Сокола видно по полёту (СИ) - Натали Натали - Страница 11

Неоднократно Бриенна видела, как по-доброму Бейлиш общался со своим пасынком, с каким восторгом тот ему внимал, и только за одно это прощала несправедливое к себе отношение. Всего один раз она не стерпела и высказала ему всё, что думает, когда стала невольным свидетелем его поцелуя с Сансой. Наблюдая издалека за их беседой во дворе, Бриенна ждала удобного момента, чтобы подойти и поприветствовать девушку. И не смогла сдержать негодования, когда Бейлиш вдруг притянул ту к себе. Потому что это было не целомудренное прикосновение губ, которым порой мужчины одаривают своих родственниц, а долгий и чувственный поцелуй любовника. И смятение и испуг Сансы не шли ни в какое сравнение с потрясением Бриенны.

— Это подло! — сказала она ему со свойственной ей прямотой, как только перепуганная Санса вырвалась из бесчестных объятий и убежала. — То, что вы сделали, подло и мерзко!

— А подглядывать разве хорошо, миледи? Как и завидовать. Или сир? — с издёвкой спросил Бейлиш. Его глаза зло сощурились, и он с презрением добавил: — Вам когда-нибудь говорили, что вы похожи на мужчину?

— Не раз, — сказала Бриенна. Её тошнило от отвращения. — А вам?

Из-за каменной колонны с другой стороны двора послышался ехидный смех, они обернулись на шум и увидели удирающую прочь Арью.

Об этом безобразном случае Бриенна не осмелилась рассказать Лизе, но та, скорее всего, о чём-то прознала, потому что буквально в течение трёх дней вещи сестёр Старк упаковали и спустили вниз, и Бейлиш увёз обеих в «безопасное место». Роберту Бриенна тоже не стала говорить о недостойном поведении «дяди Петира». И позже промолчала, когда выяснилось, что ушлый дядя всех обманул и доставил Сансу в Винтерфелл, где её выдали замуж за бастарда Русе Болтона, Арья же по дороге сбежала.

Себя Бриенна считала виновной не меньше Лизы в том, что вовремя не развеяла фантазии Роберта о безупречности лорда Бейлиша. В день, когда мальчик спросил у матери, зачем она столкнула дядю Петира в Лунную дверь, Бриенна предвкушала, что он наконец-то узнает всё о своём кумире. Однако Лиза тоже предпочла скрыть самую страшную часть правды.

— Петир очень любил меня, — сказала она сыну. — Так сильно, что не мог смириться с тем, что я люблю кого-нибудь ещё, кроме него. Он ревновал даже к тебе, мой милый. Я очень боялась, что он может тебе навредить. И пыталась защитить тебя.

— А разве нельзя любить двоих? — спросил Роберт растерянно.

— Конечно, можно. Но он хотел быть единственным… И сказал мне выбрать. Я выбрала тебя. Потому что единственный мужчина, которого я буду любить всю свою жизнь, это ты, сын мой…

Петир Бейлиш совершенно не годился, как пример для подражания, но даже после смерти его влияние на Роберта оказалось неимоверно сильным. И сегодня Бриенна получила очередное тому подтверждение. Она никогда не усердствовала в срывании покровов с коварного дяди: попытки донести до Роберта неприглядную правду могли обернуться ссорами и подозрениями — своенравный и избалованный, он мог просто ей не поверить. А если бы поверил, то как бы воспринял, что любимый им человек повинен в смерти его отца и покушался на него самого? Не приключилось бы у слабого духом Роберта необратимого помутнения рассудка? Поэтому Бриенна не спешила с разоблачениями. Однако, получив в лице мейстера Лерана неожиданную поддержку, немного приободрилась.

— Вы знакомы с военным делом? — спросила она его, когда раздосадованный Роберт скрылся за пологом шатра.

Взгляд умных прозрачно-голубых глаз мейстера стал холодным, а морщинистое лицо с крупным пористым носом и глубокой складкой между ярко-рыжими бровями ещё более посуровело.

— Слишком близко, — сдержанно кивнул он. Но потом посмотрел на дружелюбно взирающую на него Бриенну и, возвращая ей Верный Клятве, произнёс чуть мягче: — Бой в Каменной Септе стал для меня последним, миледи. Когда парящие грифоны проиграли Колокольную битву, и Эйрис II отправил Старого Грифа в изгнание, лишил наш дом всех титулов и земель, я не придумал ничего лучше, как направить своего коня в Старомест.

