Зимняя война (СИ) - Шопперт Андрей Готлибович - Страница 27

– Умеешь, ты комдив непонятки всякие притягивать. Так вот с кондачка и не знаю, что делать теперь. В Москву срочно лететь надо. Теперь не до Минска. Раньше Берии нужно к Самому попасть. Может Лаврентий Палыч знать о золоте?

– Очень маловероятно. Нет, что золото пропало, наверняка знает. Если не знает, то хреновые у нас разведчики в Польше. Да, нет, что пропало – должен знать и даже то, что в поезде его и министров не оказалось, тоже должен знать, а вот, где золото, знать не должен.

– Ох, тяжко будет тебя из его лап вытаскивать. Разве Сам запретит ему тебя трогать. Где поляки?

– В лагере. Их диверсанты мои охраняют.

– Можно то золото случайно найти? – ух ты, а вопрос провокационный. Брехт ведь знать не знает, как там это болото выглядит.

– Понятия не имею.

– Ну, да. Ну, да. Ладно, Ваня, полетел я, давай гони сюда своих поляков. Повезу их знакомить с товарищем Сталиным. Ты мимо этого озера будешь наступать?

– Нет. Я севернее на Брест буду …

– Сверни. Диверсантов этих своих пару рот отправь. И сам будь там.

– А Брест? – нет, справятся, конечно, но так хотелось с поляками самому переговорить.

– Дурак, ты, комдив. Это в сто раз важнее любого города. Да и есть там у тебя кому командовать. Справятся. Или плохо замену себе готовишь, кто начальник штаба и комиссар?

– Полковник Бабаджанян и полковой комиссар Вальтер.

– Не слышал. Справятся?

– Должны.

– Вот и загорай на берегу озера. Сам к нему не лезь. Простынешь, сентябрь уже. Ха-ха. – По-настоящему смеялся, отпустило товарища. – Всё, полетел. Сволочь ты, Брехт. Чуть не сутки в самолёте по твоей милости болтаться. Сволочь. Хоть и есть временами польза от тебя. Пошли за поляками. Переводчик есть?

– Толмач. Болек. Пацан десятилетний.

– Цирк. Ну, Болек, так Болек. И его давай.

Событие тридцать девятое

А в жизни совсем всё не так, как в кино.

Вдруг кажется: вот оно!

И тут – засада …

Болото оно и в Белоруссии болото. Как получается? Бил из земли родник или речка текла, а потом свернула допустим речка, а если родник, то илом забился. Цветёт себе вода, и отмёршие эти водоросли сине-зелёные всё ложатся на дно и ложатся. Всё мельче и мельче оно, рогос или камыш берега захватывает, потом дальше и дальше, вот болото и готово. Из ила трясина целая накопилась за века, мелкое если было озеро, то и трясина теперь не глубокая, а если была порядочная глубина, и ила больше скопилось, то и потонуть можно.

Именно это болото было из разряда первых. Не шибко глубокое. Брехта с тремя десятками диверсантов гидросамолёты доставили в шесть утра на ближайшую к этому месту точку на реке Припять. Решили, что можно из-за золота, тем более что это прямой приказ заместителя народного комиссара обороны, пожертвовать сотней диверсантов и за три рейса быстро доставить их к месту затопления золотого запаса Польши. Получалось нужно топать больше двадцати километров. Группы снабдили рациями и мощными и уоки-токи и сделали практически самостоятельными. Каждая добирается до места самостоятельно и в случае встречи с польскими военнослужащими в бой не вступает и старается донести до братского славянского народа, что Красная Армия пришла на помощь славянам в борьбе с гитлеровцами. Почти, ведь, правда.

Брехту этот трёхчасовой переход дался тяжеловато. Не бежали с полной выкладкой, но очень быстрым шагом двигались. Старший лейтенант Коровин взял всё снаряжение комдива, распределил по бойцам и Иван Яковлевич только с М1911 в кобуре шёл. Даже шинель и то красноармейцы несли. Однако, бок закололо уже через пару километров, и остальные эти самые километры Иван Яковлевич шёл на силе воли и на нежелании показывать бойцам, что всё, сдулся их командир, не тот уже. Пора на штабную работу.

Перед самым выходом к железке что-то совсем плохо стало и Брехт решил ход конём сделать.

