Выбери любимый жанр

Давай поспорим? (СИ) - Белова Дарья - Страница 27


Изменить размер шрифта:

27

— Да я не надолго. В душ схожу? После зала я.

— Да, конечно.

Мать приносит мне чистую домашнюю одежду, которая всегда хранится у нее в шкафу для меня, и чистое полотенце. Освежившись, захожу на кухню, где вовсю уже накрыт стол.

— У тебя что-то случилось, Ром?

Случилось, мам. Каренина со мной случилась.

— Все в порядке. Просто устал, решил сегодня отдохнуть и к тебе заскочить.

— Тебе бы почаще так выходной брать, а то мать совсем забыл. Вот к тете Нине сын приезжает каждые выходные, на даче помогает.

— Мам, сын тети Нины нигде не работает и лодырь из лодырей.

— Не важно. Приезжает же.

— Что ты решила по поводу отдыха? Я просил тебя присмотреть, — перевожу я тему.

— Ром, да от чего мне отдыхать? Не надо.

— Мам, я достаточно зарабатываю, чтобы отправить тебя на пару недель на море. Прошу, еще раз, определись, куда хочешь поехать.

— Вообще в Белокуриху хочу, а не на море. Там говорят, новая программа. Алла с работы в прошлом году там была. Очень понравилось.

— Вот так бы сразу. Скинь мне всю информацию.

— Рома… — по интонации ее голоса уже понимаю, о чем пойдет речь. — Помнишь племянницу Александры Тимофеевны, соседки нашей, из 102?

— Жирненькая такая? С мышиным цветом волос, курносым носом и тонкими губами? Ты серьезно, мам? Думаешь, настолько у меня все плохо?

— Это у меня все плохо! Тебе на днях тридцать шесть, а я не то что внуков боюсь не увидеть, на невестку бы одним глазком взглянуть.

Этот разговор и сватовство продолжаются на протяжении последних шести лет, как мне исполнилось тридцать. Сначала я, как послушный сын, чтобы угодить матери, каждые выходные на обед приезжал, чтобы познакомиться с очередной племянницей соседки, дочерью коллеги по работе, внучкой бабушки Клавы с первого этажа и так далее. А потом мне привели тридцати трех летнюю Светлану, у которой одна грудь была выше другой, на голове три волосинки, которые она собрала в унылую прическу, а зубам требовался ортодонт, причем срочно, я понял, что пора завязывать с порядочностью. И прикрыл всю эту лавочку сватовства. Но мама все еще делает попытки меня с кем-нибудь свести.

— Обещаю, что в ближайшее время познакомлю, — что я несу не знаю, но так хотя бы мы закроем тему. — Кстати, я у тебя хотел кое-что спросить.

После разговора с Карениной об истории с моим отцом, я действительно задумался, что не знаю всю историю знакомства моих родителей целиком. И как бы не было стыдно признавать, она права. У каждой истории может быть несколько рассказчиков. Что, если мама что-то недоговаривает? Или вообще в их отношения вмешался кто-то третий? Злой рок? Нет, в такую чушь я не верю.

— Ты точно больше никогда не общалась с моим отцом? После того, как сказала, что беременна?

Разговор об отце в нашем доме был практически табуирован. Оно и понятно — всегда было больно вспоминать того, кто бросил тебя одну, когда под сердцем был ребенок. А еще разбитое сердце. Хотя в эту чушь я тоже не верю.

— Рома, я рассказала тебе все, что сама знала и что пережила. Ничего не скрыла и ничего не приукрасила. Поэтому, пожалуйста, давай этот разговор мы закончим раз и навсегда.

— Мам, а что, если вы тогда друг друга не поняли? Или просто кто-то вам помешал? Ты сама говорила, дед был категорически против отца и вашей связи.

— Рома, твой отец отказался от тебя и от меня, видя, что я была беременна. Он сказал мне это глаза в глаза. Какие тут могут быть недомолвки и интриги?

— Я понял. У тебя же осталась его фотография? — в надежде спрашиваю я, потому что точно знаю, что когда был маленьким, мама часто доставала эту фотографию и плакала, пока думала, что я ее не вижу, а потом, когда ее не было дома, я доставал эту карточку и разглядывал уже помятую и состарившуюся от времени фотографию моего отца.

— О чем ты? — отвернулась от меня мать и встала у окна ко мне спиной.

