Когда распахиваются крылья (СИ) - Самарова Екатерина Андреевна - Страница 13

     – Надо выкорчевать, вечером приду – сделаю, – раздался голос папы.

     – Да сегодня уже Петров собирался выкопать штырь – его-то дети там часто бегают.

     – Петров вечно собирается, – отмахнулся папа и продолжил пить чай.

     Некоторое время они молчали, потом папа заметил:

     – Ваську-то будить ещё не надо? Семь часов уже почти.

     Я не услышал, что ответила мама, потому что внутренне сжался, повторяя про себя: «Не надо! Не надо меня будить! Пусть я сегодня просплю». Видимо, мама тоже подумала, что не стоит, потому что я так и не дождался её лёгких тычков в спину. Зато вместо неё к кровати подскочил Женька и попытался залезть под одеяло.

     – Мелкий! Иди к себе, не мешай спать! – пробурчал я в подушку, не открывая глаз, но уже попрощавшись со сном.

     – Но я посмотреть хочу! – заныл Женька. – Мама сказала, что у тебя дырка в ноге, вот ты и злой.

     Я зарычал в подушку. Брат остановился, замешкавшись, а потом осторожно стал стягивать одеяло с моих ног.

     – Женька! Нет у меня никакой дырки на ноге! Иди спать! – не выдержал я.

     – Ты опять злой, – надулся мелкий, скатился с кровати и пошлёпал босыми ногами на кухню.

     – Мама, Вася опять злой! – крикнул он с порога.

     – Жень, ну я же говорила – он вчера ногу продырявил, ему можно, – спокойно ответила мама, встречая его с зубной щёткой и полотенцем.

     Я ещё некоторое время лежал, пытаясь провалиться в сон, потом не выдержал и посмотрел на телефон. Отлично, без пятнадцати семь. Целых пятнадцать минут не доспал! Ну спасибо, Женька!

     Чуть-чуть поворчав на весь мир, я откинул одеяло и встал. В груди тут же отозвалось тягуче-пустой болью. «Это что за?..» – успел подумать я, когда вдруг вспомнил ощущение: полное упоение жизнью и единственное желание – взять и станцевать балет, ну или что-то близкое. Я огляделся, потрогал одеяло и подушку, посмотрел в окно… А как, собственно, я оказался дома? И что случилось вчера? Я закрыл глаза, пытаясь вспомнить хоть что-нибудь. Ну конечно: красочный полёт в кормушку, вилы, воткнувшиеся на уровне глаз и размазанное по лицу яйцо. Ржущий, как бешеный конь, Тёмка и… и Гоша! От нахлынувших воспоминаний я даже подскочил, чуть не стукнувшись макушкой о настенный ночник. Погодите-ка… Не стукнулся! Я не стукнулся об этот треклятый светильник, о который бился головой хотя бы раз в день! События вчерашнего дня галопом промелькнули в моей голове, и я задохнулся от радости и предвкушения. Надо проверить прямо сейчас! Я должен точно знать перед тем, как идти в школу! Я быстро натянул штаны, набросил куртку и, не сказав ничего маме с папой, выбежал на улицу.

     Как же понять? Я вышел во двор, огляделся: двери хлева были пока закрыты, во дворе было пусто и тихо, только из сарая доносилось приглушенное кудахтанье. Точно! Я подбежал к сараю, открыл нараспашку дверь и вошёл внутрь. Наш сумасшедший петух тут же вскинул голову, перебросив мерзкий красный гребешок на другую сторону. Будь моя воля, я бы давно уже пустил его на суп: из всей нашей семьи этот пернатый поганец всегда выбирал только меня, чтобы поклеваться своим железным клювом. Ещё и постоянно гадил мне в тапки, мерзавец. «Вот сейчас и посмотрим, – злобно думал я, открывая сетчатую дверь заслона, – это ты такой гад или я неудачник». Курицы с взволнованным кудахтаньем заметались по клетке, стараясь первыми выйти на улицу, и тут же разбежались по двору. Последним важно выскочил петух, посмотрел на меня своим красным глазом, как будто оценивая, достоин ли я его внимания, взъерошился, но передумал и ускакал за курицами ковыряться в земле. Я с облегчением выдохнул и торжествующе улыбнулся. Мне все это не приснилось! Вчера я встретил Гошу, он сотворил со мной своё божественное колдунство, и теперь я не неудачник! На душе вдруг стало легко и захотелось от радости побегать с криками по двору, как Женька. Значит, надо всего лишь пережить несколько дней, пока история с лужей не забудется, и потом уже никто про меня не скажет, что я Васяк-Наперекосяк!

     В приподнятом настроении я зашёл домой. Папа уже стоял в прихожей, собираясь уходить на работу.

     – А, Васька! Доброе утро, я и не видел, как ты встал, – жизнерадостно сказал он, надевая куртку.

     Я пробурчал себе под нос: «Доброе утро!» – и побежал в комнату выключать будильник на телефоне, разразившийся трелью на весь дом.

     Через час, когда папа ушёл, я, довольный до самых кончиков ушей, собрал рюкзак, быстро выпил чай, прожевал кусок хлеба с маслом и начал одеваться. Что бы там не придумал Тёмка, сегодня я смогу ему ответить – потому что не буду бояться в буквальном смысле упасть в лужу. Женька уже крутился около меня, пытаясь заглянуть в рюкзак и стащить оттуда какую-нибудь ручку или карандаш.

     – Мама, я с Васей хочу! – начал поднывать он. – Почему он идёт, а мне нельзя?

     – Потому что ты ещё маленький, – с привычным вздохом откликнулась мама из кухни, убирая кружки и тарелки со стола. – Вот вырастешь и будешь ходить в школу, как и Вася.

     – Но я сейчас хочу! – капризно крикнул мелкий, зарываясь по локоть в мою сумку. – А-ай!

     Женька тут же выдернул руку, тряся ей в воздухе. Его лицо так знакомо скривилось, обиженно выставив вперёд нижнюю губу, что я не выдержал и рассмеялся, и только потом заметил капли крови, размазавшиеся на рюкзаке и футболке брата. Женька услышал мой смех, скривился ещё больше и заорал на весь дом. Я тут же подлетел к брату и схватил его за руку. А потом чуть не отпрыгнул назад от неожиданности: в вену Женьки впился длинной иглой циркуль и теперь жутковато шевелился в такт движениям мелкого.

     – Ну что там опять у вас? – устало спросила мама с кухни.

     – Вася опять злой, – прорыдал Женька, – и смеётся надо мной!

     – Да не смеюсь я! А ну дай сюда! – я выдернул из его руки циркуль вытер его о куртку. Потом взял Женьку за руку и осмотрел: ничего страшного, ранка сама скоро затянется, нужно только кровь остановить. – Мелкий, больно?

     – Д… Н-нет, – всхлипнул Женька, отчаянно тряся рукой.