Блажий Омут (СИ) - Михалева Елена - Страница 1

— И на кой тебя понесло в эту глухомань? — возмущался Кот, топая рядом и размахивая пушистым хвостом из стороны в сторону. — Здесь же даже Лешего не повстречаешь. Чего забыл-то в деревушке?

— Говорят, здесь есть лобаста, — коротко ответил я и покосился на своего приятеля.

Тот ничего не ответил, лишь муркнул себе под нос и чуть ускорил шаг. Видимо хотел всем своим видом показать, насколько ему всё равно.

М-да, ему не помешало бы принять обычный кошачий вид. А то здоровенная чёрная тушка, которая доставала мне почти до груди, явно не вызовет доверия у местного населения.

Дорога, по которой мы брели, змеилась широкой лентой по краю цветущего поля. До покоса оставалась пара недель, потому трава здесь была такой высокой, что доставала мне до пояса. Кот же, если примет вид простого домашнего питомца, и вовсе мог затеряться в ней при желании.

Буйное разнотравие благоухало всеми возможными ароматами. Высокие венчики иван-чая соседствовали здесь с синими кляксами васильков и мелкими желтыми звездами донника. Вдоль тракта кое-где встречались заросли лопуха и чертополоха. Прекрасное место. Чистое и изобильное. Наверное, оттого и завелась в окрестностях местной деревеньки лобаста. Вероятно, и не она одна.

Я невольно бросил пристальный взгляд в сторону леса, который протянулся по правой стороне поля. Кучерявые кроны дубравы мерно шумели в вышине. До слуха доносился отдаленный стук дятла да веселая перекличка мухоловок, коих в непосредственной близости к полю водилось предостаточно. Кого еще мог скрывать густой подлесок, оставалось лишь предполагать.

Деревня, в которую мы с Котом держали путь, носила певучее название Медовый Яр. Она расположилась на крутом речном берегу совсем близко к лесу. Как утверждали жители окрестных деревень, их бортники действительно прославились благодаря дарам своей пасеки. Впрочем, удивляться не приходилось: столько цветов кругом. Пчелам явно есть, чем заняться.

Солнце уже перевалило за полдень, когда дорога вдруг взяла левее, и поле вдруг резко ушло вниз, разворачиваясь вниз с холма пестрым полотном. И пред нашими очами действительно предстала река, полноводная, серебрящаяся на солнце. А там, впереди, за высоким бревенчатым тыном у самого обрыва красовалась деревня. Не слишком большая, конечно. Едва ли на дюжину домов. Чуть в стороне на покосном лугу рядами стояли приземистые ульи. Среди них в догонялки весело играли дети. Вероятно, ребятне полагалось присматривать за коровами и козами, которые паслись неподалеку. Но что с ними сделается, когда погода так хороша, а места для игры столь много?

Я задумчиво вздохнул.

Оставалось надеяться, что селяне не лукавили, и Медовый Яр достаточно богат, чтобы достойно оплатить мою работу.

Огромная черная туша тем временем опустилась прямо на землю возле моих ног. Обвила сапоги пушистым хвостом и низко заурчала, прикрыв лукавые янтарные глаза. Антрацитовая шерсть переливалась на свету так, что любо-дорого взглянуть.

— Меняй обличье, — я слегка пнул Кота носком сапога. — Кому говорю. Если заметят, худо придется.

Мой несносный товарищ презрительно фыркнул, демонстрируя тем самым полнейшее презрение к нормам людского мира.

— Я не шучу, — мой голос стал серьезнее. — Как я объясню местным, почему мой кот размером с добротного барана?

— Напрягись.

Упрямая животина завалилась на бок прямо в дорожной пыли и принялась нализывать растопыренную пятерню. Будто он и вправду был простым дворовым котярой, а не разумной нечистью. Варгином, если точнее.

— Тогда отправляйся в лес, и жди меня там.

Я сделал вид, что ухожу.

— Ладно, ладно, — раздалось за моей спиной.

Мне стоило определенных усилий, чтобы скрыть довольную улыбку, когда Кот сменил обличье, уменьшившись до размеров простого пушистого наглеца, и догнал меня торопливыми скачками уже у самого подножья холма.

