Проданная (СИ) - Семенова Лика - Страница 53

— Можете убеждать меня сколько угодно. Я не верю. Не знаю, что вы задумали, но все это ложь! Я не верю.

Губы Огдена залегли скорбной дугой:

— Как ты думаешь, если бы все это было ложью, господин позволил бы Невию прикоснуться к тебе?

Я молчала, до боли впиваясь ногтями в ладони. Лихорадочно искала возражения, но не находила. Этот довод нечем было парировать — он бил наверняка. Из глаз хлынули слезы. Сначала беззвучные, но через пару мгновений я уже согнулась пополам и сотрясалась от рыданий так, что кололо под ребрами.

Огден не трогал меня, будто понимал, что мне нужно выплеснуть свое горе, но потом я почувствовала на спине его ладонь:

— Ну, хватит, хватит. Слышишь? Себя не жалеешь — пожалей ребенка. Ну?

Он какое-то время похлопывал меня по спине, потом отошел, разжал мои руки, и я почувствовала на губах гладкое стекло:

— Выпей воды.

Стакан бился о зубы. Я кое-как удержала его, выпила целиком. Стало чуть-чуть легче, но теперь накрывало чувство абсолютной обреченности. Я пропала. И мой бедный ребенок — тоже.

Огден забрал бокал, одобрительно кивнул:

— Так лучше. Все, хватит. Благодари господина Вария, что ты сейчас здесь, а не там.

Я подняла голову:

— Господина Вария?

Огден кивнул:

— Он не успел. Странно думать, что господин Варий что-то не предугадал, но… Он тут же поехал в дом господина, чтобы забрать тебя, но Невий не принял его. Выставил. И тогда он обратился ко мне. Как видишь, я успел…

Я верила старому Варию, но… он не имел на меня никаких прав. Я была собственностью Квинта Мателлина. И, если все самое страшное окажется правдой… становилась собственностью его сына вместе со всем тотусом. Это закон. Но то, что я сегодня совершила, подписывало мне смертный приговор. Это непрощаемо. Я посмотрела на Огдена:

— Меня казнят, если найдут? Я ударила высокородного.

Огден пожевал губу:

— Официально господин Невий никогда не признает, что его ударила рабыня — дело никогда не дойдет до имперского суда. Я знаю его достаточно, чтобы это утверждать. Это слишком унизительно.

Я заглянула в крапчатые глаза, но все еще слепла от слез:

— Но разве это что-то меняет? Теперь я беглая. Он вправе подать в розыск, а когда найдет — может поступать так, как сочтет нужным. И для меня ничего не изменится.

Огден расстегнул жилет, порылся во внутреннем кармане. Вытащил серый конверт формуляра и положил мне на колени:

— Кажется, ты умеешь читать.

Я крутила конверт в пальцах, не решаясь открыть. Сиюминутно вбила себе в голову, что там какой-то документ, подтверждающий смерть Квинта.

Я посмотрела на Огдена:

— Что там?

Ему совсем не хотелось со мной возиться — я отчетливо понимала это. Он исполнял обязанности, которые сам же на себя возложил из чувства вины. Если, конечно, не было иных причин. Он выхватил конверт из моих пальцев, активировал формуляр и положил мне на колени:

— Читай. Это копия — оригинал у господина Вария. — Он скривился: — Ты же не поверишь мне просто так, на словах…

Я сглотнула, опустила воспаленные глаза. Подсвеченные буквы расплывались. Я глубоко вздохнула, сосредоточилась, но тут же вновь посмотрела на паука. В груди все замерло.

— Вольная? Мне?

Нет, я не верила. Вольная… все рабы о ней мечтали, но на деле видели лишь единицы счастливчиков. Даже мы с мамой ее не дождались. Вечные сказки всех в мире тотусов… Рядом с Огденом это походило на безжалостную шутку. Но я бы поверила без колебаний, если бы формуляр отдал мне высокородный Варий.

Казалось, мое недоверие вызывало у паука брезгливость:

— Так ты не довольна?

Я снова посмотрела в формуляр, снова на Огдена:

— Это значит, что я свободна?

Он шумно вздохнул:

— Не совсем. Все составлено и подписано господином Квинтом, но документ нужно зарегистрировать в Товарной палате. Я не знаю, почему он не сделал это сразу, почему оставил господину Варию. Не спрашивай. Как только завершится регистрация, ты станешь свободной. Со дня подписания, а не со дня регистрации. Теоретически ты уже свободна.

