Любимая игрушка Зверя (СИ) - Ангелос Валерия - Страница 100

Его ход.

- Хочу, чтобы ты исчезла из жизни Никиты.

Мой ход.

- Вы боитесь, что он будет счастлив? – сглатываю. – Счастливее вас самого? Это ревность? Вы ревнуете сына ко мне? У нас не получается им управлять, но я…

- Заглохни, - бросает мрачно, а дальше его прорывает. – Ты слишком много говоришь. Бесишь до жути. Черт. Ни одна баба на свете меня так сильно не раздражала. Никогда. Видеть твою постную рожу не могу. Тошнит. Проклятье, что мой сын в тебе нашел?

- Я и сама удивляюсь, - вздыхаю. – Во мне и правда совершенно нет ничего особенного. Знаю, Никита мог найти куда более интересную пару, но это все равно не мешает мне его любить.

- Как же его покрутило, - выдает отрывисто. – Если бы я верил в дрянь вроде приворотов или наговоров, решил бы, ты чертова ведьма. В чем проблема? Что же он не одумается?

Еще несколько ходов. Мой. Его. Раз за разом. По очереди. Фигуры плавно скользят по сверкающим клеткам. Черное и белое плывет перед глазами. Свет и тьма сливаются, в единственной точке сходятся.

- Баран, - холодно произносит Багров. – Упертый. Ничего слушать не желает. Рогом уперся и напролом прет. Никак не очнется, не отступит, не признает вину. Почему?

- Потому что он ваш сын, - отвечаю чуть слышно.

Мужчина опять впечатывает в меня свой испепеляющий взгляд. Но я больше не ощущаю ужаса. Наоборот, становится жаль этого человека. Очень умный, хитрый и расчетливый, изворотливый гад, бессовестный и беспринципный, однако его извращенный разум не в силах осознать простейшие истины. Такой богатый и… такой бедный. Обладает ценными ресурсами, но ничего по-настоящему не ценит. А то, что могло бы исцелить и согреть даже его ледяную душу, всячески отрицает. Одинокий он. Несчастный. От этого и вся злоба, вся его бесконтрольная ярость.

Багров вздрагивает. Будто видит что-то в моих глазах, замечает какую-то перемену. Он отводит взгляд первым.

- Шах, - говорю я и прочищаю горло, откашливаюсь. – Шах и мат, если совсем точно.

- Что? – скалится как голодный хищник. – Что за ерунду ты…

Замолкает. Видит положение фигур на доске и собственным глазам отказывается верить. Смежает веки. Морщится. Снова на доску смотрит.

- Как ты, - осекается. – Черт побери, как?!

- Извините, - рефлекторно поджимаю губы. – Я не хотела вас расстраивать. Но видимо, мне просто повезло, вы случайно отвлеклись и пропустили опасный момент.

- Я не пропускаю опасные моменты, - чеканит мрачно.

- Мы можем переиграть, - охотно предлагаю уступку. – Если моя победа вас смущает и вы полагаете, будто я…

- Соплячка, - усмехается. – Меня обыграла чертова соплячка. Он сметает доску со стола. Сдергивает. Фигуры разлетаются в разные стороны. А я невольно складываю руки на груди, обнимаю себя, точно закрыться пытаюсь. Багров разъярен. Похож на раненого быка. И его хохот в купе с бешеным взглядом выглядит особенно жутко.

В прошлую встречу мужчина производил совсем другое впечатление. Гораздо лучше собой управлял. А теперь его тормоза срывает.

Господи. Он же на все способен. Даже убить. Моя смерть и была бы его желанием. Сам признался, не скрыл суть.

- Загадывай, - раздается хлесткий приказ.

- Вы…

- Говори свое гребаное желание, - злобно выдает он. – Ну чего тебе? Закрыть дело? Вытащить Ника из тюрьмы? Или мозгами пораскинешь и выберешь деньги?

- Нет, - произношу тихо. – Вы не угадали мое желание.

- Да ладно, - презрительно кривит свои идеально очерченные губы, такие похожие на губы Никиты и совершенно чужие, ненавистные. – Не ломайся. Говори, чего надо. Моего сына хочешь? Бабло? Вперед. Желай, сука проклятая.

- Я ничего не буду говорить, - качаю головой. – А вот вы, пожалуйста, поговорите со своим сыном. Объясните ему свою позицию. Без приказов. Нормальными словами.

- Опять дичь несешь, - отмахивается.

