Давай поспорим? (СИ) - Белова Дарья - Страница 25

— Я останусь у Ромы.

— Нет, Настя.

— Что нет, мама? Я достаточно взрослый человек, чтобы решать, где мне находится, где спать. А главное, с кем, — снова я стреляю своими стрелами в родного человека. И пусть я потом буду об этом жалеть, но сейчас мне нужно защититься. Защитить свои чувства.

— Потому что я даже не знаю кто он, где он работает, сколько ему лет. А ты переезжаешь к нему. К незнакомому парню.

— То, что его зовут Рома, ты уже знаешь. Он финансовый директор в одной крупной компании. Ему… тридцать пять лет.

— Сколько? — мама ошарашенно смотрит на меня.

— Тридцать пять.

— Это получается у вас разница одиннадцать лет. Что у вас может быть общего, Настя? Я думала, он твой ровесник, ну может на пару лет тебя старше. Но это… Ты понимаешь, что ему от тебя только нужно?

— Мама, хватит, — я чувствую, как глаза начинают щипать, а сдерживать слезы становится невозможно. Комок в горле искажает мой голос, его просто не узнать: надломленный, хриплый. — Это мой выбор. Прошу, — уже умоляю я.

Она думает, я не задумывалась над этим. Не вижу, какая я, как выгляжу. Что просто никогда не сравнюсь с теми девушками, с которыми он был на тех фото. Но… по-другому уже не смогу. С первого его касания, с первого слова и взгляда я поняла, что хочу дарить ему то, что у меня внутри — мое тепло и мою любовь.

— А когда он с тобой наиграется, что будешь делать? — теперь уже надломленным голосом спросила мама — она тоже плачет.

Не знаю. Я не знаю. И боюсь узнавать. Что будет потом…Говорят, чем выше забираешься, тем больнее падать. Чем больше крылья, тем больнее их обрывать. Чем ярче чувствуешь, тем смертельно отказаться от этих чувств.

— Мам, я не знаю. Но и отступить уже не могу.

Я молча встала из-за стола, чтобы собрать вещи, которые могут мне понадобиться. Сумка получилась совсем маленькой. Получается у меня и вещей то особо нет. Помимо этого взяла еще свой старенький ноут, наушники и книги по учебе.

В квартире стоит тишина. Она давит. Как прошлое.

Мама молча смотрит, как я собираю вещи, укладываю их аккуратными стопками в спортивную сумку. И только слышу ее всхлипывания: мама плачет.

— Мам, я прошу тебя, не надо. Прости, не могу я вот так жить, когда ты вроде в своей квартире, а вроде и нет. Тут ничего моего уже нет.

— А у него, значит есть?

— Там есть ОН.

Больше я ничего не говорю. Не могу. Горло сдавил спазм, что любой вдох отдается болью. Болью счастливых воспоминаний, огорчений и ссор, приятных вечеров и радостных встреч.

— Я буду звонить, мам, — коротко целуя ее в щеку, я выхожу из дома, тихо закрыв за собой дверь. Довольно трещин.

И только выйдя из подъезда я решаю написать Роме, очень надеясь, что мое намерение пожить с ним не будет воспринято отрицательно. Потому что больше идти мне некуда.

“Я могу пожить у тебя до отлета?”

“Конечно”

Через три минуты такси останавливается прямо напротив подъезда. Вовремя, потому что первые капли дождя уже упали на асфальт. А когда такси привезло меня к знакомому подъезду, начался ливень. Настоящая летняя гроза.

В кармане задорно позвякивает связка ключей. Это такой приятный звук, а еще приятно отщелкивает замок, когда я своими ключами проворачиваю ими в замочной скважине. Сама включаю свет, разуваюсь. И только потом улыбаюсь. Определенно здесь мне сейчас лучше. И пусть я поступаю, как эгоистка, но это то, что мне нужно. Я хоть чуть-чуть заслужила сделать то, что хочу именно я?

В таком приподнятом настроении я принялась готовить ужин. В голове уже даже мелькают картинки, как Рома будет говорить мне спасибо за томленый картофель с мясом в рукаве. Да, именно это я и приготовлю. Моя оплаченная подписка должна окупиться хотя бы количеством полученных оргазмов в ближайшие дни. Будучи в своих мыслях, даже не заметила, как открылась дверь.

— Вкусно пахнет! Ты решила покорить еще и мой желудок?

Он приехал. Приехал ко мне. Стоит, облокотившись на косяк и улыбается мне своей улыбкой. А в глазах так и мелькают его чертята.

— Рома!

