Зимняя война (СИ) - Шопперт Андрей Готлибович - Страница 16

– Всё. Так и решили. Вылет завтра, готовьтесь.

Событие двадцать третье

Я ненавижу тренироваться, но проигрывать я ненавижу ещё больше!

Мурасакибара Атсуши

Полковник Александр Скоробогатов летел на головном истребители Ки-27. Всего в группе истребителей, что сопровождали, если так можно сказать, лёгкие бомбардировщики Ки-32 было одиннадцать машин. Все уже привыкли летать парами, и пять пар и было создано. Ну, а для него пары не было, и он летел чуть выше эскадрильи, вдруг кому помочь надо. Бомбардировщики шли двумя группами по четыре самолёта, правда, во второй четвёртым был Су-2, тоже все перепутано из-за того, что нужно взять максимальное количество машин. Эти лёгкие бомбардировщики Александру не нравились, нет, в скорости они даже истребителям не уступали, но вот назвать их бомбардировщиками язык не поворачивался, на подвеске они могли нести всего четыреста пятьдесят кило бомб. Правда, после модернизации и скорость возросла, и бомбовую нагрузку подняли до шестисот кило, но всё одно, стоили ли такую большую тушу городить из-за такой смешной бомбовой нагрузки. И шасси не убираются. В общем, не нравились и всё.

Государственную границу пересекли, даже не заметив её, там леса и тут леса, небольшие пятна озёр и болот, и иногда тонкие полоски речек. До самого Минска вверх подниматься не стали, чуть выше Слуцка поднялись, заправились на организованном там аэродроме подскока и полетели на запад к Белостоку. Наверное, зря, по карте выходило, что выиграли всего около тридцати – тридцати пяти километров. Зато внимание лишнее к себе привлекли, но Иван Яковлевич, вечером вчера выслушав это возражение, махнул рукой:

– Не будем уже ничего менять. Приняли решение и приняли. Тем более, мало ли, вдруг именно горючего на эти семьдесят километров и не хватит. Летите уж.

Полетели. Торопиться некуда, да и бензин нужно экономить, шли на крейсерской скорости в триста пятьдесят километров в час. Белосток увидели издали, ни с чем не спутаешь. К нему с разных сторон десятки дорог подходят. Да, и без дорог не промахнуться. Немцы уже подошли к городу с севера и с запада и взяли его в полукольцо. Поляки вырыли окопы. Перекопали дороги, что с той стороны города, даже противотанковые ежи поставили, баррикады из мешков с песком и стволов деревьев понаделали. Есть артиллерия. Бьют по немцам. Но и те активно отвечают, подтянули тяжёлую артиллерию, танки и бьют по городу и по баррикадам, что западную дорогу перекрывают.

– Атакуем, – передал Скоробогатов команду бомбардировщикам, а сам отлетел чуть западнее ещё и повернул на север, авиации противника не было видно.

Ки-32 сделали заход, сбрасывая бомбы на танки и артиллерийские позиции, оттуда попытались с грузовика ответить зенитно-пулемётным огнём, но одна из бомб попала прямо в грузовик и разнесла его в щепки. Вторым заходом бомберы, как их Брехт называет, прошли над лагерем противника, тоже одно очень удачное попадание было, явно в палатку, где хранились артиллерийские снаряды, бахнула так, что ему на его полутора километров слышно было.

Александр уже было приказал пройтись по немцам пулемётами, когда с севера показались немецкие истребители. Мессершмитты. Три двойки. Ну, ну. Смелые парни. Его эскадрилья разбилась на пять пар и атаковала немцев снизу с набором высоты. Так атаковать сейчас не принято, нужно обязательно повыше залезть, чтобы воспользоваться преимуществом в скорости. Но им этого делать не надо было. «Эрликоны» и «Браунинги», установленные на японцах, сводили все преимущества немцев к нулю. Они просто не долетели, всё выходили на линию прицельного огня, а когда вышли, то просто были разорваны в клочья крупнокалиберными пулемётами и пушками. Даже и половину боезапаса не истратили, а у самого Александра все пятьсот патронов на месте.

– Заходим с пикированием на позиции немцем, огонь по авто и бронетехнике, – передал он по рации и первым свали свой Ки-27 в пикирование.

Уходили назад на полной скорости. Нужно быстрее заправиться, пополнить боекомплект и вновь лететь к Белостоку. Странное чувство овладело командиром авиаполка. Как раз об этом там ещё на Халхин-Голе говорил Иван Яковлевич. Они переподготовились. Их самолёты, их умение воевать, их оружие, в смысле пулемёты и пушки, на голову выше, чем у противника. Это всё равно, что ты на танке едешь против гусар, ну, красивые у них лошади и сабельки острые, и что они могут танку сделать. Вот так и тут, они немецкие самолёты просто не подпустили с их мелким пукалками к себе.

Переподготовились.

Событие двадцать четвёртое

Если человек знает меру, он знает все.

Томас Карлейль

Никто не хочет думать. Этот лётчик – налётчик вышел на связь по рации и предложил остаться на аэродроме подскока, а назавтра пройтись ещё раз по немецким позициям.

– Александр, ты же понимаешь, что Германия – это большая страна с мощной армией и сотнями самолётов. Ты надеешься всю её уничтожить двадцатью устаревшими машинами? Давай, там, не дури.

– Ну, товарищ комдив, нам же нужно приобретать боевой опыт. – Заканючил командир авиаполка.

– Ладно. Высылай бомберы, отправлю тебе патроны с бомбами и бензин. Только полетите не на Белосток, там вас и самолёты и зенитки будут ждать. Полетите в другое место. Я сейчас по карте посмотрю и вместе с боекомплектом приказ пришлю. Отдыхайте пока. И тихо там. Охранение выставь. Никому не надо знать, что у вас на крыльях нарисовано.

Брехт Вальтеру рассказал об этом ненасытном вояке. Посмеялись и склонились над картой с циркулями. По словам Скоробогатого, есть резерв примерно в сотню километров. Для бомберов вообще не проблема, они и до Варшавы и обратно спокойно слетают, но без прикрытия же истребителей не пошлёшь. У немцев здесь, в Польше, сотни самолётов. Причём, это далеко не все. Иван Яковлевич помнил, что большая часть самолётов была Гитлером переброшена к границе Франции, опасался, что они в спину ударят. А те потоптались и ушли. Чего им за каких-то поляков малахольных – шакалов Европы свою голубую кровь проливать. Так Сашке и двух десятков Мессершмиттов может хватить. Увлечётся, а расстояние предельное. И тогда такой международный скандал будет, когда немцы разберутся, кто на них напал, что Брехт и до границы добежать не успеет. Так ещё и семья в Спасске. Нет, аккуратней надо.

В сотне километров от Белостока есть несколько посёлков или деревень. Которую выбрать. Немцы точно наступали по дорогам. Брехт посмотрел. В принципе, нет разницы. Пусть будем Помжа. Ничего не слышал об этом селение. Ну, не найдут там немцев, пусть назад летят, боевое слаживание прошли. Успеют ещё, навоюются. Две войнушки и одна большая война впереди.

Вернулись летуны восьмого сентября побитые. Ну, блин блинский, кто бы сомневался. Прямо чувствовал Иван Яковлевич, что операцию «Шах и Мат» нужно сворачивать. Одно дело налететь и пощипать немцев, чтобы к семнадцатому Сентября они ещё Брест-над-Бугом (Польское название Бреста с 1921 по 1939 год) не взяли, а другое дело воевать с ними. Три раза ха, двумя эскадрильями. В общем, назад прилетели все и даже все живы, но один самолёт потерял почти управление из-за попадание в хвост и в землю почти врезался, переломав шасси и повредив крылья, а ещё два с кучей дыр в плоскостях. Чудом не развалились. Да здравствует японское качество.

Дело было так. Под Помжей этой наткнулись на огромное скопление танков, гономагов и прочей грузовой техники. Не иначе это и была 10-я танковая немецкая дивизия. Бомбы сбросили и тут с запада вынырнули из набегающих облаков больше десятка немецких самолётов. А эскадрилья на части разбита, половина прикрывает штурмующие немецкую технику малые бомбардировщики Ки-32, и только две пары и сам Скоробогатов остался в стороне, контролируя ситуацию.

Вот впятером на двадцать Мессеров и бросились. Удача и выучка были на стороне самолётов с польскими клеточками на крыльях и хвостах. Почти сразу было два золотых, так сказать, выстрела, два Мессершмитта с чёрным дымом отвалили из строя. Потом с оторванным крылом закувыркался вниз ещё один. Но и мелкие немецкие пульки попадали в «поляков». Пришлось герою Советского Союза капитану Дуборезову выйти из боя и повернуть с огромным трудом назад к аэродрому подскока. Самолёт руля почти не слушался, и заваливался на левое крыло.