- Пусть так, - не спорю. – Но мое единственное желание заключается в том, чтобы вы помирились с Никитой, чтобы сказали ему то, что должны были сказать еще много лет назад. Тогда. На дороге. Когда он хотел вернуться в горящий автомобиль.

- Дьявол, - выпаливает и грозно надвигается на меня, обходя стол. – Он рассказал тебе? Рассказал про все?

Ему хочется причинить мне боль. Очень. Это желание ощущается на физическом уровне. Но пока что больно лишь ему самому. От себя же.

- Отлично, - выдает сквозь стиснутые зубы. – И о чем я должен ему сказать? Долбаная стерва. Советы даешь. Да кто ты такая? Кто?

- Никто, - слабо улыбаюсь. – И я не имею права давать вам советы.

- Ну наконец, - самодовольно усмехается. – Признала…

- Только вы должны ему рассказать, - обрываю неожиданно жестко. – Должны открыть правду. Что любите сильнее всего на свете. Что он самое ценное и дорогое в жизни. Что ваше проклятое черное сердце бьется только ради него.

- Тут мне слезу пустить? – интересуется с ядовитой ироничностью. – Разрыдаться от умиления?

- Тут вам заткнуться и подумать.

Разворачиваюсь и направляюсь к выходу.

- Война не закончена, - бросает мне в спину. – Ты выиграла битву. Только одну. Но никак не всю нашу войну.

Застываю, но не оборачиваюсь.

- Для меня – закончена, - толкаю дверь вперед и выхожу, не глядя назад, замечаю: - А вы можете дальше фигуры разбрасывать. Только тогда даже от самых дорогих и лучших в мире шахмат останутся одни щепки.

- На выход, - сообщает дежурный, открыв камеру. – Вперед и поживее.

- Не понял, - окидываю его взглядом. – Что за расклад?

- Собирай свое барахло и проваливай, - отвечает с усмешкой. – Тебя выпускают. Все обвинения сняты.

- С чего это вдруг?

- Ну ты и зануда, - мотает башкой. – Первый заключенный, который не спешит отсюда убраться. На моей памяти. А я много повидал. Нет, мы привыкли к тебе. Стал прямо как родной. Будешь скучать – заглядывай на огонек. Но сейчас выметайся.

- Странно, - мрачнею. – Кто смог так быстро снять все обвинения?

- Эх, чудак, - посмеивается. – Был бы я сыном Багрова, может и знал бы ответ. Увы, я ему не родня, поэтому сам извилинами пошевели. Что и как, почему. Поразмышляй, пока свой хлам пакуешь.

Усмехаюсь. Отец и здесь меня обыграл. Сегодня ночью я должен бежать. А этот гад решил меня выпустить на свободу. Подстава. Долбануться. Прямо чует мои планы.

Но откуда такая доброта? Подозрительно. Наскучила тюремная тема? Захотел новых сюжетных поворотов? Разберемся.

Я покидаю следственный изолятор. Выхожу на волю. И черт, это все слишком хорошо, чтобы оказаться правдой. Яркий свет солнца. Легкий морозный ветер. Погода стоит прекрасная. Где папаша? Должен ведь изгадить момент.

Оглядываюсь. Осматриваюсь по сторонам. Чисто. Багрова нигде нет. Зато ко мне мчит Тайсон, на всех порах несется. И Льдинка. Моя маленькая. Моя девочка.

Проклятье. Это сон?

- Ник, - самый любимый на свете голос. – Ник!

Нежные пальцы скользят по щеке, едва дотрагиваются. Губы прижимаются к губам, пульс мой галопом пускают. Одуреть. Какая она. Родная. Желанная. Моя.

- Ну идеальная сцена для сопливой киношки, - протягивает Тайсон, хлопая меня по плечу, продолжает издеваться: - Жаль, камеру дома забыл. Даже заснять вас не смогу.

- Как вам удалось? – спрашиваю. – Откуда такой сюрприз?

- А он… он разве не приходил? – моя Льдинка глазами хлопает.

Раздери меня дьявол. Какие же у нее глаза. Насквозь пронзают. Пронизывают. И не холодная совсем. Горячая. Обжигающая. Опаляющая. Совсем уже и не Льдинка.

Хотя черт, колючая ведь. Осадить умеет. Если захочет, если решит и попробует.

Ей все подвластно. Даже меня укротить. Зверя в клетку загнать и на цепь посадить. Заключить под стражу. Вышколить, выдрессировать, заставить выполнять команды.

- Кто он? – хмурюсь.

- Твой отец, - бормочет она. – Я получила от него сообщение, что вы поговорили, что все решилось и мне стоит приехать к следственному изолятору за сюрпризом.