Тайфун - Уайт Робин - Страница 58

— У меня два послания для американского посла, американского президента и американского народа, — начал Лю Чжеминь. — Первое от председателя правительства КНР. Второе от адмирала Цзи Юньшеня, командующего Девятым флотом Народно-освободительной армии.

— Нам понадобятся услуги переводчика? — спросил Молдин.

— Нет, адмирал, не понадобятся, — заверил его директор. — Оба послания очень краткие и написаны легко понятным языком.

Взяв первый конверт, Лю Чжеминь его раскрыл.

«Ну вот, начинается», — подумал Каплан.

— От председателя Китайской Народной Республики президенту Соединенных Штатов Америки. Иностранная интервенция на китайскую территорию будет отражена с применением всех необходимых для этого сил. Терроризм будет сметен с лица земли. — Помолчав, директор поднял взгляд. — Тайвань будет освобожден.

«Это война», — подумал Каплан.

— Господин директор, мы можем получить копию этого документа?

— Вы можете оставить себе оригинал, Ричард.

Лю Чжеминь пододвинул первый конверт.

— А второе послание? — как можно спокойнее произнес Молдин.

Он чувствовал, что сейчас у него на глазах творится история.

Распечатав второй конверт, директор подтолкнул его по гладкой поверхности стола американцам.

Молдин взял конверт. Он оказался на удивление тяжелым, словно находящееся в нем послание было напечатано на толстом картоне. Молдин осторожно открыл конверт, и оттуда выскользнула небольшая прямоугольная пластиковая пластинка. Размером не больше кредитной карточки, но вдвое толще. На одной стороне были нанесены магнитная полоска и ярко-красная полоса, а между ними черный щит, вьющийся белый флаг с голубым косым крестом и мелкий текст по-русски.

— Что это такое?

— Ваши эксперты все вам объяснят, — сказал Лю Чжеминь. — Советую вам как можно быстрее показать им это. Я вас больше не задерживаю.

Молдин убрал оба конверта в чемоданчик, после чего американцы встали и вышли.

— Что это за странная русская карточка? — спросил Молдин, когда дипломаты сели в «Шевроле».

— Можно мне взглянуть? — попросил военно-морской атташе.

Вытряхнув из конверта карточку, Молдин протянул ее Каплану.

— Это флаг Российского Военно-морского флота. Ниже написано по-русски: «Северный флот».

— Зачем китайскому адмиралу идентификационная карточка русского моряка?

— Этот адмирал подводник. По-моему, все это очень важно. К тому же это не идентификационная карточка, — продолжал Каплан. — Это ключ доступа к ядерному оружию одного из кораблей Северного флота. Речь идет или о крупном надводном корабле, или о ракетоносной подводной лодке. — Перевернув карточку, военно-морской атташе указал на строчку крупным шрифтом. — Здесь написано «Учебная».

— То есть это не настоящий ключ доступа, а муляж. Зачем китайцы его нам дали?

— Для того чтобы мы ломали себе голову, у кого настоящий ключ. — Каплан вернул карточку Молдину. — Полагаю, нам нужно срочно пересчитать все русские «ядерные дубинки». — Он взглянул на ключ доступа. — Если одной не хватает, если она попала в руки китайцев...

— Тогда они заберут себе Тайвань, — закончил за него Молдин.

«Байкал».

Полярная впадина.

«Байкал» шел курсом на северо-восток, держа скорость шестнадцать узлов. Субмарина описывала дугу, поднимавшуюся к вершине мира. Марков постоянно держался вблизи границы сплошных ледовых полей, маскируясь за треском и скрежетом торосов.

Лодка находилась на крайнем севере. Здесь земной шар словно сжался в размерах, и «Байкал» пересекал линии долготы каждые четыре с половиной часа, так быстро, что Бородин едва успевал отмечать местонахождение лодки вручную в морском атласе. Мелководное Баренцево море, замерзшие острова архипелага Новая Земля, голое побережье Сибири — все это осталось позади. Повернув налево, лодка меньше чем за сутки дошла бы до Северного полюса. Прямо по курсу в сорока восьми часах пути лежало Чукотское море, а за ним невозможно тесный желоб Берингова пролива.