– Привал мужики. Старлей, двоих отправь на разведку на полкилометра, пусть остановятся и осмотрятся, потом двоих ещё ближе к железной дороге, пусть по рациям поддерживают связь всё время.

– Сделаем, Иван Яковлевич, не беспокойтесь. Вы присядьте, вон, на камешек у дерева, нагрелся уже, наверное. Да, я вам вот шинелку и вашу и свою постелю. Отдыхайте. Сейчас отправлю ребят на разведку.

Повезло. Повезло, что здоровье слабенькое ещё. Может, ещё бы километр прошли и тогда вляпались бы в засаду. Поляки вычислили, где спрятали золото, отправили туда пограничную стражу поднимать, выуживать из болота золото. А пограничники люди привыкшие всякие засады и секреты ставить. Они и разбросали по обеим сторонам железной дороги эти секреты. На один такой чуть не наткнулись посланные на разведку диверсанты. Спас опыт и то, что сорока на пограничников раскричалась.

– Товарищ командир, третий передал, что второй обнаружил засаду. – Подошёл к Брехту Коровин.

– Чудненько. Мать их, польская. Нашли.

Событие сороковое

По замашкам генерал, по промашкам дурень

«Молись Богу – от Него победа. Бог наш генерал, Он нас и водит.»

Александр Васильевич Суворов

Брехт собрал красноармейцев. Мало, шестеро в дозоре, пусть там и будут. Сколько поляков неизвестно, но не пять человек точно. И точно больше, чем вот эти тридцать человек, что вокруг него собрались. И как передали наткнувшиеся на засаду диверсанты – поляки в форме пограничной стражи, а, значит, воины умелые. На нашей стороне только внезапность.

– Ребята. Нужно выманить на себя их основные сила. Из дичи в охотника превратиться. Никаких пленных. А вот раненые желательно, куда-нибудь в плечо, чтобы оружием пользоваться не могли, а на помощь звали. Да, чего я вас учу, вы всё это лучше меня знаете и умеете. Я обузой стану, не то здоровье. Командуй, Коровин.

– Епифанов останешься с комдивом.

– Отставить. Не нужно никого со мной оставлять, я же не совсем беспомощный. Автомат мне оставьте. Всё, не обсуждается, старлей. Двигайтесь. Время на них работает. Я по рации буду наводить на вас вторую группу. Как они высадятся, а это через двадцать – тридцать минут будет, дам команду на всех парах сюда двигать. Через два часа здесь будут. Теперь точно всё, командуй, Пётр.

Брехт смотрел вслед растворяющимся между деревьями красноармейцам и мысленно себя поаплодировал. Жёлто-серо-зелёная украинская цифра работала на пять баллов. Раз и нет людей. Иван Яковлевич тяжко вздохнул, как там они без него и без Светлова, а потом …

А потом, как залепил себе оплеуху, опять, понятно, мысленно. Вот, что за характер, вечно самому всё сделать надо. Ну, для батальона нормально, даже для полковника лезть во все дыры и вникать в каждую малость, и народ, так сказать, за собой вести – это нормально. Но уже не батальон под рукой и не полк совсем. Дивизия!

Брехт даже сам себе выговор прочитал вслух, обескуражив белок с чёрными хвостами, что с ветки этого дуба за ним наблюдали:

– Иван Яковлевич, ты ведь комдив, мать твою. Через полгода, когда генеральские звания введут, станешь генерал-майором. Генералом! Отвыкай по лесу с наганом бегать. Должен в штабе сидеть и по рации или через вестовых приказы отдавать. «Первая колонна марширт». Как там, у товарища графа Толстого? «Die erste Kolonne marschiert, die zweite Kolonne marschiert…» (С немецкого: Первая колонна марширует, вторая колонна марширует… Слова немецкого генерала на русской службе Пфуля, который в романе составляет план кампании 1812 года.)

Вот как надо. А в бой с нагом пусть герои анекдотов идут. Раз вестовых нет, то придётся по радио руководить операцией «Золото партии-2».

Иван Яковлевич, открыл крышку радиостанции и, настроив частоту, вызвал Скоробогатого. Могла не достать. Могла. Но достала, помех прилично и не все слова разобрать, но связь была.

– Александр, поднимай истребители и лёгкие бомбардировщики в воздух. Польские квадратики ещё не закрасил?