Боливар исекая (СИ) - Богородников Алексей Владимирович - Страница 48

«Весной красиво будет выглядеть во время цветения», — прикинул я.

— Живите дружно и осторожно, — наказал я, — жилище для вас временное. Город будет продавать его на торгах, если не объявится настоящий хозяин. Так что не шали, Верлита.

У меня на них оформились планы: магичка Земли, бывшие владельцы бани — всё так в тему пока идет, неужели завтра принцесса пожалует? Разрушать и наводить ужас. В равных пропорциях как на жителей, так и монстров. И на меня.

«Ты просто скучаешь по Аише», — проницательно заметил внутренний голос. Ответить я ничего не успел. Из-за нашего, в отличие от соседнего палисадника, высокого забора выпрыгнула с шумным криком фигура ниндзи, вся в тёмном и с диким визгом кинулась к нам. Так же можно и удар схватить!

— А это твоя будущая подружка, — сказал я замершей в испуге Верлите, — маг Воздуха Риса Саитана, видишь уже «парение» освоила и разносит инфаркты по Самуру.

Вместо инфаркта Кая поймала в прыжке Рису и приземлилась вместе с ней. Это у неё хватательно-оберегательный рефлекс сработал. Впрочем, приземлившись с «добычей» Аисаки сделала вид, что так и было задумано — тренировка перехвата мага Воздуха, антимагическая защитная практика. Поправила прическу Рису и озабоченно спросила, как та провела время и подвела к нам.

— Верлита Ноккурет, — представил я ей зеленоглазку, — маленькая волшебница стихии Земли.

Две маленькие будущие шаньи забавно раскланялись. Смотреть как две независимые девчули знакомятся похоже на шоу из передачи про диких животных: самки осторожно принюхиваются, ты чья будешь, можно тебе волосинку отодрать, запустить ноготочком или не стоит? Конечно, в нормальной жизни маленькие девочки не так себя ведут, но потеряв близких, повидав всякого дерьма: от смерти до монстров, к людям, с которыми будешь жить, возможно, долго и счастливо, относишься очень щепетильно и придирчиво.

Поскольку они обе — мои, в том смысле, что верноподданные его будущего величества Джерка, долго комедию тянуть я не стал, взял их за лапки, пожамкал между собой, сказал, что у меня они не забалуют, по крайней мере, сегодня. А завтра познакомятся поближе и решат о совместных хулиганствах вместе.

— Объявляю сонный час, — скомандовал я, — всем доброй ночи, не болейте.

И был таков, утащив Каю и Рису за собой, в свой милый, тёплый дом.

— Рииисаааа, — протянула Аисаки, — ты что-нибудь умеешь делать быстро?

— Да, — невозмутимо ответила Саитана.

— И что? — саркастично поинтересовалась Кая, — пиу-пиу магией? Хватит корчить рожицы зеркалу!

— Оно первое кривляться начало, — возмутилась Риса и, оттянув нижнее веко правого карего глазика, одновременно показала зеркалу язык.

Наше величество и его верные миньоны собирались с утра на суд. Дело торжественное и церемониальное, потому девчули после легкого завтрака тщательно наряжались. Я с утречка не особо хотел просыпаться, но Риса, пришедшая ко мне с подносом еды, сказала, что в таком случае съест мой завтрак сама. До моего носа донесся запах бризоля с креветками, и мозг оживился, восстал в предвкушении. Потом я отжимался, одевался, хорошо — бриться не надо. Вышел из спальни через десять минут, а потом еще полчаса ждал девчонок.

В Шайне, как и в большинстве стран материка, основной суд был сеньоральным. То есть полнота досудебного расследования, уголовного преследования, вынесения приговора ложилась на плечи феодалов. Учитывая уровень этих самых феодалов, их компетентность, желание правосудия и понятий, что «закон здесь я», очевидно, что работала система криво. Подсудность определялась сословностью. Не всякий феодал утруждал себя работой по осуществлению правосудия — вернее так, с охотой — если можно было поиметь монет. Создатели правосудие успели немного осовременить, но тут всю систему менять надо, а им немного не до того было, подозреваю.