Я снова пробежала глазами по формуляру. Пункты, пункты, пункты. Меня описывали, как предмет. Рост, вес, возраст и прочее… Меня будто выпотрошили на этом казенном бланке и собрали обратно. Но один из пунктов был не заполнен.

Я посмотрела на Огдена:

— Кажется, здесь не все… Не вписано происхождение.

Паук лишь пожал плечами:

— Я тебе не отвечу, потому что понятия не имею. Полагаю, господин Варий добавит то, что сочтет нужным. Теперь ведь это не имеет особого значения.

Я кивнула, снова посмотрела на документ. Просто формуляр. Я была растеряна. Чувствовала себя так, будто меня выкинули в открытый космос, и я болталась в пустоте. И не за что было ухватиться. Конечно, я ничего не осознавала. Я всю свою жизнь была рабыней. Пусть даже в доме Ника Сверта это было формально, но была. Я никогда не думала о себе, как о свободном человеке. Ведь я даже не знала, как это — полностью распоряжаться собой. У меня не было ни дома, ни денег… Меня никто нигде не ждал.

Я подняла голову:

— Куда я теперь?

— Господин Варий распорядился, чтобы я отвез тебя в порт и посадил на корабль до Форсы, когда все будет готово. Тебе откроют счет в Имперском банке. Ты сможешь купить дом, и ни в чем не будешь нуждаться. Ни ты, ни ребенок.

С каждым словом вместо радости я ощущала тяжесть на плечах. Кирпич за кирпичом. Понимая, что тогда все будет кончено. Бесповоротно, наверняка. Но если человека, ради которого я была бы готова остаться здесь, не раздумывая, больше никогда не будет рядом — то и мне здесь нечего было делать. Без него эта планета — чужая. Наш ребенок вырастет вдали от Сердца Империи, не подозревая о своем происхождении, не зная отца, но у него будет самая любящая мать. И он будет свободным.

Свободным.

Он будет другим человеком, совсем не таким, как его проклятый брат. Я не позволю.

Я утерла вновь проступившие слезы. Теперь спокойные, горькие. Окинула взглядом убогую комнату. Такого мертвого запустения я не видела даже на базах работорговцев. Но, если все так, как утверждал паук… Я посмотрела на Огдена:

— Тогда почему сейчас вы привезли меня сюда, а не к господину Варию? Зачем сюда?

Тот лишь кивал:

— Потому что Невий первым делом отправится прямиком туда. И неизвестно, чем это обернется. Лучше держаться подальше. Господину Варию надо скорее устроить это дело, а не плясать вокруг мальчишки. Надеюсь, завтра к вечеру все будет улажено. Переночуешь здесь, так надежнее.

Я больше не возражала. Прикрыла живот ладонями, поглаживая. Теперь я ощущала под пальцами едва-едва наметившуюся окружность, и внутри разливалось теплое счастье. Сейчас я изо всех сил цеплялась за него. Мы потерпим. Мы будем сильными.

За грязным окном уже чернела ночь. Огден опустил жалюзи, завел меня в смежную комнату. Показал продавленную кровать, неожиданно протянул запечатанную в пластик упаковку постельного белья. Оно пахло новой тканью, чистотой, свежестью. Только теперь я заметила, что уже совершенно не замечала зловония этого места. Ощущала лишь запах ткани.

Огден встал в дверном проеме:

— Я уйду рано. Если проснешься — меня уже не будет — оставайся здесь. Не выходи за дверь. Поняла?

Я кивнула:

— А здесь есть кто-то еще?

— Есть, на нижних этажах. Верхние давно опустели, поэтому… мы наверху. На весь этаж только в этой квартире уцелела проводка. — Он выхватил из моих рук белье, отшвырнул на кровать: — Оставь пока. Покажу рефрижератор.

Огден провел меня в крошечную кухню, черную от копоти и грязи, выдвинул холодильный ящик:

— Здесь — чистая вода в баллонах. В контейнерах — готовая еда. Печь работает через раз, но разогреть — хватит. Краны лучше не открывать — вода не пригодна.

— И внизу живут без воды? — сама не знаю, зачем спросила.

— На улице есть колонки. А сюда, попробуй, натаскай.

Я кивнула:

— Когда вы вернетесь?