. Синица или воробушек. А когда Гица с истинно чурильной экспрессией воскликнула: "Что это вы не едите, господин Геллерт? Ай не угодили?" — вежливо улыбнулся: "Здоровье, знаете ли… Но у вас одним запахом можно насытиться!"

Тадеушу Геллерту было хорошо за семьдесят. Дряблое желтоватое лицо, набрякшие мешки под глазами, неуверенная походка и выпирающий живот — при общей худобе. Не надо иметь диплом врача, чтобы сказать: гость серьёзно болен.

Обладатель диплома, как и весь старший персонал, тоже был зван к обеду — в качестве массовки. Едва все поднялись из-за стола, доктор Спирински придержал нас с Николасом Каунти за локти и авторитетным шёпотом выдал диагноз:

— Не жилец.

— Думаете? — с живым любопытством отозвался бухгалтер.

Спирински пустился в объяснения, а я поспешила догнать Талхара и Геллерта, выходящих из столовой.

Рядом с долговязым гостем мой шеф смотрелся, как бочка на ножках, но выгодно отличался бодростью и здоровым цветом кожи. Пожалуй, при первой встрече я неверно оценила его возраст — чуть за пятьдесят, не больше. Или он хорошо поработал над собой. За три недели нашего знакомства Талхар немного спал с тела, из тугих чурильских кудрей исчезла седина, лицо заметно разгладилось, голос обрёл сок и краски, почти баритональные.

— Давайте спустимся в хранилище, господин Геллерт, — пропел этот почти-баритон. — Уважим ваше любопытство.

Моё воображение мигом нарисовало подземный бункер, доверху заполненный старинными золотыми гольденами и самоцветами с голубиное яйцо.

В коридоре к нам присоединилась Гица. Больше никого не позвали.

Три двери закрылись за нашими спинами, каждая следующая толще предыдущей. Осталась позади гулкая стальная лестница в три пролёта. На третьей ступени Геллерт споткнулся, и дальше мы с Гицей вели его под руки. Ладони у важного гостя были сухие, прохладные и какие-то пергаментные, и запах от него шёл, как от старой шубы.

Внизу ждал короткий светлый коридор, а в его конце — дверь-сейф, которой мог позавидовать Главный банк Чуддвиля.

За этой дверью реальный мир кончался и начиналась сказка.

Две тысячи лет назад Земля столкнулась с уникальным космическим объектом, известным как Облако Грёз. С небес обрушился метеоритный дождь, поток частиц, названных волшебными спорами, прошил планету насквозь, изменив её недра, воды, почвы и живую материю. В кратерах образовались озёра росы, из земли забили родники веселья, больше половины полезных ископаемых изменили свойства, превратившись в добро, зло и туман.

Люди и звери обрели необычные способности. Кошки получили дар проходить сквозь стены и исчезать, оставляя в воздухе лишь улыбку, ящерицы выросли до гигантских размеров, научились летать и изрыгать пламя, огромные трёхголовые псы стерегли клады, могучие кони скакали по небу. Цветы исполняли желания, травы навевали сладкие сны, деревья ходили дозором вдоль лесных границ. Маги мановением руки возводили города и создавали предметы с удивительными свойствами. Племена, жившие рядом с месторождениями субстантов, стали волшебными народами — эльфами, гномами, орками, русалками, троллями…

Со временем большая часть спор выветрилась из тела планеты, маги практически исчезли, волшебные народы остались призраками в душах потомков, а чудесные предметы обернулись бесполезным хламом.

Почти все.

Редкие действующие экземпляры хранились под семью замками — на тайных правительственных складах, в крупных музеях и в частных коллекциях самых богатых людей мира.

Вечи Талхар определённо не принадлежал к их числу, но…

Мы шагнули в бархатную черноту, такую глубокую и необъятную, словно подземелье Талхаров уходило в бездны земли или космическую бесконечность. Свет из коридора лежал под ногами длинным молочно-белым прямоугольником, мы стояли на его краю, как на мостках, выстроенных над океаном ночи, и никто не решался первым ступить в неведомое.