Альфарий: Голова Гидры (ЛП) - Брукс Майк - Страница 23

Именно в этот момент микро-бусина в моем ухе с треском ожила.

— Первый, ответьте.

Я нахмурился. Это был голос Скорра. Первый охотник за головами не должен был связываться со мной, если не возникнет осложнений с миссией.

— Первый слушает.

— Успех по основным целям миссии. Неожиданные последствия в социуме.

Я взглянул на Гакула, который тоже это слышал.

— Подробнее.

— Местные лоялисты, вдохновленные увиденными смертями, ищут возможные причины для рецидивов возникновения недовольства и уже выявили внешние источники. Они стремятся «закончить работу».

«Внешние источники»? Учитывая мое понимание общества Вольды Бета, это могло означать только одно.

Беженцы.

Мои мысли метались. Мы непреднамеренно запустили тот же конфликт, который намерено посеяли в обществе Труллы. Там мы убили их лидера и показали это людям, намереваясь поощрить мятежников или заставить соседей вцепиться друг другу в глотки, поскольку каждый видел предателей там, где их не существовало. На Вольде Бета мы предполагали, что устранение предателей вынудит их последователей отступить в тень, так как они будут слишком напуганы, чтобы восстать против Империума, но мы не рассчитывали, что местные жители возьмут с нас пример. Проимперские настроения смешались с враждебностью к вновь прибывшим, и беженцев стали обвинять в существовавших ранее социальных проблемах.

Это был урок для меня, но расплачиваться за него будут другие.

— Повелитель, вниз! — внезапно крикнул Гакул. Возможно, его псайкерские чувства засекли атаку раньше, чем мои рефлексы, и библиарий бросился между мной и окном, как раз в тот момент, когда последнее разбилось, взорвавшись вовнутрь дождем осколков.

Граната, пневматическая пусковая установка…

Мой разум продолжал работать, даже когда я раскинул руки, чтобы максимально прикрыть собой Сев и Ани. Сила взрыва отбросила Гакула на меня, и он повалил весом своего тела меня на пол. Осколки вонзились мне в руки, ноги и спину, и я ощутил острую боль. Но я легко отделался, по сравнению с моим псайкером. Гакул скатился с меня, его дыхание участилось, и он взвыл, когда металл, впившийся в его израненную спину, соприкоснулся с полом. Без силовой брони библиарий был гораздо более уязвим, чем он привык.

— Бегите! — зарычал я женщинам, которые уже в ужасе вскакивали с колен. Ани была ранена в ногу и прихрамывала, но, тем не менее, они обе побежали по коридору.

Я был безоружен. У Гакула на поясе висел боевой нож. Мы выполняли разведывательную миссию в имперском городе, не было никакой необходимости обострять ситуацию, пронося оружие. По крайней мере, я так думал. Возможно, то, что я был окружен своими собственными воинами и находился под защитой военного флота, который никто не мог атаковать, потому что попросту не знал о его существовании, притупило мою привычную паранойю. Возможно, виной было мое разыгравшееся высокомерие.

— Это Первый, — передал я на частоте легиона. — Подавить бунт. Раскрыть себя как Астартес. Если не сработает — вычислить и устранить зачинщиков. Подавление через страх.

— Первый, требуется подтверждение, — ответил Скорр. — Открывать огонь по лояльным гражданам?

— Они уже сами открыли огонь, — мрачно сообщил я ему. Теперь, когда окно было разбито, я мог слышать снаружи крики, скандирование лозунгов, а также треск стрельбы из автоматического оружия. Квартал беженцев подвергался нападению со стороны людей, которые не могли смириться с тем, что скверна в их обществе была создана ими самими, и которые стремились возложить вину на кого-то другого. — Любой, кто лишает жизни другого гражданина Империи, не следуя законам, больше не верен Императору, независимо от того, во что он верит. Если они откажутся прислушаться к голосу разума, загоните их обратно в укрытия, пока войска губернатора не смогут среагировать.

— Принято.

Я знал, что Скорр исполнит приказ. Но его команда не сможет сюда прибыть немедленно. Тем временем у меня были более важные насущные проблемы.

— Гакул, — обратился я, поднимаясь на корточки. — Ты можешь идти? Встать сможешь?

— Могу попытаться, господин, — мрачно ответил Гакул и это была вся информация, в которой я нуждался. Ни один легионер не хотел подвести своего примарха. Для Гакула выражение сомнения означало, что он знал, что не сможет, по крайней мере, без посторонней помощи.

— Пока не вставай, — велел я ему, подползая к окну и выглядывая над подоконником. Внизу на темной улице стояла группа людей, смотревшая на здание с нескрываемой ненавистью в глазах. Их было восемь, все вооружены. Я заметил пару стабберов, несколько самодельных дубинок и, в середине группы, гранатомет. Снаряд загружался с казенной части, как в крупногабаритных дробовиках, и его владелец как раз перезаряжался. Пока я наблюдал, он вставил еще один цилиндрический осколочный снаряд в казенник и захлопнул его, затем поднял ствол, чтобы прицелится в другое окно. Это был не коридор, где воины ХХ легиона смогли бы защитить людей своими собственными телами. Это была комната, в которой, вероятно, укрывались с десяток семей.

Возможно, именно в этот момент я получил представление о том, что чувствовал Керз в молодости.

Мои пальцы подобрали с пола осколок стекла, длинный, острый и опасный. Я отвел руку, приподнялся и метнул. Стекло сверкнуло в ночи, словно молния, и погрузилось в горло гранатометчика. Он пошатнулся, ослабив хватку на оружии, которое упало ему под ноги на скользкую от дождя улицу. Двое его товарищей схватили его, остальные повернулись в мою сторону, поднимая стволы стабберов и прикрывая глаза от дождя.

Возможно, мне следовало раскрыться. Возможно, следовало спрыгнуть с окна, падение мне бы не навредило, а затем показаться им, полагаясь на то, что благоговейный трепет, вызванный моим появлением, их обездвижит и остановит. Я этого не сделал, отчасти потому, что скрываться было в моей натуре так долго, что уже стало инстинктом. Но сильнее этому способствовала холодная ярость, клокотавшая в моей груди. Эти люди ранили моего легионера и тот факт, что они не знали, что он в здании, ничего не значил. Они стояли в стороне, пока один из них выпускал гранату в имперское здание, в котором находились другие имперские граждане.

Империум не нуждался в подобных людях.

Я запустил вниз еще больше осколков стекла. Конечно, они не сильно походили на снаряды, но целился я безупречно, и острые как бритва края разрезали горла и разрывали тонкие одежды, проникая внутрь тел. Влажные звуки втыкающихся осколков и булькающие, захлебывающиеся в крови крики достигли моих ушей, когда, один за другим, потенциальные нападающие быстро пали от моего импровизированного оружия. Такая месть, конечно, была мелочной, для такого существа, как я, но временами я мог поддаться низменным человеческим инстинктам.

Я повернулся к Гакулу и поднял его с пола с тем же усилием, с каким поднял бы ребенка. Он не протестовал. Мой легион был прагматичен и не склонен к чрезмерной гордыне.

— Ты все еще можешь стереть их воспоминания? — спросил я его, торопясь в комнату 27.

— Если только они не будут слишком яростно сопротивляться, — пробормотал Гакул. — Мне трудно сосредоточится.

— Посмотрим, смогу ли я убедить их, — сказал я, останавливаясь, когда поравнялся с бывшей кладовой. Задние вокруг нас охватил хаос, когда люди внутри поняли, что на них нападают, и я отовсюду слышал крики, вопли и топот бегущих в панике ног… Но в кладовой была тишина. Ни учащенного дыхания, ни стука сердец, ни приглушенных слов взрослых, пытающихся успокоить свою дочь. Не было и запаха крови из раны Ани, хотя мои ноздри забивал запах крови Гакула, так что это не могло быть показателем.

Я толкнул дверь, чтобы убедиться, и меня не удивило то, что предстало перед моими глазами. Снова пусто, если не считать спальных мешков. Пока я разбирался с нападавшими, Ани и Сев схватили Седди и бросились бежать. Куда именно, я не знал. Но надеялся, что они не столкнулись с налетчиками.