Третий не лишний? (СИ) - "inlovedwithhannibal" - Страница 69

И тут Мия встала из-за стола, с грохотом отодвигая стул.

— Послушайте, милочка, — она широкими шагами обошла Брайана и остановилась возле стула шантажистки, — вы что думаете, можно просто так взять и ворваться в чужую жизнь? Кто дал вам право набрасываться на ребенка и пугать его?

— Так это мой ребенок… — попыталась было возразить та, но Мия не дала сбить себя с толку:

— Ваш? А где вы были эти четыре года? Если вы не провели все это время на необитаемом острове, то я теряюсь в догадках, почему вы ни разу не позвонили. Железного занавеса давно не существует, к вашим услугам телефон, интернет и почта! Но нет — ни звонка, ни письма, ничего! А сейчас свалились, как снег на голову! Вы хоть представляете, как Марк себя чувствует, после вашего выступления?! Где вы были, когда он болел, когда у него резались зубы, когда он не мог заснуть ночью?! Вы не знаете его и он вам не нужен, единственное, что вас интересует — это деньги.

— Ну допустим, — Иванка хмыкнула. — Заплатите, и я оставлю его в покое. От вас не убудет.

— Мы заплатим, — Мия сделала успокаивающий жест рукой в сторону вскинувшегося Макса, — при одном условии.

Шантажистка смерила ее пренебрежительным взглядом и приподняла нарисованные татуажем брови:

— Условия тут ставлю я.

— Моя дорогая, — Мия вытащила из кармана пиджака сложенный вдвое тетрадный листок, — это послание написано вашей рукой? Нет-нет, — она отдернула руку и спрятала ее за спину, — пусть лучше побудет у меня. Черным по белому, что ребенка вы не хотите. В суде этот листок станет хорошим подспорьем.

Она немного помолчала, что заставило Иванку беспокойно поерзать на стуле. Любезная улыбка Мии заставляла вспомнить акулий оскал, а от холодного светского тона по коже бежали мурашки.

— Вы получите свои деньги в тот момент, когда официально откажетесь от родительских прав. И заодно, подпишете договор о неразглашении личных обстоятельств нашей семьи.

— А если я не соглашусь?

— Тогда пусть суд решит, кто из нас прав, — Мия сложила руки на груди и снова выдержала паузу.

Молчание затянулось, Брайан нервничал и ясно видел, что с Ханно творится то же самое: тот так сильно стиснул покоящиеся на столе руки, что костяшки побелели. Макс рядом с ним выглядел спокойным — только пальцы отбивали нервную дробь по столешнице.

Никто из них не ожидал, что Мия возьмет все на себя. Она им и слова не дала вставить. И когда, наконец, решение было принято, Брай погрузился в какую-то странную эйфорию. Она не отпускала его, пока они ездили к нотариусу и в банк, и даже сейчас, во время небольшого празднования.

— Я все еще не могу поверить, — тихо сказал он Мие. — Мне никогда тебя не отблагодарить.

— Ты и не должен, — та с улыбкой подняла бокал, в котором плескались остатки шампанского. — Ведь мы — одна семья.

***

Они неловко столпились в прихожей, и ни один не знал, с чего начать. Марк сидел на полу гостиной, возле собачьего домика, и обеими руками гладил ластящихся к нему «девочек». Рядом с ним, пытаясь подлезть под ласкающую руку, громко мурлыкал толстый полосатый кот по кличке Тигр — год назад мальчик притащил его домой и не переставал плакать, пока ему не пообещали оставить животное. Обычно очень живой и проказливый, Марк выглядел непривычно печальным, и от этого зрелища перехватывало дыхание и на глаза наворачивались слезы.

Ханно решился первым. Но едва он переступил порог, как Марк вскочил и бросился к нему. Тонкие детские руки обвились вокруг, намертво вцепляясь.

— Почему моя мама меня бросила? Она совсем меня не любит? Ни капельки? — услышав это, Ханно торопливо подхватил ребенка на руки.

Тот сразу же с плачем уктнулся ему в плечо. Брайан рванулся к ним, заключая в объятия. Сердце трепетало в груди и мешало дышать. Что бы он только ни отдал, лишь бы не было той безобразной сцены на детской площадке!

— Понимаешь, Марк, — Ханно осторожно гладил ребенка по светлым волосам, — мы очень-очень хотели, чтобы ты у нас был. Но мужчины не могут рожать детей. Поэтому мы и пригласили ту тетю, за денежку — чтобы помогла тебя родить.

Мальчик внимательно слушал. Слезы все еще текли по щекам, он шмыгал носом и всхлипывал.

— Так иногда делают, если не могут иметь детей сами, — Макс приблизился к ним и, повинуясь жесту маленьких рук, перехватил сына у Ханно. — Приглашают такую маму напрокат. Помнишь, мы покупали тебе двухэтажную кроватку и вызывали рабочих, чтобы собрали? Это почти то же самое: если не можешь что-то сделать сам, зовешь кого-то, кто может. Хотя конечно, с детьми сложнее, — он невесело усмехнулся.

— Поэтому она тебе не совсем мама, — вступил в разговор Брайан. — Но зато, у тебя есть мы, и мы очень тебя любим. И конечно, Мия, твои бабушки, дедушки, тети, дяди, сестры…

— Лулу и Пипа тоже, — с серьезным видом добавил Марк, размазывая остатки слез по лицу. — И Тигр.

— Ну как же без Тигра, — Брайан взял сына на руки и начал вытирать ему лицо протянутым Ханно платком. — И все тебя любят.

— И я вас люблю, — Марк прижался теснее, обнимая отца за шею.

Брайан почувствовал его слезы на своем лице, а затем неловкий детский поцелуй в щеку. Марк приподнял голову с его плеча, потянулся к остальным, и они оба будто оказались в тесном теплом коконе из двойных обьятий.

— Может, по мороженому, чтобы стало веселее? Что скажешь, малыш? — Ханно ласково улыбнулся Марку, слегка отстраняясь от них.

— И планшет? — выражение детского личика, как по нажатию кнопки, стало хитрым.

— В виде исключения, — попытался урезонить их Макс.

Но Ханно уже уносил ребенка в сторону кухни. Оттуда сразу же послышался звон — Марк стучал ложечкой о стеклянную креманку. Звонкий голосок не замолкал ни на секунду:

— А можно еще? Папа Ханно, смотри, Тигр пришел, он тоже голодный! А можно новую игру на планшет? Ой, капнуло, оно само!

Макс с улыбкой покачал головой:

— Похоже, у нас получилось. С Марком все в порядке.

Невозможно представить себе чувство, охватившее всех троих. Будто бы с плеч сняли тяжелый груз, и наконец-то можно снова дышать. Больше им ничего не угрожало.

***

Брайан какое-то время беспокоился, что встреча с так называемой матерью не пройдет для Марка бесследно, но к счастью, он ошибся. Мальчик оставался все таким же веселым и шаловливым, а о том ужасном проишествии не вспоминал. Увы, окруженный толпой любящих родных, он страшно избаловался. И когда пришло время идти в школу, проблемы начались одна за другой.

Марк то и дело «случайно» выливал на учительский стул клей или подкладывал подушку-пердушку. Все девочки класса перезнакомились с его коллекцией резиновых червей, жуков и прочих насекомых. Домашние задания то и дело становились жертвой или собак, или кота. Учителей Марка Макс, Брайан и Ханно знали не только по фамилиям, но и по прозвищам, как правило, очень метким — фрау Жаба или герр Мухомор были самыми безобидными из них.

Умный и добрый, но очень неусидчивый и ленивый, Марк делал все, лишь бы учиться поменьше, а играть — побольше. И если Брайан и Макс пытались сочетать любовь со строгостью, то Ханно не мог себя пересилить.

— Ханни, — раз разом пытался переубедить его Макс, — тебе не кажется, что с Марком стоит быть построже?

— Нет, — тот лишь насупливал брови.

— Но подумай, Лулу и Пипа уже третий раз за месяц съедают его домашку! — присоединился к разговору Брайан. — Такого же не бывает! А игрушечный таракан, которого он подбросил той девочке в салат?

— Все дети шалят, — упрямо возражал Ханно.

— А сколько он разбил твоих планшетов? Причем, именно тогда, когда должна выйти новая модель?

От спора их отвлек грохот детской. Когда все трое вбежали в комнату, то обнаружили там перевернутую книжную полку и перепуганного Марка.

— Ты цел?! — Ханно обнял его и принялся осматривать, не поранился ли сын. — Что произошло?

— Он сам упал! — Парнишка указал на разбросанные по всей комнате осколки планшета. — Я просто играл и случайно задел полку.