— Вы из Коннингтонов?! — удивлённо воскликнула Бриенна. И добавила с неподдельным уважением, повторив его поговорку: — Уж этим пернатым точно есть, чем гордиться!

— Истинно так, леди Бриенна… но ко мне это уже не имеет никакого отношения. Я всего лишь скромный мейстер, который давно понял, что облегчать страдания людей доставляет ему гораздо больше удовольствия, чем когда-то причинять им боль.

— Пусть! Но вы же поможете мне тренировать Роберта? Убедите его, что владеть оружием для мужчины это очень важно? — с надеждой спросила Бриенна. Она содрогалась от мысли, что Роберт всерьёз говорил об управлении борделями.

Мейстер с сожалением покачал головой.

— Сказал бы мне кто в тринадцать лет, что я должен стать лекарем, послал бы глупца искать восьмое пекло. Здесь уговоры не помогут, наш с вами опыт значения не имеет. Он должен сам захотеть. Не тревожьтесь. Всему своё время, миледи, всему своё время…

Мейстер Леран шёл по Чаячьему городу неспешно, с достоинством, в соответствии со своим высоким статусом, и с удивлением смотрел вокруг. За почти три десятилетия, что минули с тех пор, как извилистый путь наёмного рыцаря приводил его сюда последний раз, город сильно изменился и похорошел. Да и разросся так, что уже с трудом помещался внутри крепостных стен.

Каменные дома в три, а порой и в четыре этажа выглядели добротно, сверкая на солнце разноцветными стёклами окон и веранд. Неширокие улицы и центральная аллея посреди городского парка, где прогуливались зажиточные горожане, были вымощены тёсаным камнем. Как и все семь дорожек, разбегающиеся лучами от главной септы. Таверны гостеприимно распахнутыми дверями зазывали голодных и жаждущих, у порога стояли расторопные мальчишки-слуги, готовые помочь уставшему путнику спешиться и привязать коня. По главной дороге катили кареты, громыхали телеги спешащих на рынок торговцев и повозки бродячих лицедеев. Рабочие-каменщики шагали к месту сбора, подгоняемые мастером.

Жизнь с раннего утра бурлила в самом большом городе Долины, и мейстер, пробираясь сквозь людскую толпу, с любопытством оглядывался по сторонам. Он искал бордель.

Леди Лиза доверила ему свои страхи, поделилась, как беспокоится за судьбу сына, за его будущее. И попросила умудрённого опытом мейстера приглядывать за вырвавшимся на свободу юным лордом, чтобы давать тому вовремя добрые советы и подсказывать правильные решения. В прежние времена он не стал бы деликатничать и тратить на разговор с мальчишкой много слов. Подъём с первыми лучами солнца, меч в руки и хороший пинок под тощий зад — вот и всё обучение, что Леран считал тогда достаточным. Но те методы ушли в прошлое вместе с густой огненно-рыжей шевелюрой и стальными мускулами. Сегодняшний мейстер был совершенно иным человеком — мягким, незлобивым, снисходительным к чужим желаниям и терпимым к чужим порокам.

В начале путешествия он лишь наблюдал с мудрым благодушием за резвящимся юношей. Однако, разделяя тревоги леди Лизы, не спускал с него глаз, готовый в любую минуту вмешаться и разобраться с очередным конфузом. Положение обязывало его ехать в карете, но так как Роберт тоже путешествовал в карете, под присмотром матери, сами переезды не беспокоили мейстера. А вот когда кортеж останавливался в замках, тут нужно было успевать пошевеливаться.

Первая серьёзная неприятность случилась сразу же по приезде в Железную Дубраву, когда на любезный вопрос леди Аньи, хозяйки тех мест, понравился ли милорду её конь, Роберт грубо кинул: «В пекло вашего коня, он бешеный». Миледи поджала губы и обиженно скуксилась. Позже мейстер слышал, как она жаловалась одной из своих дочерей на несдержанность и совершенную невоспитанность молодого лорда.

Они гостили в Дубраве месяц, и каждый день Роберт выкидывал какую-нибудь шалость, что заставляло хозяйку замка неодобрительно поджимать губы снова и снова — он проказничал на кухне, высыпав в квашню два фунта соли, пробрался в подвал и побил бутыли с маслом и мёдом, в птичнике курам насыпал в кормушки битого стекла, а в повара кидал сырыми яйцами, крича при этом: «Камнемёты, к бою!»