Но чем ближе становилась деревенька, тем острее я ощущал уже знакомые колебания в воздухе. Легкое расплывчатое марево. Вроде того, что поднимается над дорогой в особо жаркий полдень.

— Чувствуешь? — вполголоса спросил я.

— Магия, — мурлыкнул Кот.

Ее источником могло служить, что угодно. Например, близкое логово той самой лобасты, о которой судачили в округе. Или просто проказы местных домовых.

Рука невольно легла на эфес меча. Поправил перевязь. Зачарованное оружие откликнулось едва различимой вибрацией. Лезвие в ножнах было искусно покрыто рунами. Оно надежно защищало как от мелких негодников, вроде анчутки, так и от врагов посерьезнее. Если таковые имелись, конечно. Впрочем, скоро мы это узнаем.

Я откинул со лба светлые волосы и поправил одежду.

Стёганый кафтан поверх рубахи, плотные шаровары, заправленные в сапоги, обилие ремней, карманов и кожи, да еще и характерное оружие — все выдавало мой род занятий. Вот только хотелось произвести на селян приятное впечатление, а не напугать раньше времени.

Полагаю, мое приближение заметили еще с пригорка.

В воротах возникли трое мужиков, преграждая путь. Один из них был коренастым, одутловатым и не самым приятным на лицо, но одет оказался богаче прочих. Даже серебряный браслет на руке имел.

— С добром пожаловал, путник? — заговорил он, улыбаясь. А сам пристально разглядывал меня и мое снаряжение.

— С добром, знамо дело, — я остановился в нескольких шагах от распахнутых ворот. — Я ловчий. Мое имя Лех. Ищу работу за плату. Слышал, что у вас как раз завелась подходящая.

— Завелась, — мужчина усмехнулся. — Лучше и не скажешь. Проходи, уважаемый. Поведаю про нашу напасть.

Он посторонился, жестом приглашая во двор.

Стоило ли удивляться, что честной народ высыпал на улицу, чтобы полюбопытствовать, кого это принесла нелёгкая в их деревеньку. Впрочем, живой интерес быстро уступил место презрению. Оно плескалось в очах людских. Меняло выражения лиц. И я к тому вполне привык. Удивить меня косым взглядом или бранным словом было попросту невозможно.

Ловчих по обыкновению воспринимали именно с презрением к нашему делу, пусть и благому. Ведь для борьбы с нечистью на свете существовала совсем иная сила. Белая рать. Вот только в уплату брали они заведомо дороже нас, вольных ловчих, да и не на любую работу соглашались. Могли отказать без зазрения совести. Но то моего брата по ремеслу нисколько не смущало. Потому как мы нос от работы не воротили и сторговаться соглашались охотнее.

Коренастый мужик с серебряным браслетом, один из встретивших нас у ворот, оказался старостой Медового Яра. Он назвался Баженом и пригласил на разговор к себе в избу. Подальше от любопытных глаз.

Дом у старосты был добротный, двухэтажный и весьма богатый для деревенского жилища. За небольшими сенями скрывалась светлая горница. Такая просторная, что в пору гуляния устраивать. На полу лежали яркие домотканые половички. Окошки украшали вышитые шторки. На подоконниках в глиняных горшках буйно цвела белая герань. Все лавки, столы и сундуки лучились чистотой. Даже на печи и приоткрытой заслонке не было ни следа нагара. Нигде ни соринки. А вот что в избе было, так это аппетитный аромат домашней стряпни. Такой соблазнительный, что я тотчас вспомнил о том, что ничего не ел с самого утра.

Конечно, у сего великолепия имелась причина. И эта причина сейчас суетилась, накрывая на стол.

— Верея, кончай возиться! — окликнул хозяйку Бажен. А потом повернулся ко мне и торопливо бросил: — Жена моя. Верея.

Женщина откинула за спину толстую косу и повернулась к нам.

Про таких говорят: «всё при ней». Ладная фигура. Красивое личико с румяными щеками и лазоревыми очами. Стройный стан под голубым сарафаном с кумачовой вышивкой. Так хороша, что пришлось напоминать себе: держаться подальше от жён тех, кто мне платит. Деньги были нужнее, чем мимолётные утехи. Пусть и с такой красавицей.