Сказъ про царевича Симеона, Бабу Ягу и тайные службы (СИ) - "Kancstc" - Страница 43

В тот раз Семёну потребовалось кое-что уточнить для своей программы и он вместе с Анной Давидовной, хранительницей этого огромного фонда магических древностей, углубился в самые недра Хранилища, туда, где лежат самые древние и самые загадочные вещи.

– Что-то неспокойно тут... – напряжённо заметила хранительница, входя вместе с Семёном в обширную анфиладу бункеров, отведённых под предположительно гиперборейские[2] артефакты.

– А тут бывает спокойно? – удивился Семён.

И правда, хранящиеся здесь артефакты – все настоящие, несут в себе приличный запас энергии, многие наделены если не сознанием, то некоторым его подобием. Естественно, тут постоянно происходит что-то непонятное. Но сейчас Анна Давидовна на замечание Семёна только напряжённо оглянулась и заметила:

– Больше обычного...

– И как давно? – уточнил царевич.

– Где-то с середины ноября. Вот давайте, аналитики, разберитесь наконец, что к чему!

Семён прекрасно понимал, откуда проблема, но вот что с ней делать пока не знал.

Они прошли довольно далеко вглубь хранилища, где Анна Давидовна открыла шкаф и заявила:

– Вот, пожалуйста, то, что здесь вообще не понятно как описывать по вашей анкете! Смотрите...

Она взялась за ручку, собираясь выдвинуть один из многочисленных ящиков, как из витрины у них за спиной раздался электрический треск. Они резко обернулись. Из-под стекла пробивались голубоватые сполохи и раздавался звук электрических разрядов.

– Вот, то что я говорила... никогда... – начала было хранительница и в этот момент витрина звонко лопнула, орошая всю округу дождём мелких осколков.

Хранительница с тихим: "Ой!", привычно нырнула под стоящий тут же лабораторный столик, а Семён, повинуясь какому-то внутреннему импульсу, вытянул перед собой руку. И в эту руку из разбитой витрины влетела странная конструкция, состоящая из очень лёгкого стержня в четверть метра длиной и сантиметров пять толщиной, оканчивающегося с обеих сторон каплевидными ажурными конструкциями, напоминающими купола русских храмов. Из вершин этих "куполов" вырывались упругие жгуты молний, которые яростно хлестали всё вокруг. Царевич прикрыл глаза, сосредотачиваясь на артефакте, касаясь его своим сознанием и неожиданно легко вошёл в контакт. Перед внутренним взором артефакт предстал как клубок яростных энергий, которые рвались наружу, вопрошая: "Кто посмел разбудить?! Кто такой? Какие права имеет?". Семён не знал никаких приёмов работы с тем, что оказалось у него в руках, оставалось только смирять эти энергии волей. И он надавил, двигая своё сознание внутрь, вливая его в бьющие во все стороны жгуты, в кипящий клубок внутри, беря под контроль связи и линии Силы.

По во внутреннем мире для него прошло довольно много времени, а вот Анна Давидовна уже через несколько секунд увидела, что беспорядочно хлеставшие вокруг молнии собрались в два ослепительно синих жгута, выходящих с разных концов артефакта, да так и застыли, издавая мощное электрическое шипение и распространяя вокруг запах озона. А ещё через секунду жгуты втянулись внутрь стержня.

– Анна Давидовна, вызовите, пожалуйста, сюда Басова... и Юсуфова. Срочно, – потребовал Семён, не отрывая взгляда от артефакта. Энергии внутри стержня всё ещё бушевали, стремясь выйти из-под контроля, но, в то же время, в сознание вливалась информация о том, что может эта штука и как ей управлять.

Хранительница, бледная, как мел, выбралась из-под стола и, пошатываясь и натыкаясь по пути на стеллажи и витрины, бросилась к стоящему у входа телефону.

– К... Конд...рат... В... Вен.. н... ниаминыч! С... срочно!... Х... хран... ще двад..ть... ш...ст... Речение Митусы! – выговорила она наконец чётко. И через несколько секунд: – Д... да... П... П...

– Юсуфова тоже позовите! – крикнул ещё раз Семён. Он уже полностью взял артефакт под контроль. Вернее, создавалось впечатление, что артефакт признал его и подчинился добровольно.