Не выдерживаю и кидаюсь ему на шею, чтобы обнять. Глупо, наивно, по-детски. Так настоящие женщины себя не ведут. Они должны подойти, плавна раскачивая бедрами, мило чмокнуть в щеку и соблазнительно улыбнуться. Я же чуть не сшибла стул, когда бежала к нему, запрыгнула на него, повиснув, и первая поцеловала в губы. Сейчас они у него влажные от дождя и теплые. Любимые.

А потом меня накрывает паника, потому что к такому я точно не была готова: от него пахнет духами. Женскими, сладкими духами. И отхожу от него на несколько шагов, потупив взгляд.

— Настя? Ты чего?

— От тебя несет женскими духами, — выплевываю я.

Он мне ничего не обещал. Я не знаю, что он ко мне чувствует, потому что ни разу об этом Рома не говорил, а сама заводить этот разговор я боюсь. Поэтому я стою, облокотившись о стену и смотрю в пол.

— Иди ко мне, — слышу я его мягкий голос, на что я просто мотаю головой: я не готова снова вдыхать эту приторность, — Настя не дури, я сейчас все объясню.

Рома застает меня врасплох, когда за доли секунды преодолевает расстояние между нами и крепко прижимает меня к себе, а я как дикий зверек начинаю вырываться. Нет, нет, нет! Я чувствую, как выступили первые слезы, как звук жалобного всхлипа пронзил воздух.

— Пусти меня! Ненавижу!

— Настя, посмотри на меня!

Я понимаю, что его просьба срывает все предохранители. Потому что стоит мне посмотреть в его глаза, стоит ему улыбнуться, или, еще хуже, поцеловать, я ведь растаю и поверю ему. Вырываюсь еще усерднее, царапаю его, отталкиваю, но в ответ он только сильнее прижимает меня к себе, и я отчетливее улавливаю ноты этих духов. От них невозможно отмахнуться, они наполнили собой весь воздух вокруг.

— Пусти!

Я выдохлась. Это сражение с ветряными мельницами, я бы в любом случае осталась в проигрыше. А Рома удерживает меня и накрывает мои губы в жестком поцелуе. Боже, такой напористости я от него еще не чувствовала. Он забирает весь воздух у меня, мнет мои губы, терзает, что на миг становится больно. Рома прижал меня к стене и раздвинул мои ноги, я отчетливо чувствую, как он меня хочет.

— Ненавижу, — все что успела я произнести, перед тем, как он опять меня поцеловал.

Одной рукой Рома расстегивает пуговицу на моих джинсах, а другой фиксирует голову, потому что я все еще пытаюсь от него увернуться. Понимаю, что бесполезно, понимаю, что он этого мне не позволит, понимаю, что уже прощаю его и понимаю, что сама безумно возбуждаюсь.

Если есть на свете животная страсть, то она сейчас между нами. Дикая, первобытная. Когда единственное желание — это утолить этот плотский голод.

Когда Рома понял, что никуда не убегу от него, ослабил хватку, а я дрожащими пальцами начала расстегивать пряжку ремня. Быстрее, пока этот огонь не угас. Ведь главное в первобытном обществе — это сохранение огня. Нет огня — и тебя не станет. Как и сейчас, он разгорается между нашими телами. Быстро, резко, опасно.

Рома подхватывает меня под ягодицы и относит на тот большой диван в гостиной: до спальни дольше идти. А дальше я только чувствую, как его пальцы вычерчивают круги, надавливают и ласкают. Ускоряясь с каждой секундой, как входит в меня сначала одним пальцем, потом подключает еще один, даря удовольствие и срывая мои стоны, от которых, я знаю, будет потом стыдно. И 220 вольт пропускают ток по моему телу. Дрожь, онемевшие пальцы ног, которые я сжимаю, и всхлип удовольствия. Эйфория проходит спустя какое-то время, я начинаю видеть очертания комнаты, тусклый свет и чувствую теплое дыхание у себя на шее. И понимаю, что уже с этой высоты падать будет не просто больно, а смертельно. Я разобьюсь вдребезги.

— Настя? — слышу я голос, который пробивается сквозь учащенное сердцебиение.

Рома заправляет выбившиеся пряди волосы за ухо, нежно гладит плечи, спину, пробегаясь пальцами по позвонкам. А я боюсь дышать, боюсь спугнуть. Медленно поворачиваюсь к нему и смотрю в эти серые глаза, в которых много лжи и недомолвок. Но которые стали мне такими близкими и родными, что я правда готова простить. Лишь бы он был рядом. Но сейчас они не серые. Черные, как смоль. Полные похоти и необузданной страсти. Он готов снова накинуться на меня, как на добычу, которую давно выслеживал.