Хорошо, хотя бы обязательность вины убрали. Фишка средневекового процесса была в том, что обязательно в итоге судебного разбирательства находился виновный. А поскольку там в процессе сбор доказательств и вызывание на суд на плечи истца ложился, то представьте — не доказал ты вину обвиняемого, значит виноват ты. Штраф, плети, изгнание, повешение — смотря в чем обвинил другую сторону. Нет, если ты безрукий, хромой, слепой карлик и точно не мог убить жертву выстрелом из лука — виновным тебя не объявят, когда оправдают тобой обвиняемого человека. Ну, будет лук в таком случае виноват.

Да, в средневековом суде могли признать виновным предмет. Или само оружие. И все довольны, всем хорошо.

Хорошо хотя бы церковного суда не было, а с ними всяких ордалий, мысленно перекрестился я. Создатели из своего появления религии не сотворили, но даже наоборот запрещали такие дела. Конечно, после их ухода храмы и всякие ответвления религиозные потихоньку появились. Но публичные, и не раз, высказывания совершенно различных Создателей, в разных местах мира о том, что любую религию со своим участием они сочтут за оскорбление, — духовному окормлению не способствовали.

Прошедшие века размыли эти императивы, но слабость церкви по сравнению с королевской или феодальной уже стала фатальной. В конце концов, всегда были живые маги, что творили всякое волшебство. Храмы были местом памяти, уважения, но не поклонения. Хотя, вспоминая что творится в Южной Каталии…

Я очнулся от размышлений, взглянув на Рису, которая напялила на себя берет с вышитой лисичкой сзади. «Вот ведь, подлиза выросла», — умилился, душевно вышло.

Риса повернулась направо, крутясь перед зеркалом и моим глазам представал вязаная надпись «королевства уходят».

«Хм, у них уже и мода на надписи заходит», — благодушно подумал я.

Риса повернулась налево. «Короли умирают», — прочитал я, холодея.

— Кисуля, — сказал я ласково, — а повернись-ка ко мне своей моськой.

Да, по центру берета была надпись «магия навсегда».

«Нормас — сказал внутренний голос, — адепты магоголизма даже до Шайна со своей пропагандой добрались»

«Ходят слухи, что их рассадник в северо-восточной Академии Магии, но это от нас далековато» — болезненно удивился я, а вслух строго вопросил.

— Риса Саитана, это что за мракобесное творчество? Что за пропаганда магоголизма?

— Магоголия как алкоголь, — независимо заявила Риса. — её нужно принимать таким, какая она есть.

«Это просто форма оммажа, — предположил внутренний голос, — знак уважения магии»

«Ты вообще заткнись!» — рявкнул я про себя на голос, а Рисе криво улыбнулся.

— У тебя шарфик есть клевый есть, — строго напомнил я, — розовенький такой, отлично смотрится с твоими каштановыми волосами и сочетается с полусапожками.

— Тебе не нравится берет с этой фразой? — неприятно удивилась Риса.

— Мы всего-то на вечер уехали, — заявила Аисаки, становясь на мою сторону, — а ты уже в политику ударилась. Что, вернемся через день, ты уже замуж выйдешь или в наёмники подашься?

— Магоголики посвятили свою жизнь борьбе с монстрами! — выпалила Риса.

— И че, — много убили? — спросил я, — котиков на эксперименты больше извели. Ты мне эти замашки брось. Из человеков они пока на добровольцах из бедняков свои методики пробуют, но помяни мое слово, скоро там массово начнут биолаборатории строить. А потом не успеешь подорожник прилепить, как в монстра превратишься, только на двух ногах и в белом халате. Ставить магию превыше всего — это путь к гражданской войне. Хочешь, как в Южной Каталии?

— Но там же не магоголики всё это натворили, — надулась Риса.

— Потому что они слегка умнее сектантов, а что из этого следует?

— Что бед они натворят больше, — высказалась Аисаки.

— Вот, — наставил я указательный палец на Рису, — в Кае Аисаки нет магии, у неё Дар воина. Но она любого мага ушатает в «собачьей свалке» как энтомолог букашку. Кая умнее, хитрее, опаснее большинства магов, но из этого фетиш не делает. А могла бы.

— Один на один, не ушатает, — пробурчала Риса.