Водный Феникс. Книга четвертая (СИ) - Алеев Станислав - Страница 8

Ванька финишировал самым первым, выжав себя до последней капли, и теперь валялся на земле, откашливаясь, но при этом умудрялся довольно лыбиться. Я, конечно, был не в лучшем настроении, но мельком тоже улыбнулся, глядя на этого балбеса.

Лишь на финише к ребятам постарше стало приходить понимание ситуации, когда они посмотрели на малышей, с трудом преодолевающих еще только середину дистанции. И ведь все их старания ведут к тому, что они станут в итоге проигравшими да еще получат за это наказание, которое даже вряд ли смогут выполнить…

Мимолетная радость от завершения забега сменялась виной на лицах старшекурсников. Раздались первые роптания самых совестливых.

— Они же младше? Так нечестно! Нужно было разбить нас на группы по курсам или уменьшить дистанцию для тех, кто младше!

Часть ребят отдыхали, восстанавливая дыхание после забега, а другие открыто возмущались, ощущая себя не в своей тарелке. Лишь некоторые выбежали малышне навстречу, чтобы хоть как-то помочь им закончить дистанцию. В основном это были все знакомые мне лица: Ванька, Соня, Таня, Вика, Игорь, Лера, Женя… Большинство я знал по именам. Хорошие ребята.

Почти десять минут мы ждали у финиша толпу запыхавшейся и раскрасневшейся малышни, подбадриваемую Аниными друзьями и знакомыми. Я пока никак не комментировал нарастающее возмущение со стороны старшекурсников. Как только младшие наконец завершили забег, я приказал им всем выстроиться передо мной в один ряд и приступать к выполнению наказания.

Три сотни отжиманий каждому… А ведь эти дети с трудом вообще закончили забег и теперь лежали на траве, с жадно глотая воздух.

Да уж, наверное, мне повезло, что преподаватели в основном появляются только на вечерних тренировках. Сомневаюсь, что тренировка могла бы пройти в том же виде, если бы на ней присутствовала Наталья Николаевна. Но раз уж ее нет…

— Чего разлеглись? Ну-ка поднялись с земли и приняли упор лежа! Выполнять наказание! Счет ведите вслух!

А затем я наконец ответил студентам, которые продолжали возмущаться несправедливостью соревнования.

— А что вы ожидали? Вам интересно было узнать что-то про войну? Так вот — на ней все в тысячу раз хуже! Думаете враг будет думать о том, что честно, а что нет? Отстанете — умрете! Проиграете в бою — умрете! А если не умрете сразу, то сможете увидеть как ваших товарищей или семью насилуют, пытают и убивают! Любая война несет в себе лишь горе, ненависть и страх. И подвиги ради славы совершают только конченные идиоты! Большинство тех, о подвигах кого вы слышали и так восторгаетесь — просто оказывались приперты к стенке. Если они не рискнули бы своей жизнью, если не справились бы с наступающим врагом, то и их, и всех их близких ждала бы страшная участь. Вот и все!

Студенты разом затихли, пораженные моей небольшой, но эмоциональной речью. К тому же они не привыкли видеть меня таким раздраженным. Но куда больше меня сейчас злил один конкретный студент…

Уже у самого финиша Максим пропустил малышню вперед себя, активно их подбадривая. Он убедился наверняка, что окажется самым последним во всем забеге. И, казалось бы, сделал очень красивый и благородный жест… Вот только я этого не оценил.

— Баев. Сказано было бежать во всю силу. Считаешь себя лучше других? Что ж, получай что хотел — сделаешь тысячу отжиманий. Сам, — затем я обратился уже по всем. — Остальным можете помочь, разделив между собой необходимое количество упражнений, если так хотите восстановить справедливость. И на отдых времени нет — у меня для вас есть еще второе задание, так что выполняйте в темпе!

Младшие с огромным трудом делали свои штрафные упражнения, но постепенно все больше ребят подходили к ним, быстро увеличивая количество выполненных отжиманий. Все же я не собирался только лишь пугать студентов и портить всем настроение — пусть немного укрепят командный дух, раз уж пошла такая пляска. Хотя меня самого они все же разозлили. Я сам не понимал, почему реагирую так сильно. Особенно на Баева…

Максим безропотно принял упор лежа и принялся в хорошем темпе, словно машина, выполнять упражнение. Но через пару минут наблюдений я не выдержал.

— Ты ведь тут самый сильный? Наверное, слишком легкое для тебя наказание, да? Давай его немного усложним…

Я просто подошел сбоку и сел на спину Баева, отчего он почти лег на грудь, удерживаясь в считанных сантиметрах от земли. С большим трудом и, явно направляя в мышцы ману, он смог продолжить отжиматься, правда теперь уже гораздо медленнее.

Сейчас я не думал о том, что унижаю его перед другими ребятами. Или о том, что мне подобное поведение совсем несвойственно. Мысли были совсем о другом. Я наконец понял, почему он меня так разозлил!

Весь такой честный и благородный… Детишкам вон помог, молодец какой, и в дуэлях себя показывает прямо рыцарем эдаким: лежачих не бьет, позволяет противнику напасть первым и вообще весь осторожен, чтобы никого сильно не покалечить. Но что с Олей? Он ее единственный друг, якобы будущий муж и… что он сделал за все эти годы, чтобы ее защитить? А ведь мог! Но ничерта не сделал! Да еще и нос ворочает, типа не нужна ему такая невеста навязанная. Уж я теперь устрою, что он ее точно не получит! Да он ее и не заслуживает!

Кажется, я ревновал… Но плевать. Я ведь прав! А он просто наблюдал за страданиями своей невесты.

Мелькнула предательская мысль, что я тоже не слишком-то старался разрешить свои сомнения по поводу бедственного положения Оли, будучи неуверенным какая же она на самом деле… Но я быстро отмел такую глупость. Это совсем другое! А Максим просто двуличный трусливый засранец!

— Перестань, Симон! Хватит! Слезь с него!

Соня пыталась до меня достучаться, но я полностью ушел в свои мысли, даже не обращая внимания, как тяжело задышал Максим, и что на каждое выполнение упражнения у него уходит все больше времени. Он упорно молчал, но руки парня дрожали, а лицо раскраснелось от натуги.

Но я думал только о его безучастности к судьбе Оли, не слушая и не замечая, что творится вокруг. Может, именно из-за него она и оказалась в таком безвыходном положении? И вдруг я почувствовал удар в грудь, от которого завалился спиной вперед со своего неудобного «сидения» так, что мои ноги нелепо взметнулись вверх. Среди студентов раздался смех…

Мне не сразу удалось сообразить, что вообще произошло: настолько я этого не ожидал. Затем мелькнула мысль, что аватар Баева только что нажил себе опасного врага, проявив себя в очень неудачный момент… И только после этого я увидел, что Соня стоит на ногах с вытянутой в мою сторону рукой и самым решительным выражением лица.

Вот же сука! Позорит меня при моих же учениках. И это за все, что я для нее сделал? Эту самую стихию, что использовала против меня, я же и помог тебе освоить, дура неблагодарная! Ну все…

Я резко вскочил и ринулся к Соне. Похоже, на моем лице достаточно ясно было написано негодование, поскольку девушка заметно струхнула и принялась пятиться, попутно стараясь как-то оправдаться.

Не прощу. При всех поставлю на колени и заставлю извиняться. Дрянь! Никто не смеет так со мной обращаться, да еще и прилюдно!

Кто знает, чем бы это могло закончиться. Ярость меня ослепила. Студенты отскакивали с моего пути. Запыхавшийся Баев преследовал следовал по пятам: он не хотел, чтобы Соня из-за него попала в неприятности, но и он не смог бы меня сейчас остановить. И тут на моем пути возникла неожиданная преграда. Маленькая, но по ощущениям такая родная, с каштановыми волосами и невероятно пронзительными глазами, способными замечать гораздо больше, чем видят все остальные…

Кате удалось остановить меня одним лишь своим видом. Вот только она тоже была напугана. И именно от этого осознания мне стало стыдно. Она испугалась меня! А меньше всего я хотел расстраивать свою любимую ученицу.

— Прости. Голова никак не проходит. Я сегодня сам не свой… — я негромко попытался оправдаться, сам прекрасно понимая, как это жалко звучит.

Но хотя бы мне удалось взять свои эмоции под контроль. Уже гораздо громче я обратился ко всем остальным: