Древний свет - Джентл Мэри - Страница 42

• Предыдущая
• 42/172
• Следующая

— Шан'тай Халдин .

Халдин подошла ко мне. Я с благодарностью остановилась в нескольких шагах. Завидев нас, бросились врассыпную аширен , игравшие в камушки. Я заметила одного ребенка с уродливой язвой на худой щеке, и другого — с гноящимися глазами, прикрытыми мигательными перепонками.

Возможно, я совершенно права относительно Ста Тысяч; мы могли бы обмениваться с телестре на технику Колдунов, и от этого их жизнь не изменилась бы. Но здесь — как мы сможем не производить обмен, ничего не менять? Зная, что такое культурный шок, что такое раскол, и тем не менее…

От душной жары и тенистого полумрака кружилась голова. Тупая боль, жара, весь этот дискомфорт, вызванный чужеродными воздухом, протеинами, силой тяжести. А теперь еще и уменьшившейся за десять лет способностью быстро восстанавливать физические и душевные силы.

Молли Рэйчел сказала:

— Один из вас сходит и приведет Прамилу Ишиду, она нужна мне, и…

— Дуга Клиффорда, — вставила я и заметила, как она поколебалась, а затем согласилась.

Прибыв на Орте, я думала, будто знаю, что мне нужно делать, хотя и не знаю, как. Теперь я даже не знаю, что нужно пытаться делать.

Тихоокеанка задумчиво спросила:

— Торговцы из Касабаарде?

— От Чародея, — ответила Халдин. — …С'арант !

В возникшем видении передо мной стояла женщина. У нее была отбеленная кожа жителя Побережья и спускавшаяся вниз по спине густая темная грива, украшенная сложным рисунком из лент. Ей было за сорок (а я была тогда моложе). Ее держали двое слуг в коричневых мантиях, сорочка на ней была порвана, глаза не прикрыты перепонками и раскрыты так широко, что виднелись белки.

Я говорила со старым ортеанцем, Чародеем, стоявшим рядом со мной.

— Я слышала, что те, кого вы… опрашиваете… после этого перестают быть собой. Некоторые говорят, что после их всегда можно узнать по тому, какими они становятся.

— Т'Ан, вы можете причинить ей значительный вред, и тогда она, возможно, расскажет вам правду, а может быть, и солжет. Я же совсем не причиню ей вреда, но мне она расскажет только правду. Однако…

— Однако?

— Однако она действительно изменится. Действующий на подсознание низкий гул, шедший из-под Коричневой Башни, усиливал тишину. Афазия, амнезия, потеря памяти, слабоумие и все возможные симптомы разрушения мозга — о да: изменится.

Женщина смотрела на меня с безнадежной мольбой. Я же не могла даже вспомнить ее имени.

— Да, — согласилась я. — Спрашивайте ее, Мастер.

Чародей из Касабаарде смотрел на меня черными и ясными глазами. А мне грезилось, что мы спускались вниз, в лабиринты Коричневой Башни, вместе со слугами в масках икоричневых мантиях, в сухой прохладный зал, освещенный слабым голубым переливчатым свечением, к напоминавшим саркофаги машинам.

—  Хавот-джайр! — крикнула я, очнувшись, когда споткнулась; Молли Рэйчел схватила меня за руку, а наемники Халдин стали быстро оглядывать пространство под низким потолком. Небо, видневшееся за пределами навеса, было цвета расплавленной латуни. Воздух удушал. От тропы эхом отдавались громкие голоса.

То был не сон (но, как я вспоминаю, возвращающееся видение, повторившееся через много лет), не сон, а я оказалась застигнутой между двумя шагами в память…

Ложную память.

— Это была не я! Я не давала разрешения допрашивать ее — В смущении я обнаружила, что меня поддерживала рука молодой женщины. — Ее имя. Ее звали Хавот-джайр.

Рэйчел, хмурясь, смотрела на меня сверху вниз.

— С вами все в порядке? Вы можете стоять? Хорошо. Линн… мне неприятно говорить вам это, но я понимала, что это случится.

Я отвела ее руку в сторону, все еще нетвердо держась на ногах. Ее кожа была скользкой от пота. Подробности видения уже рассеялись.

