Черные начала. Том 7 (СИ) - Кири Кирико - Страница 43

Я обернулся и… почувствовал, как мои ноги подкашиваются.

— Юнксу?! Юнксу, что происходит?! ­— взволновалась Люнь, но мне сейчас было не до неё.

Зу-Зу.

Маленький пушистый защитник бросился на Грома, и когда тот, усмехнувшись, попытался его отбросить рукой, проказник свернулся в клубок… и сбил верзилу с ног. Того откинуло так, будто в урода не енот врезался, а грёбанный снаряд из пушки.

Защёлкали дротики, но пушистый был словно розовая тень, которая ловко избегала попаданий.

Десять человек шестого уровня — они спрыгнули откуда-то сверху. Как я их не засёк было понятно и без объяснений, так как они были такого же уровня, и явно умели охотиться, причём именно на людей, чего не скажешь обо мне.

И что не скажешь обо мне прямо сейчас.

Силы начали покидать мою тушку — чем бы не были смазаны дротики, это был явно не отравленная Ци. Я чувствовал, как по телу растекается холод, как немеют конечности и сознание пытается ускользнуть.

Слабость…

Я бросился навстречу неожиданно появившимся уродам с мечом на изготовку, но даже при полных силах справлюсь ли я с ними оставалось бы под вопросом. А здесь… взмах моего меча, парирование ближайшего упырка и тут же ручка другого копья ударяется мне под дых так, что я отлетаю, задыхаясь. И едва отпрыгиваю, когда рядом пролетает ещё одно древко, чуть не выбив из меня дух.

И тут же я ловлю это самое древко, после чего дёргаю на себя вместе с челом на другом конце. У меня не было бы шансов… не придави его в этот самый момент печать. Рывок и… меня отбрасывает в сторону ещё одним пинком.

Меня даже не пытаются убить, и что-то мне подсказывает, что меня сбросят в ту дыру живым на радость тем тварям, что там обитают.

Ещё двое нападают, и я уворачиваюсь от обоих ударов, чувствуя, как ещё один дротик втыкается в меня, после чего удар приходит со спины — без Люнь меня теперь никто не предупредит, что сзади нападают.

Гром, огромная туша, ударил меня так, что меня отбросило вперёд, и я кубарем прокатился по земле, едва поднявшись после этого на ноги. И снова пропускаю со спины удар, но теперь уже по самому затылку.

Это был нокаут. В голове всё вспыхнуло ярчайшим светом и погрузилось во тьму. Единственный плюс этого состояния в том, что тебя уже не волнует, что происходит вокруг. Тебе вообще плевать убьют тебя или зажарят, ведь пока ты в отключке, ты этого не почувствуешь, да и не узнаешь, что с тобой произошло.

Хуже, когда ты очухиваешься, и понимаешь, что это конец, прямо как я сейчас.

Я чувствовал, как волочатся коленки по земле и как тащат меня к дыре. Моя голова безвольно болталась и яд, который растекался по телу, всё сильнее и сильнее сковывал мышцы. Дышать становилось тяжелее, мозг то и дела стремился погрузиться в сон.

Но хуже всего было то, что я понимал, что происходит вокруг.

Понимал, что рядом пищал Зу-Зу, которого, судя по всему, всё же поймали, а в голове пыталась дозваться в панике меня Люнь.

Глаза медленно раскрылись, и я увидел, как тёмная расщелина, откуда доносились голоса, приближалась. Меня сбросят, как пить дать сбросят в голодную тьму, где одному богу известно, что живёт, и хрен я что сделаю.

Но я волновался и не о себе, а о Зу-Зу, о пушистом, который всецело зависел от меня. Дикари о чём-то переговаривались между собой, таща меня, но я не понимал ни единого слова, силясь найти в себе хоть немного сил, чтобы предпринять хоть что-то, но яд отравлял тело, сводя все попытки на нет.

А потом…

А потом перекинувшись парой слов, один из дикарей взмахнул и бросил во тьму сетку, в которой бился Зу-Зу. Его писк затих во тьме под радостные звуки тварей, чьи голоса ломались, показывая их реальную природу.

Мой Зу-Зу…

Пушистик Ки…

В этот момент у меня потемнело в глазах.

Как… как они могли выбросить пушистика во тьму?

Как они могли выбросить пушистика во тьму?!

Сердце забилось так сильно, что заболели рёбра, и мышцы налились болью и тяжестью. И я позволил себе потерять связь с реальностью.

Как эти уепаны могли тронуть ни в чём не повинного Зу-Зу?! Суки хотят отправить меня, эти грязные животные во тьму?! Это жалкие твари второго сорта, которых даже людьми не назвать, годящиеся лишь для чистки унитазов, хотят меня отправить следом?!

ТАК ПОЧЕМУ БЫ ИМ НЕ ОТПРАВИТЬСЯ СО МНОЙ?!

У меня приступ, я знаю, но, если мне суждено сдохнуть, почему бы не сжечь весь в мир в собственно ЯРОСТИ?! Если я сгораю в огне собственной ненависти, то пусть и другие хорошенько поджарятся в ней! Я умоюсь в ваших кишках, суки…

Теперь ничего не имело значения. Ни усталость, ни боль, ни ломкость в мышцах. Ноги, до этого расслабленные, неожиданно упёрлись в землю. Я резко выпрямляюсь, дёрнувшись назад и тут же заезжаю ногой прямо в колено одному, делая его человеком-кузнечиком, другому врезая с локтя в его грязное животное лицо.

Хруст, да… хруст и кровь…

Резко выпрямляюсь, оборачиваюсь и меня протыкает копьё одного из упырков, который пытается меня столкнуть им в обрыв. Но я не чувствую боли, мне смешно от жалких потуг недолюдей, которые меня окружили. Я помогу им преодолеть кризис, я предоставлю мёртвым сегодня много сильных воинов.

Я хватаюсь за копьё и дёргаю на себя, проталкивая глубже и дёргая на себя придурка, которого через мгновение кулак отправляет на землю валяться. Мне смешно от того, как ломается его лицо от удара.

Они испугались, что-то пошло не так. Почему вы не радуетесь?! Где ваша смелость, суки?! Вас же больше!

Я смеюсь, мне смешно с их испуганных лиц, так смешно, что я хочу сорвать с их рожу кожу и заставить их улыбаться.

Они замерли, глядя на меня. Глядя на то, как я ударами обламываю древко и отбрасываю, чтобы не мешало. Окружили, смотрят, после чего один из них бросает в меня что-то…

И щит Люнь отправляет его же удар обратно в них. Заминка, они немного сбиты тем, что их собственный удар вернулся. Всего мгновение заминки, и я бросаюсь на самого большого хряка из всех, чья-то рожа сейчас пострадает. Это огромное чмо уже не смеётся, он уже не сможет смеяться…

Чмо пытается строить из себя главного хряка этого свинарника, визжа что-то как свинья перед бойней. Но я успокаиваю его ударом с ноги прямо в его визгливую сучью рожу, перехватив топор, после чего замах, и я вкладываю все силы в удар.

Но не в него.

В пол.

Я говорил, что отправлю вас всех во тьму?!

ТАК ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ!!!

И с хохотом наблюдаю, как пол обрушивается вместе со всеми нами в низ, как они тщетно пытаются сбежать, но падают вместе со мной в бездну.

— Почему вы бежите?! ВЫ ЖЕ СКОРО ВСТРЕТИТЕСЬ СО СВОИМИ МЁРТВЫМИ!!! — загоготал я и дневной свет померк.

Под мой хохот мы все улетели во тьму, куда ублюдки годами сбрасывали своих жертв.

Я ненавижу, ненавижу всех, ненавижу каждого, кто сейчас оказался со мной внизу. Но теперь им никуда от меня здесь не дется и даже тьма не может этого изменить. Не могут изменить голоса со всех сторон. Их слишком много, они меня раздражают, они меня БЕСЯТ, Я ХОЧУ УБИТЬ ВСЕ ГОЛОСА, КОТОРЫЕ ЗДЕСЬ, ПОЧЕМУ ОНИ ЗВУЧАТ И РАЗДРАЖАЮТ?!

Свет вспыхивает над нашими головами, и я обнаруживаю себя на горе костей. Вокруг крутые ровные стены, где-то сверху небо, которое совсем не даёт света, а вокруг что-то хрустит костями, ходя по ним.

Но меня это не интересует, я просто отпускаю контроль на самотёк, предоставляя себя ненависти. Я хочу сорвать злость, я устал, устал от вечной борьбы, и хочу сделать больно другим.

А передо мной как раз какие-то полулюди разрывают за руки и за ноги дикаря со сломанной ногой, отрывают от него куски, жрут живьём, но делают это не умело.

Я бросаюсь вперёд, втыкаю руки под его визги в живот, после чего резко разрываю на части, раскинув в разные стороны. Он уже разорванный ещё кричит, когда на его верхнюю часть нападают, сжирая жьвём.

ВОТ КАК НАДО!!!

Кто-то укусил меня за ногу, какое-то дерьмо, и я молча давлю его череп, после чего оглядываюсь.