Хакни меня - Алексеева Оксана - Страница 8

Я перебила поток чистосердечного вранья:

– И если появится до конца нашей сделки. Какие у меня шансы, если ты уже кого-то заприметил, и у вас с ней вот-вот что-то начнется?

– А вот это условие сомнительно, – не согласился он. – Никого у меня на примете нет, но если появится, то мне что же – Нового года ждать или тебе твой компьютер отдавать?

– Именно!

Мужчина хмыкнул, задумчиво покачал головой и на этот раз не спешил идти навстречу:

– Три месяца впереди, а жизнь восхитительна в своей непредсказуемости… На условие соглашусь отчасти: если у меня появится, – он выделил это слово, – девушка, которой пока нет даже на примете, тогда я верну тебе сотовый.

Легко не поддался, то есть потом будет настаивать, что его невеста у него вот только что появилась – ага, буквально за час до того, как я с ней встречусь. А я с ней непременно встречусь, поскольку собираюсь эксплуатировать этого добрячка беспощадно в любую его свободную минуту. Но с другой стороны, у меня есть свидетели, которые видели ту самую девицу: «краше только в гроб кладут», или как там они ее описывали. И сильно сомневаюсь, что он сможет всех подчиненных подкупить и заставить сделать вид, что они о ее существовании не знали. Ладно, об этом можно будет подумать позже и провернуть какой-нибудь совсем неожиданный трюк, чтобы попался. Я и с самой собой заключила сделку: этот спор на целых три месяца не растянется, надо просто вывести его на чистую воду и добыть доказательства.

Мы подъехали к следующему адресу. Я, с ужасом представив встречу с очередной администраторшей, поторопила:

– Идем со мной, Глебарисыч, ты очень хорошо умеешь на месте договариваться.

Но он отчего-то не спешил и интригующе улыбался:

– Я уже договорился, тебя там ждут. А я вспомнил, что мне надо несколько важных звонков по работе сделать. Иди одна, я позже зайду, если вообще там нужен.

– Нужен! – вылетело у меня с небольшой нервозностью.

– Иди одна, – твердо повторил он.

И мне пришлось самой общаться с точно такой же девушкой в точно такой же белой блузке – имя только на бейдже было написано другое. Я со вздохом обернулась к двери. Маневр понятен, очко засчитано. Глеб хочет, чтобы я сама заставляла себя общаться. Но мне почти и не пришлось.

– Добрый вечер! – щебетала вышколенная птаха. – Вы Лада? Проходите, пожалуйста, в зал. Чай, кофе?

Я молча мотнула головой и прошла к парикмахеру. Та была намного старше, но такой же паршиво щебечущей:

– Присаживайтесь! Вы как будто меня боитесь, – она рассмеялась. – Что хотите? Стрижку, окрашивание? Вам принести список услуг?

И нагло стащила с моей шевелюры плюшевую резинку. Я вся сжалась – она и это заметила:

– Волосок потянула? Извините! Так что делать будем?

– Что хотите, то и делайте, – промямлила я. – Мне, мягко говоря, плевать.

– Подравняем? – ее отражение уставилось на меня в удивлении.

– Подравняем, – немного успокоилась я.

– Окрашивание?

– Окрашивание, – мне становилось все легче и легче.

– Может, лучше немного затонируем? Цвет будет насыщеннее, но и природный не испортим. Я бы посоветовала кератиновое выпрямление – шикарно будет смотреться. Проведете с утра два раза щеткой – и будто только что из салона! Пушиться не будут, заблестят как новенькие. Вы не переживайте – у нас состав очень хороший!

– Вы сейчас меня просто валите… – прошептала я раздавленно. Решила, что она продолжит накидывать непонятных терминов, и поспешила согласиться: – Давайте его, всю жизнь мечтала!

– Вам очень хорошо будет, – пообещала женщина. – Волос подходит, не тонкий и не крашеный…

Боже, какую же чушь способны нести люди просто так, чтобы воздух перед ними этими пустыми звуками заполнялся. Я перестала ее слушать, потому не сразу поняла, куда она меня зовет. Она почти уложила меня и принялась мыть волосы. Но зато беспечно болтать прекратила, начала переживать:

– Я вам делаю больно? Неудобно, что ли? Вы почему так дергаетесь?

Я посмотрела снизу на ее перевернутое лицо и тихим-тихим шепотом призналась:

– Не люблю, когда меня трогают.

Но она тут же заново начала широко улыбаться и ответила заговорщическим тоном, неожиданно перейдя на ты:

– Я аккуратно. Почти и не заметишь. Зато какой красавицей отсюда выйдешь – от зеркала потом не отдерут.

Процедуры длились невероятно долго, но все-таки был какой-то эффект – сжиматься телу надоело, и в какой-то момент я поняла, что больше от прикосновений добродушной женщины не вздрагиваю. И единственный посетитель, который был у другого мастера, уже попрощался и ушел. После шумного офиса здесь чувствовалось такое приятное безлюдье, что я позволила себе расслабиться. Да и женщина больше меня не донимала никакими разговорами, как будто все обо мне поняла.

Я догадалась, что к нам кто-то присоединился, когда из холла услышала:

– Присаживайтесь. Вам подать чай или кофе?

Ответа я не услышала. Но когда смогла обернуться, рассмотрела на стуле возле стены Глеба, который сидел уже с чашкой в руках и лениво рассматривал крупные фотографии на стенах. Я решила подначить, чтобы не забывал о моем существовании:

– Глебарисыч, как думаешь, мне укладку делать? А то уже двадцать семь тысяч насчитали, а мы еще даже не начинали. Видимо, ты были прав – у меня реально шикарные волосы, их густота влетает в заметную копеечку.

Он веселым взглядом уставился на меня и уже было ответил, вот только парикмахерша все испортила:

– Какую еще укладку?! Кто насчитал? Когда?

Глеб для нее и пояснил:

– Не обращайте внимания, у моей подруги странное чувство юмора – только ей и понятное.

– Только мне? – переспросила я. – Тогда почему ты постоянно тихо ржешь в моем присутствии?

– Заметила, да? А я-то надеялся, что в любой ситуации умею держать лицо.

Женщина, видимо, все-таки тяготилась тишиной, и потому теперь любые слова расценивала как ослабление напряжения:

– Веселитесь, молодежь, приятно смотреть! Встречаетесь?

– Не совсем, – зачем-то вякнул Глеб.

Но я опровергла:

– Встречаемся, конечно, просто терпеливо ждем конца его сопротивления. Ну вот, опять улыбаешься, я все вижу в зеркало!

После трехчасовой экзекуции мои волосы и впрямь преобразились, хотя от зеркала я отодралась с поразительной легкостью – и тут реклама все преувеличила. Но время было уже позднее, а сил не осталось ни на что, хотя в планы-то входило шефа сегодня хоть немного достать. Я зевала в машине, однако Глеб все-таки предложил:

– Можем куда-нибудь заехать перекусить. Сомневаюсь, что в твоей квартире найдется еда. Если хочешь – немного выпьем. Или ты и пьешь только в полном одиночестве?

– Совсем не пью, – честно ответила я. – Не понимаю, зачем нужны алкоголь и наркотики. Неужели люди не в курсе, что уже изобретены видеоигры?

– Ну да, и как я мог об этом не подумать? И не надеялся, что согласишься. Я ведь и сам за рулем.

– А у меня сложилось впечатление, что ты вообще говоришь всякую ерунду только для того, чтобы посмотреть на мою реакцию – и больше никаких задач. Как идет первый день дрессировки? Добился успеха?

Он не стал отрицать и отвечать. Но его постоянная задумчивая улыбка выглядела уже подозрительной: как будто что-то очень интересное обо мне думает, но со мной делиться не спешит.

Ужин был быстрым, фастфудовым и не напрягающим. Как-нибудь в другой раз наберусь сил и вытрясу из этого мошенника всю душу. Но Глеб почему-то все еще не засыпал на ходу и пытался вытащить меня из себя:

– Тебе очень идет новая прическа, Лада. У нас работает много молодых людей – и большинство из них совсем не слепые. Я не буду возражать, если ты больше не захочешь понравиться мне, а решишь понравиться кому-то еще.

Я сощурила глаза и глянула на него. Все же произнесла, ведь этот взгляд он вряд ли расшифрует дословно:

– С удовольствием. Дашь мне список всех сотрудников, кто уполномочен вернуть мне мой компьютер. Нет? Тогда какой мне от них прок? На кой, простите, фиг мне вообще тратить свои душевные силы на тех, у кого даже доступа к моему старому смартфону нет?