— Линн, это от ваших записей. У вас была чрезвычайно плохая реакция на внедрение информации посредством гипнолент. Сейчас вы в таком состоянии, когда все окружающее вызывает ту старую информацию, внедренную в память. Думаю, вам лучше вернуться на орбитальную станцию. Оказанная вами помощь бесценна, но я не могу оставить вас здесь, чтобы вы разбились.

Ее слова отдавались легким эхом: звуки отражались между стенами из хирузета. Хирузет : мутный серо-голубой цвет. Я хочу сесть, мне хочется пить, я выпила бы даже этого их напитка из сброженных зерен дел'ри . Мне нужно знать, что со мной происходит.

Я потерла лоб; к нему прилипли мокрые от пота волосы. Я ощутила свой пульс, быстрый и неустойчивый. Прошла несколько шагов, слыша эхо от стука своих ботинок. Ярко светилась огромная пустота за кромкой тропы: только солнце, пыль и воздух. Я повернулась, посмотрев прямо — как и следовало — в лицо этой молодой женщине.

Что задевает более всего, так это ее искреннее беспокойство.

— Это не так…

Внезапно и просто я поняла две вещи. Первая и более очевидная: ни к чему было возражать, ибо язык мой — враг мой. А вторая заключалась в том, что это не был психоз, вызванный воздействием гипнолент.

«Я справилась, — подумала я. — Я снова осознала это. Конечно, я в неприятном положении, но, слава Богу, причина в другом».

У меня в горле забурлил смех, простой и жизнерадостный. Неразумно испытывать такое счастье, зная это, но я знаю; мне уже давно следовало знать, как я функционирую. Я подумала с мрачным юмором: «У меня могут быть галлюцинации, провалы памяти, ложные воспоминания и паранойя, но это нормально. Если это не разрушающая личность реакция на информацию, имплантированную посредством гипнолент (я опасаюсь прежде всего этого), то все в порядке…»

Должно быть, что-то проявилось в том, как я смеялась. Молли Рэйчел подозрительно посмотрела на меня и сказала:

— Я могла и ошибиться.

— Поверьте мне, это так. — Иррациональная радость все еще не покидала меня. Я увидела — снизу по наклонной тропе приближались фигуры Дуга Клиффорда, Прамилы Ишиды и Дэвида Осаки вместе с одним из наемников Халдин. — Кажется, мы все в сборе. Не пойти ли нам поговорить с торговцами из «Кварта»?

Халдин Дамори указала на один из сводчатых проходов, закрытый занавесом. Молли прищурилась.

— Я… следовательно… хорошо…

Я сияла, шагая за нею в находившееся рядом внутреннее помещение, и так поразила ее сердечной приятностью манер, что она не сказала этой настырной даме, что та не имеет официального права присутствовать. Есть преимущество в том, что тебе тридцать восемь и что ты в здравом уме.

Внутри, в свете зеркал, создававшем странные тени, вокруг одного из низких металлических столов сидела группа из пяти ортеанцев. Я предоставила тихоокеанцам столпиться у себя за спиной, а Молли — провести официальное знакомство. Из пятерых четверо были мужчины, одна женщина, все — не старые.

Худощавый мужчина поднялся с места. Он был в простой коричневой мантии мешаби и без оружия, а остатки сбритой светлой гривы походили на белый пушок. Черты скрывала маска. Закрывавшая половину лица маска, с какими-то прозрачными стеклами или кристаллами в глазных прорезях. Такие маски летом на Побережье обычны, а в Касабаарде и круглый год.

Когда он представился как Аннект, я сказала:

— Кварт? Приветствую вас, шан'тай Аннект, думаю, вы сбились с пути. Я думаю, вы имеете в виду Касабаарде.

Молли Рэйчел вздрогнула от подобного своеволия. Тихоокеанцы, оцепенев, усаживались вокруг низкого стола. Дуг Клиффорд кашлял.

Видны были лишь кривящиеся бледные губы, выражение же худощавого лица не поддавалось прочтению.

— Мы приплыли сюда в интересах торговцев Касабаарде. Так делают многие. — Голос Аннекта был сиплым, он говорил с каким-то неопределимым акцентом Побережья.

— А когда вы поплывете обратно, что вы скажете Чародею из Касабаарде об инопланетянах из Компании?

Молли схватила меня за локоть и прошипела:

— Сядьте!

Выбор был невелик, и я почти упала на одну из обитых металлических скамей.

• Предыдущая
• 42/172
• Следующая