ЯССТ 7 (СИ) - Панченко Сергей Анатольевич - Страница 30

Теперь, когда я был спокоен и мог свободно наблюдать, обратил внимание на своих соратников по походу. У многих появились легкие повреждения рук и ног, а мех превратился в грязную сосулистую шубу. Тем не менее, их стали потчевать в таком неопрятном виде. На меня со стороны соплеменников Шекспира не было почти никакого внимания, словно я был для них привычным делом.

— Вы все жили среди людей? — Спросил я у главы местного племени.

— Все. Но говорю на вашем языке только я. Меня с рождения учили.

— Почему вы вернулись в лес? — Мне стало интересно.

— Так, слушай историю с самого начала. — Шекспир сел рядом со мной.

Получилось так, что по правую руку сидел Леший, а по левую он, а я в центре, как посредник или даже главная фигура этого момента.

— Восемьдесят четыре года длится цикл, повторяющийся разрушительными процессами. Наше светило сходит с ума и посылает на планету испытание. Вождь сказал мне, ты чуть не утонул в воронке? — Шекспир посмотрел на меня.

— Было дело. Я понятия не имел о том, что она будет.

— Ты видел, как вода уходит под землю. Этот процесс длится многие десятилетия. Вода набирается там и почти не выходит наружу до самого конца цикла. Потом мир преображается. Земля грохочет и трясется, небеса безумствуют, а потом вода начинает выходить наружу. Она идет и идет, затапливая землю. Бьет фонтанами до самого неба и воет, как раненый зверь. Выживут только те, кто живут в лесу, кто успеет сбежать в горы или птицы, остальные погибнут. Твари из нижних ярусов леса, полезут вверх, спасаясь от воды, и нам придется от них защищаться.

Я попытался переварить услышанное.

— Насколько точный прогноз, что осталось семь дней?

— Очень точный. Мы ведем наблюдения в течение многих тысячелетий. Не было ни одного отклонения от графика. Осталось ровно семь дней, чтобы собрать моави по долине и вернуть их в лес.

— А почему я? Я ведь не понимаю вашего языка. И с чего бы им слушать меня?

— Они перестали верить лесным сородичам. Считают их дикими и отсталыми. Ты же видишь, мы даже с вождем испытывали неприязнь, держась друг от друга на расстоянии, разделенные мертвым поясом. Только совпадение из пророчества заставило его преодолеть разногласие и отвращение к нам.

— Вы мне показались такими милыми. — Признался я.

— Я это часто слышал от людей. Порой грубые и злые пришельцы оттаивали сердцами, беря на руки наших малышей. Но наша внешность обман, мы почти такие же, как и вы.

— Значит, мне не избежать роли спасителя? А если я не успею?

— Мы вернем столько моави, сколько успеем. — Ответил Шекспир.

— Мы? — Переспросил я.

— Я отправлюсь с тобой. Тебе же нужен будет переводчик.

— Вдвоем, конечно, веселее, особенно с тем, кто знает местность. Наши-то встретили меня ракетами, когда я вошел в атмосферу планеты. У меня не возникнут проблемы с ними? — Поинтересовался я.

— Да, люди не доверяют незнакомцам вашего вида. Всех подряд считают подосланными конкурентами или законниками. Долго не церемонятся. — Шекспир растопырил руки, как это делают люди. — Но мы не станем лезть им на глаза.

— А как же катастрофа? Она им тоже грозит?

— Конечно. Взлететь с планеты во время начала цикла не получится. Аппараты теряют силу. Только бежать в горы, там спасение. В прошлый раз многие погибли, не вняв предупреждениям. Прилетели новые и они тоже не верят, что грядет скорая катастрофа. Люди не наблюдательны, считают себя выше природы, и моави становятся такими рядом с ними. Только в лесу мы становимся теми, кто мы есть.

— От леса до долины далеко? — Я подумал, что с той стороны, о которой говорил Шекспир, лес соприкасался с сушей.

— Полдня плыть. — Ответил он.

— Все-таки плыть. — Мне не очень хотелось пускаться в плавание.

— Лес растет только в воде. Это почки организма планеты. Вода, прошедшая сквозь деревья, становится чистой и полезной.