Но пока что Марков и его люди были совсем одни во вселенной, не менее враждебной, чем вакуум открытого космоса.

Марков следил за пером самописца глубиномера. Три тысячи метров. Четыре тысячи. Под килем «Байкала» было почти пять километров воды. Начиналась Полярная впадина, а это означало, что настала пора произвести еще одну последнюю проверку.

— Здесь слишком тихо, — заметил Марков, обращаясь к акустику.

— А что в этом плохого? — удивился Федоренко.

Он стоял у большого круглого люка, ведущего в кормовые отсеки, на своем неофициальном «наблюдательном пункте» в центральном посту, где, как ему ясно дали понять, его присутствие было ненужно и нежелательно.

В отличие от Федоренко, Беликов понимал, о чем думает Марков.

— Толщина ледового покрова над нами от четырех до шести метров. Глубоководный слой очень холодный и прозрачный.

— Я задал вопрос. Мне кто-нибудь ответит?

Федоренко чувствовал себя официантом, который напрашивается, чтобы его пригласили за стол.

Марков развернулся в кресле лицом к Федоренко.

— В настоящее время мы находимся в самой глубоководной части Северного Ледовитого океана. Завтра мы уже будем идти на мелководье, уворачиваясь от айсбергов. Так что сейчас самое время вслушаться, нет ли поблизости американцев.

— Покинув Кольский залив, мы и так все время ходим кругами. К тому же американцы считают, что потопили нас.

— Я бы на их месте не был так уверен. Поэтому я должен исходить из предположения, что и у них твердой уверенности нет. Прошу меня простить. — Марков взял болтающийся на проводе «каштан». — Бородин, какое у нас течение?

— Попутное, командир. Скорость около полутора узлов.

— Отлично. Рулевой, переложить руль влево на десять румбов. Стоп обе машины. Выдвинуть носовые горизонтальные рули и установить их на подъем пять градусов.

Развернув свою тушу в попутной струе воды, «Байкал» начал медленно подниматься вверх. Ледяная крыша над головой была слишком толстой, чтобы пропускать достаточно света. Вокруг царил смутный зеленоватый полумрак.

— Нос пересекает норд, — доложил рулевой.

— Капитан Федоренко, — обратился Марков, — вы занимались вместе с моими офицерами. Вы готовы принять вахту в качестве помощника вахтенного офицера?

— Если вы объясните мне, что задумали.

— Я разворачиваю лодку по течению.

— Для того чтобы сделать разворот и убедиться, что нас никто не преследует?

— Здесь нам это не поможет. В Северном Ледовитом океане слишком шумно, а американские атакующие субмарины слишком бесшумны. Даже в идеальных условиях наш шумопеленгатор слышит их с большим трудом.

— Вы сами говорили, что шум льдов будет нас защищать.

— Я говорил, что это улучшит наши шансы. Единственная наша надежда что-либо услышать заключается в том, чтобы заглушить двигатели и полностью остановиться. Вода перестанет обтекать корпус лодки, и наш собственный шум станет близок к нулю. — Марков улыбнулся. — Мы превратим «Байкал» в ледоруб. В ледоруб с атомной силовой установкой.

— Товарищ командир, скорость два узла, — доложил мичман, стоящий у руля.

Марков взял микрофон.

— Игорь! — обратился он к старшему механику. — Управляй балластом так, чтобы мы всплывали как можно медленнее.

— Если мы с силой налетим на лед, возможно, мы утонем, — пожаловался Грачев.

— Дедушка, поэтому я и сказал: «как можно медленнее». — Марков повернулся к Федоренко. — Встаньте у глубиномера и докладывайте глубину через каждые десять метров.

— Киль прошел отметку сто метров, — громко произнес Федоренко.

Марков быстро произвел в уме ставшие почти машинальными расчеты.

— Если лед действительно там, где считает Беликов, мы уткнемся в него на сорока четырех метрах.

— Киль прошел отметку девяносто метров.

— Беликов, как только мы окажемся под самыми торосами, я начну разворачивать лодку против часовой стрелки.