XX веков спустя (СИ) - "Kancstc" - Страница 21

– Давайте завтракать...

– Тем более, что твоё от тебя никуда не уйдёт, – успокоила её крёстная.

А завтрак-то праздничный! И чего только на столе не было! А ещё тётя постаралась и испекла за ночь наш любимый торт. Как выяснилось – не только наш, Его Величество тоже, тот ещё сластёна. По ходу пиршества все немного расслабились, Дашенька успокоилась, завязалась беседа. А крёстный всё поглядывал на свиток указа для Арсения Емельяныча. Наконец не выдержал. И взгляд-то какой хитрющий:

– Эх, вот ведь как бывает... Все проблемы Арсения решены, а он об этом ещё не знает...

– Ну и что ты задумал? – с заметным скепсисом в голосе спросила тётя. А императрица, похоже, догадалась и осторожно попросила:

– Слушай, Миша, а может не надо?

– А мы спросим. Серж! Не откажешься сегодня немного поработать на благо Империи? Глашатаем. Съездишь сегодня к Арсению в клинику, зачитаешь ему указ?

Вообще-то, от таких предложений не отказываются, но, судя по всему, было у него и второе дно, потому как старшие дамы на это синхронно схватились за головы, а Даша выдохнула:

– А что сегодня свинские... в смысле, светские новости наплетут... Страшно подумать.

– Да ладно, – весело отмахнулся государь, – у них работа такая.

Тут до меня дошло, что император что-то задумал и я, собрав смелость, решил немного понаглеть:

– Служить отчизне – моя обязанность! – ответил я бодро. – Только, крёстный, объясни, что ты задумал?

– И всё-таки, я в тебе не ошибся! – очень серьёзно ответил император и принялся разъяснять: – Во-первых, я хочу представить тебя обществу как князя. То, что вас с Дашей не будет на балу – очень плохо, но рисковать в такой ситуации я вам не позволю! Но это надо как-то компенсировать. Вот пусть эти скотские хроники и поработают. Во вторых, в указе есть момент, который де-факто объявляет его прецедентом. Конечно, в "Известиях" это напечатают, но я хочу, чтобы это было оглашено, причём публично. Так что постарайся, чтобы при оглашении было побольше народу!

– Сделаю, государь! – ответил я, вставая по стойке смирно.

– Я в тебя верю! – улыбнулся крёстный и принялся объяснять детали моей миссии. По ходу мы и не заметили, как Даша и тётя Софи куда-то слиняли.

Дальше встал вопрос: на чём мы поедем? Тётя попыталась устроить скандал по поводу разобранного в хлам её любимого "Тёрна", на что крёстный просто отмахнулся:

– Возьмёшь машину из моего кортежа. И вторая машина с охраной. Но! Одно условие: едешь с водителем!

– Миша... – вздохнула тётя, но император уже обнял её и поцеловал в щёчку, одновременно показывая какой-то брелок. – Но только в самом крайнем случае! И с вами будет машина охраны.

– Всё так серьёзно? – грустно спросила тётя.

– Во-первых, не забывай про статус глашатая. А во-вторых, да. Всё очень серьёзно.

– А я хотела показать детям новогоднюю Москву... Особенно Сержу...

– Так какие проблемы? Покатайтесь, и Дашу возьми. Только никаких остановок! В крайнем случае, охрана выскочит и купит если что-то приглянулось.

– А мы тут пока посидим на хозяйстве! – весело прощебетала тётя Софи. Даша стояла рядом довольная, словно светилась.

И когда они успели войти, так что я не заметил?

Сборы были не долгими, всего за час... в смысле два... управились... Даша с моей дражайшей тётей... чтобы меня правильно одеть. Ведь теперь я князь! Да ещё и царский глашатай! К тому же, Первый Выход в Свет в новом качестве! И вааще! Пришлось крёстному вмешаться и напомнить, что Арсений Емельяныч до ночи сидеть в своей клинике не будет. Дамы со вздохом отступились, поворчав что-то типа: "На скорую руку сойдёт...". И вот я стою возле царского... э... ну пусть будет кабриолета, хотя на самом деле это такой же глейдер, только не "Тёрн", а более серьёзная машина, упакованный по уставу... Ну, почти по уставу: в парадном своём то-ли мундире, то-ли кимоно, на плечах плащ с имперским гербом – родной двуглавый орёл в венке из колосьев, словно взятом с герба СССР, через плечо под плащом сумка – на вид простая холщовая, но на самом деле понадёжней иного сейфа будет. Застёжка плаща особым образом зачарована, самим Государем-Императором, удостоверяет что я на самом деле глашатай, а слева на груди у меня медальон с гербом княжества. Вообще-то, при основании княжества я мог придумать себе любой герб, но решил не выпендриваться и сохранил исторический герб Архангельска, чем заслужил одобрительный кивок крёстного.