– И Юсс...фова... п... п... жал... ста... – добавила Анна Давидовна.

Всё так же пошатываясь, она вернулась к Семёну и теперь глядела на него с ужасом и восхищением.

– Что за речение и кто такой Митуса? – спросил царевич, но хранительница не могла произнести ни слова.

Семён впервые решился использовать на другом человеке простейший приём приведения мыслей в порядок, рассказанный ему Славяной: он представил мощный поток холодной чистой воды, ровный, без пузырьков и завихрений, и визуализировал, как этот поток течет сквозь тело хранительницы, промывая её от самой макушки до пяток, смывая все точки кипения, распрямляя завихрения, успокаивая и насыщая своей силой и мощью. Анна Давидовна замерла на секунду, улыбнулась, встряхнулась и попросила:

– Хватит, я уже успокоилась. Спасибо...

Семён усадил её за столик, под которым она только что пряталась и спросил:

– Вы ведь не человек?

Это он понял по её ауре. В ответ хранительница со вздохом ответила:

– Я на̀га[3]. На индийский манер – нагини. Но я происхожу не из Индии, а из Южной Америки.

– Анаконда! С Амазонки! – радостно догадался Семён. – Потому и Речная?

– Да, государь, – со вздохом ответила хранительница.

– Можете хоть коротко рассказать мне, кто такой этот Митуса и что он изрёк? Меня, вроде как, касается... – последнее Семён произнёс с горькой улыбкой.

Дама-оборотень со вздохом ответила:

– Митуса Словутный, автор "Слова о полку Игореве"[4]. Кроме "Слова" известен ещё один документ, оставленный им, так называемое "Речение". Документ, как вы понимаете, не общеизвестный. В принципе, обычное мессианское пророчество: когда на Земле Русской будет совсем плохо, придёт могущественный царь и всё разрулит. Такого рода текстов довольно много и в большинстве своём они интересны только филологам, но конкретно в Речении есть несколько признаков истинного пророчества. Как и всякое пророчество, "Речение" очень туманно, в нём полно иносказаний, поэтому его уже много раз пытались приспособить под текущую ситуацию. В герое этого пророчества кого только не видели! И Грозного, и Петра I, даже Сталина... Фразу: "...Перун в руку его ударит и гром он смирит..." относили и к артиллерии, и к атомной бомбе... Но я сама видела, как ваджра[5] сама прыгнула к вам в руку и как вы усмирили молнии. Сомнений быть не может.

– Ещё бы как-то прочитать это пророчество...

– Вообще-то, этот вопрос надо решать через Басова, но вам, государь, я сделаю копию.

Басов с Юсуфовым появились только через пол часа, причём оба запыхавшиеся. Было видно, что оба спешили как могли и обоих сорвали с чего-то важного.

– Что у нас тут? – с порога начал Басов.

Семён, вместо ответа, поднял зажатый в руке артефакт, прикоснулся к нему сознанием и из его наверший медленно, с шипением, выдвинулись тонкие и яркие пучки молний.

– Кх... хм... – только и выговорил начальник магической спецслужбы.

– Так что это такое? – решил наконец уточнить Семён.

– Вы не поверите, но это ваджра, – как что-то само собой разумеющееся произнёс Басов. – одна из тех трёх, что до недавнего времени считались настоящими. Как мы только что выяснили, вот именно эта и в самом деле настоящая.

– Я понял, что оно так называется. Но что это? – Семён ещё не терял надежду выяснить какие-нибудь подробности.

Ответил, неожиданно, Юсуфов:

– Вы сами только что видели, что это, а вот о том, как она работает, подозреваю, что на сегодня вы знаете больше, чем кто-либо другой.

– О ваджрах есть кое-что в Рамаяне и Махабхарате[6], – вставил своё веское слово Басов, – других инструкций, насколько я помню, не сохранилось.

– Увы, да, – подтвердила Анна Давидовна.

Оглядев ещё раз слегка подпалённый бункер, Басов выдал вердикт:

– Анна Давидовна! Оформите, пожалуйста, выдачу этого артефакта на руки товарищу Персунову для... ну пусть будет, дополнительных исследований. А для тебя я договорюсь с полигоном в Алабино, будешь ездить туда два раза в неделю...