Дочь пирата - Джирарди Роберт - Страница 49

• Предыдущая
• 49/64
• Следующая

Несколько секунд спустя по правому борту ровная гладь воды Мвтутси забурлила, и Уилсон заметил мутный взгляд доисторического глаза и покрытый твердой кожей бок. Это всплыл и снова ушел под воду крокодил. Пугающая тишина джунглей восстановилась.

Утреннее солнце осветило унылый ландшафт. Джунгли и болота Улунди остались в ночи. Река текла мимо обуглившейся земли с покореженной боевой техникой. Черная безжизненная местность уходила в грязную даль. Вода воняла жженой резиной.

— Это дело рук анду, — прокомментировал обстановку Пейдж. — Около пяти лет назад они обработали площадь шириной в тридцать миль дефолиартами, оставшимися после вьетнамской войны. Этим анду сразу остановили продвижение бупу в направлении Семе. Операцию задумал и осуществил генерал Атуре из АПП. Это был хитрый негодяй, мать его так. «Единственной целью войны, — сказал он мне однажды, — является победа. Кого интересует прочий результат?»

Уилсон смотрел на берег поверх броневых листов, окружавших штурманскую рубку. Кое-где вопросительными знаками торчали кости.

— Сколько времени уйдет на то, чтобы деревья и трава снова выросли?

Пират рассмеялся, оскалив по-волчьи зубы:

— Римляне посыпали окрестности Карфагена солью, чтобы там больше ничего и никогда не росло. И эта территория останется безжизненной по крайней мере еще тысячу лет.

В полдень они проплыли мимо покинутой деревни бупу, за ней снова начались джунгли. Река сузилась до двадцати ярдов. Заросли были настолько густы, что закрывали небо.

— Следите за джунглями, — сказал Пейдж. Уилсон расценил его слова как приказ, пошел к оружейной комнате и взял бинокль.

— Ничего страшного, — успокоил капитан. — Это просто для удовлетворения вашего любопытства.

Уилсон с глупым видом полчаса смотрел в сторону правого берега, пока не увидел огоньки между деревьями.

— Иво, — ответил пират на вопрос Уилсона. — Примитивная мелюзга поклоняется свету.

— Вы имеете в виду солнце?

— Нет. Они поклоняются свету, точнее, электрическим фонарикам. Никто не знает почему. Возможно, потому, что в глубине джунглей, где они живут, чертовски темно. Они собственную мать готовы продать за пяток фонариков, за пару — любимую бабушку. Знаете, что мы везем в трюме?

— Нет.

— Десять ящиков дешевых фонариков с Тайваня. Батарейки отказывают через пару недель. Для иво фонарики — все равно что наркотик. Они все время хотят больше и больше света.

За час до наступления темноты рядом с «Ужасом» появился иво в маленькой, не больше кухонной раковины, лодке, выдолбленной из цельного куска дерева. В волосах у него торчали длинные черные перья, потускневшие от грязи. Грудь и руки пересекали белые полосы, такой же краской были обведены глаза. На шее на куске шпагата висел красный пластиковый фонарик. Иво поднес его к подбородку и несколько раз включил и выключил. На фоне зеленой мглы высвеченное лицо напоминало череп. Иво щелкал фонариком до тех пор, пока течение не унесло его от корабля.

Озеро Цуванга в послеполуденном солнце сверкало сусальным золотом. Острый пик горы Мосумбава виднелся над ближайшими холмами, дул прохладный ветерок. Стоя на носу яхты, Уилсон наполнял грудь свежим воздухом, смотрел, как ветер шевелит заросли рогоза И как над ними кружатся ярко-красные птицы. По поверхности озера пробегала легкая зыбь. Летающие рыбки, выскакивая из воды, были похожи на россыпь серебряных монеток. Уилсон видел пеликанов и бакланов, ныряющих за рыбой или ссорящихся между собой, грациозно покачиваясь на волнах. В туманной дали желтел парус рыбацкой лодки бупу, которая направлялась к берегу.

Озеро было знаменито не только своей красотой, но и мрачной историей. Мало кто из белых людей, посетив его, оставался в трезвом уме и твердой памяти. И это за 150 лет исследования Африки европейцами. Уилсон читал в «Нэшнл джиографик» статью об открытии Цуванги. Сэр Олвин Кэйрю искал исток Нигера, бывший в то время великой географической загадкой, в 1830 году. После полутора лет, проведенных в Центральной Африке, еле живой и голодный, Кэйрю добрался до залитых солнцем берегов Цуванги. Это событие как он потом писал, было чем-то вроде светлого пробуждения от темных ужасов джунглей.

«Кэйрю прав, — думал Уилсон, — свет здесь и вправду радует глаз». Однако час спустя он почувствовал присутствие чего-то тревожного, непонятного. Вызывающий беспокойство оттенок туманил голубизну солнечного неба над палубой. Красота, царившая вокруг, не нуждалась в человеческом созерцании. Озеро просто дышало отчужденностью. Пристально вглядываясь в голубые воды, Уилсон понимал, что случилось с Кэйрю, — избыток света свел его с ума. Во вторую свою экспедицию на английском барке «Александер Поуп» он взял, помимо обычного снаряжения, сто пятьдесят почтовых голубей. Две преданные птицы, достигнув британской прибрежной фактории в Вильямспорте, доставили неразборчивые послания о гигантских змеях, лилипутах и бабочках величиной с детского воздушного змея. После этого Кэйрю исчез навсегда.

В 1882 году на базаре в Бонголе чиновник Западноафриканской компании выменял у вождя бупу на охотничий нож английское издание комедий Гольдони в кожаном переплете. С удивлением он спросил у вождя, откуда у него этот томик. Вождь ответил, что давным-давно, когда еще был жив его дед, белый человек подарил эту книгу племени иво и нырнул в озеро, чтобы жить среди рыб. На форзаце книги темнели слова, написанные, похоже, кровью: «Бойся восходящего».

Небо окрасилось в лавандовый цвет, гора и волны сделались неописуемо красивыми. И Уилсон подумал, что кости великого Кэйрю, возможно, сейчас покоятся как раз под килем. Отмытые добела холодными течениями, они лежат среди безымянных моллюсков и странных анемонов, кости англичанина, поглощенного Африкой.

«Ужас» на малом ходу вошел в небольшую бухту в западной части озера. Вдоль воды на участке длиной примерно в полмили зазубринами на ровном месте возвышались строения. В сумеречном освещении Уилсон различил военные палатки и сборные дома из гофрированной жести рядом с традиционными конусообразными хижинами бупу из просмоленного тростника. В северной части деревни, на насыпном холме, стояли клетки высотой около четырех футов, обнесенные забором, и колья, увенчанные человеческими головами. Ветер гнал тучи москитов и трупных мух.

— Это единственная база бупу в стране иво «Мгонго эпо» — «Место слез», — сказала Крикет.

Уилсон принял информацию молча.

— Существует, по-видимому, двести кланов иво, которые ведут постоянные междоусобные войны. Я знаю, ты хочешь сказать: воюют и продают друг друга в рабство по нашей вине, им нужны фонарики, которые лежат у нас в трюме. Ну так вот, иво занимаются самоистреблением с незапамятных времен и будут продолжать делать это, когда мы уйдем.

Крикет начала пластами сдирать с запястья обгоревшую кожу. Нос облез и покраснел раньше: средство против загара кончилось еще в Ригале. Она сняла солнцезащитные очки. От глаз, обведенных белыми кругами, разбегались морщинки, которые свидетельствовали о каких-то переживаниях.

— Мне все это так же не нравится, как и тебе, — сказала Крикет. — Но нам придется на некоторое время смириться с этим.

— Ты все время говоришь мне об этом.

— Два года такой жизни, и мы — в Париже. Попытайся думать о нем в течение ближайших дней.

— Да, но через сколько трупов придется перешагнуть, прежде чем мы окажемся на Елисейских полях?

Крикет отвернулась и ничего не ответила.

«Ужас» слегка накренился вправо, когда Мустафа спускал на воду моторную лодку и перелезал через борт. Вместе с ним в лодку сели Пейдж и Шлюбер. Взревел двигатель мощностью в семьдесят лошадиных сил.

— Мы едем в деревню! — прокричал Пейдж, перекрывая монотонное рычание двигателя. Потом он недовольно махнул рукой, Мустафа прибавил газу, и они заскользили назад к тому месту, где у кормового леера стояли Уилсон и Крикет. Пейдж из резиновой лодки смерил их оценивающим взглядом. — Ситуация может оказаться не совсем обычной, и пусть твой муж знает это, — сообщил пират, смотря в глаза Уилсону.

• Предыдущая
• 49/64
• Следующая