— Ясно. Обожаю планеты с удивительными экосистемами. Ты жил с людьми, и, наверное, знаешь, откуда можно дать сигнал о том, что я нахожусь здесь? — Я решил, что просто обязан воспользоваться этим походом в личных целях.

— Я в этом не сильно понимаю. Моей задачей было ловить вертунов и выделывать их шкурки. У меня хорошо получалось жать на курок лазерной винтовки. В этом я разбирался, остальное для меня непонятные чудеса.

— Ладно, сам разберусь. Чтобы ты знал, я не один из этих людей, которые понастроили у вас заводы. Мы один вид, но жители моей планеты до сих пор уверены, что космос необитаем.

— Тогда, как ты сюда попал? — Удивился он.

— Повезло. — Вздохнув, произнес я.

За разговорами я даже не заметил, что мы ели. Может быть и к лучшему. Шекспир оставил меня и долго общался с Лешим. Пока меня не беспокоили, я решил немного умыться. Здесь так же, как и том поселении, откуда мы пришли, имелся общий чан с водой. Я только сейчас догадался, что он набирается не дождем, а собственными соками дерева. У чана никого не было. Я понюхал воду. Приятный свежий запах, как из водопровода в доме Лешего. Зачерпнул ладонью и умылся, вымыл шею, смочил волосы, пофыркал от удовольствия.

Какая-то туземка, я понял, что она не мужик по более высокому тембру голоса, принялась на меня шуметь, вставляя в речь исковерканные ругательства, принятые между людьми.

— Что случилось-то? — Я никак не мог понять причин ее агрессии.

— Это вода исключительно для питья. — Вмешался в конфликт Шекспир.

— Откуда я мог знать. Хожу, как чушка грязный, никто не предлагает помыться. — Попытался я себя защитить.

Шекспир прикрикнул на туземку и та, зыркнув на меня огромными глазищами, убежала.

— Она принесет тебе воды. Сними одежду и вымойся. — Предложил он.

— Спасибо. — Поблагодарил я его. — Кстати, у меня остался корабль с кучей полезных вещей, которые пригодятся в походе. Аппарат для лечения, бинокль с определением объектов, ракеты для ракетницы. Как мы будем собирать ваших моави под знамена?

Шекспир задумался.

— Аппарат для лечения? Хм, он нам точно пригодится. Но придется снова пробираться через мертвый пояс.

— У нас там раненый боец остался. Мы могли бы спасти его.

— Шекспир снова задумался. Видимо, в его планы не входили такие кардинальные отклонения от плана.

Он ничего не ответил, ушел к Лешему и долго с ним разговаривал. Вернулся, как мне показалось, в хорошем настроении.

— Отлично, мы сходим за твоими вещами. Туда можно добраться по воде, минуя мертвый пояс.

— А как же раненый?

— Вождь сказал, он не жилец. Пасть в бою, большая честь для него. Он уйдет в иной мир гордый своим героизмом. — Произнес Шекспир.

— Ну, раз так, рад за него, хотя я бы предпочел умереть в другом месте, а не в этой вонючей тьме.

— Как мне сказал один из людей, вы, дикари, прикрываете отсутствие жалости к соплеменникам баснями о героической смерти ради собственного оправдания. И он был прав. Но в то же время он сам был безжалостен к своим соплеменникам и оправдывал это коммерческой целесообразностью. Уж не знаю, какая из идеологий лучше.

— Никакая. На этой планете живут не лучшие представители нашего вида. Вот я бы помог раненому бойцу. У тебя такие пушки, мы весь лес в труху размолотим.

— Половина этого оружия не имеет заряда. К тому же обращаться с ним умею только я и ты. Умеешь? — Спросил он, подумав, что я могу оказаться совсем не воином.

— Умею. Был обучен ведению боя с близкой дистанции и применял полученные навыки в настоящем бою.

Подошла туземка с деревянной емкостью в руках. Я видел, как ей тяжело её держать и забрал.

— Иди, я сам помоюсь. — Отправил я девушку.

Шекспир перевел ей мою просьбу. Туземка убежала.

— Это же не считается неприличным, если я сниму с себя одежду? — Спросил я у местного предводителя.

— Конечно, нет, мы же представители разных видов. К тому же нам от природы нет нужды носить одежду. Мы всегда в вашем представлении ходим нагишом.

— У вас шикарная шуба. — Заметил я.