Украсть ведьму (СИ) - Гордова Валентина - Страница 17

И тихо признался:

– Я перерыл всю твою сумку, уж прости, но не нашёл ничего, что могло бы помочь. Но я в травах не знаток, Лесь, посмотри сама…

Кивнула слабо, слишком сильным было потрясение от увиденного, и на сумку взгляд бросила. Та разумом, как у метлы, наделена не была, пришлось капельку магии использовать.

Сумка, ещё одна моя верная спутница, приползла, на колени забралась и раскрылась радушно, предлагая исследовать своё интригующее содержимое. Внезапно поняла, что хорошо, что у неё разума не было, а то бы я с этой компашкой совсем рехнулась.

Долго искать не пришлось, баночку с мазью из коры белой ивы нашла быстро, достала, сумку осторожно на пол опустила, но вот открыть мазь демон мне не позволил, сам забрал, крышку откупорил, принюхался.

– Мёдом пахнет.

– Так потому что с мёдом смешана, – я улыбнулась, – это кора белой ивы, её в порошок измельчают, вот такую мазь делают, а потом раны обрабатывают.

Демон серьёзно кивнул и опустился перед сидящей мной на одно колено, немало своими действиями удивив. Но спорить я не стала, позволила ему пальцем раствор зачерпнуть и на рану на запястье нанести. Втирал он не совсем нежно, но старался быть максимально осторожным, не надавливать и равномерно мазь по поражённому участку растереть.

Стало приятно. Так, что улыбка сама на губах расцвела и исчезать напрочь отказалась, хотя я её честно прогнать пыталась.

Сагар сурово измазал одну руку, затем разбинтовал и измазал вторую, а вот над порезом, который от ритуального клинка остался, помедлил.

– Это тоже можно, – разрешила ему.

Но маг не послушал, баночку закрыл и в сторону на пол отставил, а ладонь мою своей накрыл. Осторожно, стараясь лишних движений не делать и боли не причинять.

А я слишком поздно поняла, что он задумал, и успела воскликнуть только:

– Не!..

Но демоническая магия уже кожу приятным теплом окутала, с лёгким покалыванием в и без того саму по себе заживающую рану проникла и заживила в два мгновения.

Сократив тем самым время восстановления ладони и ослабив мага, который и без того слабым был, потому как ему приходилось каждое мгновение проклятью противостоять.

– Дурак, – высказалась в сердцах, ладони отняла, на ноги вскочила и в сторону отошла.

– От дуры слышу, – не смолчал и демон, тоже на ноги поднимаясь.

И пошатнулся. Вот как есть пошатнулся, но на ногах стоять остался, упрямо зубы сжав.

– На что ты силы тратишь так, словно в тебе их полно? – Мне просто интересно было.

Он не смолчал и тут.

– А ты к богам на кой полезла так, словно у тебя в запасе ещё семь жизней? Говорил тебе: подожди, к богам с легкомыслием нельзя!

И стоим, оба хмурые, как грозовые тучи, глазами друг на друга сверкаем, да оба правы, только не признаем ни за что.

Гордые же. Оба. До невозможности.

Я первой рот открыла, да только демон мне и слова вымолвить не позволил.

– Ой, молчи уж, – велел, скривившись, и дом покинул.

Я постояла, печально на закрывшуюся дверь взирая, и метлу позвала. Та прилетела через пару минут, всем своим видом выражая недовольство на тему «там такое, а тут ты со своей ерундой!».

– Найди Эдона, – попросила вежливо, – скажи, что он меня три раза в день кормить обещал.

Метла возмутилась окончательно, могла бы, точно воскликнула что-то вроде: «И всего-то? Ты меня ради вот этого выдернула?!»

Но говорить она не умела и была вынуждена негодующе встрепенуться и усвистеть так же, как и присвистела – через окно.

На душе было хмуро. Что ни разговор с этим демоном, то обязательно неприятный осадок остаётся.

Вот так, безрадостная, к окну подошла и на улицу высунулась.

Увидела Аафа, по колено в реке стоящего, согнувшегося в три погибели и старательно пытающегося в реке кого-то отыскать. Отыскиваемый был тут же – вот прямо за демоном в воздухе и висел, взгляд мой каким-то образом ощутил, повернулся, ухмыльнулся во всю морду и ка-а-ак отвесит рогатому пендель! Хороший был пендель – демон взвыл, я ойкнула, анчутка растворился в воздухе, и только хохот издевательский.

И тут открылась дверь, а в дом вошла каша. Ну, точнее, её Эдон принёс вместе с попросту оторванным куском хлеба, деревянной ложкой и деревянной же чашкой, наполненной ароматным горячим чаем, от которого дом вмиг травами и ягодами пропах.

Я открыла рот, намереваясь поблагодарить, но демон первый сказал:

– Метла твоя…

И замолчал выразительно, пройдя и на стол передо мной весь завтрак поставив.

– Метлу не обижай, – велела сурово.

Моя метла, только я обижать и могу. И то любя. И то за дело. А вот другим нельзя, даже если о-о-очень любя и совсем за дело.

Эдон хотел было возразить, но не успел – с улицы очередной вой послышался, плеск воды и растворяющийся в воздухе хохот нечисти.

И проснулось в демоне то, на что, как оказалось, все существа разумные падки – любопытство.

– Ешь, – велел мне сурово и по другую сторону стола к окну дёрнулся, могучую морду высунул… со скрежетом и треском пала жертвой витых рогов оконная рама.

На улице смолк очередной приступ хохота анчутки, и даже вода не плескалась, значит, и Ааф замер, на звук среагировав. И вот точно знаю, что зря Эдон так. Очень зря.

Когда на улице что-то захрустело и затрещало, я окончательно в своей правоте убедилась. Анчутки – они вредители ещё те, а тут ему демон рогатый показал, пусть и случайно, что дома на самом деле довольно хрупкие, да ещё и хрустят весело. Вот нечисть и хрустела теперь то тут, то там, хохот его то ближе звучал, то удалялся, но после и вовсе неслышным стал, потонув в рёве и восклицаниях недовольных от разрушений демонов.

А я за стол села и вознамерилась кашу есть. Наученная горьким опытом, уже знала, что дальше…

Дверь распахнулась даже раньше, чем я за ложку взяться успела, в дом ворвался кто-то традиционно рогатый, хвостатый, копытный и злой. Ничего необычного, короче.

И вот этот краснокожий как дыхнул – прямо огнём! И как давай рычать:

– Ты что к нам притащила?!

Ну, говорю же, чуть что, так сразу ведьмы виноваты.

– Это не я, это Ааф. Он анчутку из реки выловил, – и бессовестная я на улицу махнула.

Демон через дом не пошёл, он вообще вышел, в сторону отошёл, на реку глянул и… поверил. А как не поверить-то? Никак. Так что его рёв все остальные рёвы заглушил.

Правда, через минутку ревели демоны теперь уже в унисон, только один не попадал – тот, который выл.

– П-пойду помогу, – без особой уверенности в верности решения пробормотал Эдон, кося глазом почему-то на меня.

– Иди, – разрешила, – а за завтрак спасибо.

– Ага, – бросил рогатый и исчез, вежливо за собой дверь прикрыв.

Когда я за ложку взялась, в окошко тихонько Вездефор влетел, стараясь крыльями не хлопать, на столе рядом со мной разместился и попытался сделать вид, что он вот вообще никого не трогает и спокойно себе с хозяйкой завтракает.

С птицем мы друг друга недолюбливали, но демонов мы оба невзлюбили побольше, так что я молча ворону хлеба отломила, он молча принял и есть взялся.

Когда я три ложки каши в рот отправила, во всё то же окно столь же тихо прошмыгнула метла. Та хлеба не просила, она в уголочек встала и замерла без движения, старательно кося под абсолютно неразумную.

Я тактично сделала вид, что ничего не заметила, продолжив трапезу.

Но когда всё через то же многострадальное окно почему-то влез, хотя спокойно мог прямо в доме появиться, анчутка, я его игнорировать уже не смогла, сразу к пакостям приготовившись.

К слову, демоны больше не ревели и не выли, что наталкивало на нехорошие выводы о том, что рогатые в ситуации разобрались и решительно объединили усилия по борьбе с нечистью.

Это анчутка и подтвердил, вмиг на столе передо мной оказавшись.

– Я вижу, – начал обстоятельно, – ты баба своя, доверять тебе можно.

Баба с характеристикой была не согласна, но гадёныш мой мрачный взгляд проигнорировал и попросил о неслыханном фактически: