Почтовая станция (СИ) - Чар Элен - Страница 7

— И не лень же тебе дурью маяться, — смотритель вновь оглянулся.

— Лень, конечно, — я с любовью провела по красному бантику. — А что делать?

— По сторонам глядеть и дорогу запоминать, — старик махнул рукой и пошел вперед.

Я бы и рада запоминать дорогу, но не в лесу и не с первого раза. Поэтому завязываю яркие ленты на ветви деревьев и кустов. Вот как десять раз пробегу туда-обратно так и запомню дорожку. Кто знает, может, и тропинку видеть начну.

Наконец, лес расступился.

— Э-э-э…

— А ты думала, город увидеть? — старик весело рассмеялся.

Перед нами лежало поле, а за ним стояло пять домов. Моя надежда закупиться всем необходимым растаяла. Как же так, ведь в руке пухлая пачка писем. Я стала внимательней читать и мысленно застонала. Так и есть пятеро адресатов, просто на каждого приходилось несколько писем. Эх, жариться мне в осенних ботинках еще долго.

— А разве их здесь нет?

— Ну один не то чтобы большой и модный, но имеется. Он туды дальше, — старик махнул рукой на густую стену леса. — Любяши. Часа за три дойти можно.

— Лаврей Асим…

— Э-э-э не, я туды не пойду. Старый стал. А вот ежли Ждан к нам заглянет, то можешь попросить, может, привезет чего надобно или подвезет, — вредный старик хитро улыбнулся и вновь рассмеялся.

Смешно ему. Да я ни в жизнь со Жданом никуда не поеду. Буду ждать попутку, а значит придется у смотрителя отпрашиваться. Или все же…

— Лаврей Асимович, а как же вы запасы свои пополняете? Неужели передвижная лавка не ходит мимо?

— Ишь, вумна, — вроде бы ворчит, но по-доброму. — Ходит раз в месяц. У своей тетки такую видела?

— Да, но к ним она чаще заезжала: раз в неделю.

— Видать большая деревня или рядом тракт многоходный.

— Тракт да, но за нашей деревней большое село было, вот туда и наведывались торговцы, а к нам так по пути заглядывали. Мы и в храм в село ходили.

— У нас тоже храм есть. В Любяшах.

Опять он за Любяши. Поеду я туда обязательно: в летних платьях по лесу не набегаешься, комары и мошки замучили за два дня так, будто лет пять здесь кукую.

— И как вы письма отдаете каждому или старосте?

— Дык, пять домов откель туточки старосте взяться? Пойдем, каждому вручим письма-то.

Поле было одно на пять домов, а выращивали разное.

— Лаврей Асимович, а они тут как живут обменом или общиной?

— Обменом, конечно, ведь каждый считает, что его труд самый-самый, а остальные так нахлебники. Но ежли ты удумала что здесь купить, не надо: цену заломят и того, что в мешочке не хватит.

— А чего ж ее заламывать тут же никого.

— Вроде иногда вумна, а иногда дурища невозможная. Так потому и ломят, что никого нет, а монетки нужны.

— А покупать, конечно же, лучше в Любяшах.

— Конечно, там и город, и цены не кусачие.

— А лавка давно приходила?

— Дней пять назад.

— Угу.

Пять дней назад лавка приходила, а смотритель мало чем закупился. Я помню немногочисленные мешочки с крупами и мукой. Так и на одного на месяц едва ли хватит. Тут выходит либо смотрителю недоплачивают за организацию постоя для проезжающих, либо… Думать плохо о вредном старике не хотелось, все же и ужином накормил, и завтрак со мной разделил. Не такой он и плохой, как может показаться на первый взгляд.

Правда есть сердобольная Всемила, которая до моего приезда регулярно подкармливала смотрителя… Все равно как-то мало запасов у старика. Выходит, недоплачивают ему. Надо к мэру съездить узнать, почему обделяют финансированием.

— Выходит, раз Любяши единственный большой город в округе, то и начальство наше тоже там сидит?

— Сидит, да только он ни за что не отвечает.

— Как так?

— А вот так. Он человек подневольный, что мэр скажет, то и делает.

— А зарплату-то исправно платят?

— Туточки да, все как положено, второе число и мешочек на столе появляется.

— Надо же, а на зарплату магии не пожалели, — я загрустила: сегодня седьмое, и мои монетки придут нескоро.

— Ежли б они это делали, то и своих честно заработанных не видели б. Хвала Великой, деревенским монетки не они начисляют. Не знаю как там в городах, но деревни контролирует брат короля.

Эта информация мне тоже сгодится. Как-то мимо меня она прошла, хоть в деревне прожила довольно долгое время.

Завидев нас местные жители подтягивались с поля, с любопытством рассматривали меня и… осенние ботинки.

— Неужто, Асимыч, невестой обзавелси? — ровесник смотрителя улыбался во весь рот, а кое-кто открыто смеялся.

Да-а и тут смотрителя "любят". В чем-то их понять можно, у старика характер вредный, а если станцию "по наследству" получил, то за долгие годы много претензий накопилось и все же с невестой явно перебор вышел.

— Зубоскал, — смотритель отвернулся от шутника, кинул мне через плечо: — Ходь сюды.

— Доброго дня, — я стала рядом со смотрителем и улыбнулась. Кто-то ответил улыбкой, а кто хмурился.

— Тепереча она вам письма носить станет.

— Неужто выгнали тебя? — круглолицая женщина всплеснула полными руками.

— Тьху ты! Не выгнали, а стажерку прислали. Дарной звать, — смотритель забрал из моих рук конверты и принялся называть адресата, отдавал письма. — Ну что ж такое, опять письма по нескольку месяцев не доходят, — молодая женщина с обидой смотрела на нас, будто это мы виноваты.

— Как к нам привозют, так и отдаем. Неча, Васька, на здоровые головы валить. Мало вас, а по одному письму никто в нашу глушь возить не станет, от и собирают их. А ежли кому чего не по нраву в Любяшах есть управа от им и жалуйтесь.

— У-у-у

Я зажала уши пальцами.

— У-у-у

Я не поддамся. В конце концов, это они мертвы, а я все еще живая и для долгой жизни нужен крепкий сон.

— У-у-у

Крепкий. Сон. Я. Сплю.

— У-у-у

— Да чтоб вас подбросило и перевернуло, — тихо ругаясь, нащупала в темноте ботинки, накинула платок на плечи и вышла на улицу. В кои веки позавидовала смотрителю несмотря на болячки и ежедневные жалобы на бессонницу этот вредный старик крепко спал.

Неразлучная пятерка в полном составе кружилась вокруг пенька, который я оттащила через дорогу, ближе к лесу. За последнюю неделю мы немного пообщались. Старший из них этакий франт в чудном костюме и туфлях на толстых квадратных каблуках когда-то был герцогом. Двое оказались обычными разбойниками и вид у них был соответствующий. Один купец, даже в теле привидения он не расстается с четками. Последний прапрадед смотрителя.

Я долго выпытывала как такие разные и по социальному уровню и по времени жизни очутились здесь. Если бы услышала от кого, то не поверила, а поскольку приведения не врут и сами признались, значит, правда. С предком смотрителя понятно, он здесь работал. Разбойники можно так сказать тоже работали, остальные проезжали по своим делам через лес. Каждый из них получил проклятие за что не признаются, оно и понятно никто не хочет говорить о своих непривлекательных поступках.

— Ну что вы опять спать не даете! Совесть в вас проснется? — я погрозила кулаком привидениям.

— Прекрасная леди, — полупрозрачный герцог изящно поклонился. — Простите нас великодушно…

— Да что ты расшаркиваешься, — один из разбойников прошел сквозь герцога, подбоченился отчего короткая тельняшка подскочила на объемном пузе. — Отчего это ты всех кормишь, привечаешь, а нам ничего не перепадает?

— Так как же вас накормить-то? — я развела руки в стороны. — Вы же привидения. Зачем вам пить и есть? Да и как оно же насквозь пройдет…

— А ты думаешь легко сотни лет слоняться по лесу и покоя не знать? — пузатый разбойник зло прищурился и надвигался бурей.

— Раз вас наказали, значит, было за что, — стало страшно, но старалась говорить спокойно и уверенно, потихоньку отходила к дому. — Я не виновата в том.

— То есть по-хорошему нам помочь не хочешь? — второй разбойник, худой с повязкой на одном глазу подлетел справа зло смотрел на меня.