Последняя короткая инструкция, крёстный одобрительно хлопает меня по плечу и мы поехали! Тем же самым манером нырнули в бассейн посреди гаража и вынырнули через прорубь чуть поодаль от стен крепости. А дальше рванули не в сторону Москвы-реки, а в противоположном направлении и вскоре выскочили на Ново-Минское шоссе. Прямая как стрела шестиполосная дорога представляла из себя одну эстакаду. Я не зря сказал: "Прямая": дорога мало того, что шла абсолютно по прямой, так ещё и на одном уровне, не зависимо от рельефа местности. На вершинах гребней, оставленных в древности ледниками, она почти касалась макушек деревьев, а над оврагами и распадками вздымалась на десятки метров. Императорский кортеж выскочил с развязки, не сильно обращая внимание на шарахнувшиеся от него глейдеры (а по Ново-Минскому двигались только такие машины, для всяких ездовых мамонтов и самоходных русских печей полагалось Старое Минское и Древний Смоленский Тракт, известный в моё время как Можайское шоссе, за последние две тысячи лет почти не поменявшие свой маршрут) и мы быстро набрали скорость. Я потянулся сознанием к своему наручу и узнал, что мы лихо разогнались до трёхсот километров в час, так что моя первая поездка из Москвы была столь извилистой и неспешной только потому, что тётя хотела по дороге со мной неспешно побеседовать.

Так мы неслись по прямой, как стрела дороге, я смотрел на проступающие среди лесов пятна городов и посёлков, стоящие тут и там грандиозные сооружения непонятного мне (пока!) назначения и самых разных, порой очень причудливых форм. И не всегда было ясно: как так оно держится и не падает? Новый мир вроде принял меня, но я как-то не мог ощутить его своим. Вроде вокруг почти всё похоже, хотя и технически продвинуто по самое немогу, но... Дело даже не в том, что вокруг совсем другие люди, другой язык (хоть я его и понимаю с самого своего первого пробуждения). Что-то другое, что не даёт мне расслабиться и почувствовать себя в этом новом времени как дома... Может потом? Кто знает?

Полста километров по прямой трассе мы проскочили за десять минут и вот уже, сбросив скорость, кортеж из нашей машины и машины охраны въезжает под величественную арку заставы. Да, Кольцевая дорога в Москве – лежащая практически на своём старом месте – это не только транспортная магистраль, но и оборонительный рубеж (а ещё, сдаётся мне, и своеобразный контрольный рубеж, чтобы народец не шатался туда-сюда безнадзорно). Так что застава это не просто так, здесь каждого посчитают, каждую машину проверят, учтут и выявят, если что. Делается это, правда, совершенно "прозрачно", для законопослушных подданных практически незаметно, надо только снизить скорость при пересечении заставы. Ну а если что – можете не сомневаться, выявят и прихватят, быстро, эффективно, почти не мешая прочим честным. Хоть пешего, хоть конного (на том же мамонте или носороге), хот на машине, хоть под машиной... А как же мы с тётей проскользнули вдоль русла реки? А там тоже есть своя застава. Хоть и не столь помпезная, но не менее эффективная.

Порядок для всех один, так что мы тоже притормозили перед заставой, правда и проскочили вне очереди, по выделенной полосе и стоявший там стражник вытянулся и козырнул. Дальше рванули уже вглубь Москвы, но уже не так шустро и я смог кое-что рассмотреть по сторонам дороги. Хотя, по большому счёту, смотреть тут особо и нечего, по крайней мере, из несущегося за сто километров в час глейдера. Ну дома, городские, многоквартирные. Со времён расцвета Рима в них, по большому счёту, ничего не поменялось. Если взять любой барак, в смысле, дворец, эпохи какого-нибудь рококо, крепко стукнуть его об землю, чтобы обсыпался весь декор, то получим всё ту же хрущёбу с коридорной системой. Некоторый оживляж произошёл в эпоху модерна, когда архитекторы поигрались с формой окон, эркерами и прочими формами, но сразу после Первой мировой бросили это дело и вернулись к идеалу простой и функциональной коробки. Массовая архитектура 42-го века в этом смысле ничем особо революционным не выделялась, разве что плотность застройки была заметно ниже, чем при моей первой жизни, потому к проспекту, который сейчас так и назывался – Кутузовский – выходили большей частью разного рода парки, бульвары и скверы, укрытые белоснежным снегом и украшенные к Новому Году наряженными ёлками, гирляндами и прочими атрибутами приближающегося праздника. А сами дома большей частью были заключены внутрь просторных оранжерей, поэтому рядом с ними зеленела травка, цвели экзотические цветы и покачивались пальмы.