— Ты прекрасно знаешь.

Мама молча уходит в коридор и чем-то долго шуршит. А потом приходит с этой карточкой, у которой замятые края, выцветшие пятна и следы ее слез. А еще мои детские пальчики.

— Вот, — протягивает она.

Я смотрю на эту фотографию, где облокотившись на забор стоит молодой парень, на вид лет двадцать три-двадцать пять, не больше. Во рту зажата соломинка, а на губах застыла улыбка.

— Я верну, — уже одеваясь говорю маме.

— Не нужно.

А у самой руки так и чешутся забрать у меня свою драгоценность. Она никогда не признается, что до сих пор его любит. Пусть обида у нее необъятная, но она его любит. И я задумываюсь, можно ли полюбить человека, вот так, чтобы через всю жизнь пронести эти чувства? Они были знакомы совсем чуть-чуть. Даже не жили вместе, встречались и то тайком. А отец, он что-то чувствовал к матери? Боюсь ответ на этот вопрос ответит только он сам.

На обороте чернилами было выведено одно слово: “Алёне”. Его я раньше не замечал.

Мама крепко обнимает меня на прощание и целует в обе щеки, как делает всегда, а я чувствую ее постоянные сладковатые духи, которые у меня ассоциируются только с ней.

— Я позвоню.

— Лучше приезжай.

И закрываю тихонько дверь, чтобы не пошли трещины по стенам от громкого хлопка дверью.

Глава 18.

Настя.

— Насть, ты чего так волнуешься? — Рома спрашивает меня, когда мы сели в его машину, чтобы поехать за город на природу, там будут его друзья, чтобы вместе провести время.

— Что ты, все в порядке.

А у самой дрожит не только голос, но и все конечности. Это Роме не понять, что боюсь я больших компаний, особенно малознакомых людей.

— Не переживай ты так, — мягко произносит Рома, а сам положил мне руку на коленку и ведет ее вверх и улыбается.

Я с шумом втягиваю воздух, когда чувствую, как его пальцы касаются кромки белья и начинают поглаживать меня сквозь него. Потом опускается на внутреннюю сторону бедра, поглаживая нежно, едва касаясь, будто щекочет. Я закрываю глаза от удовольствия, когда чувствую, что белье уже сдвинуто в сторону, а его пальце во всю выводят круги по моему клитору, пытаясь пробраться глубже, где, когда доберется, он поймет, что я уже вся мокрая и хочу его не меньше.

Сигнал встречной машины доносится сквозь шум в моих ушах, а матерные ругательства заставляют открыть глаза.

— Рома, — пугаюсь я, когда понимаю, что наши касания могут привести нас к аварии.

— Черт. Ладно, продолжим, как приедем. Не отвлекай меня, Каренина, — могу поспорить, Рома хоть и испугался на долю секунды, но быстро взял себя в руки и уже украдкой поглядывает на меня и улыбается уголками губ.

Мы были на месте спустя два часа. Красивые, аккуратные деревянные домики на берегу большого озера, что дальний берег видится с трудом. Мы проехали на чистую территорию, где виднеется большая парковка и большое главное здание, уже кирпичное.

Рома, как всегда, помог мне выбраться из машины и, взяв за руку, повел к этому главному корпусу. Дождались, пока нам выдадут ключи от нашего домика и, захватив сумки, пошли вперед.

Несколько домиков стояли поодаль от основных строений. Между ними уже виднелась беседка, а еще человек десять, мангал, пара шезлонгов, на которых уже лежали девушки, и стол.

— Нам туда, — сказал Рома и, держа за руку, повел к тем красивым домикам.

Нас действительно встретили его друзья и их девушки, правильно вообще будет так сказать? Потому что две из них облепили одного мужчину.

— Народ, всем привет, — первым поприветствовал всех Рома.

— О, Ромыч! Мы уже думали, что именинник до нас и не доедет, — засмеялся брюнет, которого мне представили как Влад.

И он сказал именинник? У Ромы день рождения сегодня?

— Я же не мог вас здесь бросить, — улыбается он в ответ.

— Ты не один, как всегда, — прищурив глаза, рассматривает меня этот Влад.

Рома слегка увел меня за свою спину, тем самым спрятав от откровенного взгляда Влада. Мутный тип, надо держаться от него подальше.

27
Перейти на страницу:
Мир литературы

Жанры

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело