Другая (СИ) - Вериор Лика - Страница 1

Обычный день. Солнце за тучами, сырой холодный воздух. Ветерок трепал волосы человека, лежащего под мостом.

Он спит? Настолько устал, что лёг на холодную землю прямо в лужу грязи?

А вообще, это она…

А нет, это не грязь, это — кровь. Запёкшаяся, побуревшая кровь.

Чья же она?

ТВОЯ!

В каком смысле?

Да в прямом, дура! Ты мертва!

Что за бред? Вот же я, живая-здоровая…

Ага, и эфемерная, невидимая, а главное — летающая!

Что? Ой! Что за?..

Ага-ага.

Ты вообще кто?

Хммм, ну явно кто-то. Но это не важно. Куда интереснее — кто ты!

В смысле? Я это я…

Кто "я"?

Александра Ковальд, спецагент, выпускница института ФСБ…

Не-ет, она вон там, под мостом лежит. А кто есть ты, нам ещё предстоит узнать.

Что-то слышу… Тебя зовут… Как интерес-сно…

Я никогда не думал о будущем, оно приходит само достаточно скоро.

Алберт Эйнштейн

В первый раз меня разбудила дикая тошнота. В глазах было темно, и меня начала накрывать паника — я ослепла. Окружающее пространство начало проясняться ещё не скоро, за общим состоянием я и не обратила н это внимание. Тело, словно ватное, не слушалось, ощущения были странными, чужими… Только снова провалившись во тьму поняла, что незнакомо мне всё: постель, на которой я лежу, запахи вокруг, даже температура воздуха была какой-то иной.

Сон был тревожным, я не различала реальность, возможно, я и не просыпалась вовсе, но чувствовала чужие руки, мокрую ткань на своей коже, горький запах трав, сладкий раздражающий аромат каких-то цветов…

Этот запах, такой сильный, словно я спала в клумбе, меня и разбудил, а вместе с реальностью меня накрыла головная боль такой силы, что я застонала. Боже, как же мне плохо, ещё никогда я не испытывала ТАКОЙ гаммы чувств. Тошнота, головокружение, онемение всего тела, голод, а в завершение ещё и природная нужда.

И где я? Точно не в больнице, поняла это, как только в глазах прояснилось. Балдахинов не то, что в нашей части нет, их и в вип-палатах не бывает. Кто меня вырубил-то? Сзади по голове то ли треснули, то ли выстрелили… Не помню даже, но боль была — умереть можно. И почему меня не добили? Что за приколы такие? Пожалели? Кто-то явно плохо выполняет свою работу, и это не я: я-то свою работу выполнила, а что проснулась на больничной койке — это к делу не относится, это издержки профессии.

И всё же разве «больничной»? Явно нет.

Сквозь балдахин проходил яркий солнечный свет, значит, окна не зашторены, жалюзи нет тем более, ну и логично, что сейчас не ночь. Пролежала я не меньше двенадцати часов, м-да. Могло быть и хуже.

И всё же этот запах… Мерзость. Что за удушающие цветы-то, я только в морге подобное нюхала — сладковатый запах гнили. Преувеличиваю, конечно, но ассоциации именно такие.

Попыталась встать, но сделала это привычно резко, отчего ещё сильнее разболелась голова. Более того, встать не получилось вовсе, тело словно к кровати привязали. Непослушными руками ощупала себя — никаких пут не наблюдается, но почему такие странные ощущения? И что это за тряпьё на мне? Вроде и приятное наощупь, но как-то ткани многовато.

Снова ощупала тело и почувствовала неладное только тогда, когда руки наткнулись на внушительную грудь, которой у меня отродясь не имелось. И это были не упругие сделанные бидоны (ну а что, кто знает, куда я попала? Может, и к пластическому хирургу какому…), а что-то мягкое и податливое.

А ниже не менее мягкий и не менее податливый живот, а выше — слишком широкая шея… Боже, что со мной? Я мертва и переродилось в теле прикованной к постели старой толстой бабки?

Удивительно, но паника меня не одолела. То есть, даже не знаю… Всё воспринималось, словно со стороны? Наверное, да, именно так.

Нервничать начла, когда не смогла проснуться. И я щипала себя, и била по мягкому лицу уже послушными руками, но в реальность не возвращалась. Значит реальность здесь и сейчас. Встать смогла — не с первой попытки, но справилась с этой задачей. Яркий свет неприятно резанул по глазам, когда я, еле найдя край этой огромной прикроватной шторы, откинула полы балдахина.

Глаз сразу зацепился за тот самый вонючий букет (дойти бы до него и выкинуть куда-нибудь в окно), только потом началась оценка окружающего пространства. Помещение было какое-то… музейное, что ли? Ну где вы в двадцать первом веке в жилой комнате найдёте лепнину с позолотой и резную деревянную мебель? Если только в старых Питерских комуналках, но и там всё либо изрядно потрёпанным, либо фальшиво отреставрированным. А тут всё какое-то настоящее, не знаю. Не то чтобы я была знатоком антиквариата, но настоящее от подделки была способна отличить.

Но лепнина и мебель, всё было ещё страннее из-за того, что имело дурацкий розовый цвет. Обои, кажется, тканные, были розовыми в золотой узор, салфетки на комодах и столике, вазы, шторы, да даже этот идиотский балдахин и постельное бельё — всё розовое.

К какому психопату я угодила?..

Ноги коснулись мягкого ковра (не розового, между прочим), и я неосознанно глянула на них. Рядом с пушистыми фукорциновыми тапочками стояли две пухлые ноги с длинными нестриженными ногтями. И всё бы ничего, если бы эти две ноги не пошевелили пальцами тогда же, когда и я это сделала.

Так-так-та-ак… Что это у нас получается — я вдруг оказалась очень и очень толстой дамочкой? Сколько же я в коме пролежала? Десять лет? А откармливали меня МакДаком через капельницу?

И всё же психика у меня довольно-таки устойчивая, за это могу отвечать. Иначе почему я так здраво оцениваю ситуацию? Я на учёбе столько психотестов и тренировок проходила, что меня ничто в панику не вгонит, даже огромное жирное тело вместо моего маленького и спортивного.

И всё-таки тело это не моё, я хоть двести бы килограмм набрала, а такой груди бы не выросло. И вставать как-то боязно: в таком теле упасть — не встанешь никогда, ещё и пол проломить можно.

Но вставать надо, что я и сделала после недолги уговоров. Грудь и вес не единственное отличие от прошлой меня — сейчас я была высокой. По ощущениям — высокой, земля еще никогда не находилась так далеко от моей головы.

И как так вышло? Допустим, кто-то, вдохновившись «Головой профессора Доуэля» или «Гостьей», пересадил мой мозг (душу?) в другое тело. Я говорю — допустим. Но почему же тогда в такое тело? Что за странные эксперименты? Типа «посмотрим, что случится с личностью после резкой депривации»? Извините, но я никогда в жизни и килограмма лишнего не имела, более того, последние лет десять своей жизни я была практически сплошной мышцей, без шуток, а сейчас?.. Это даже не на эксперимент смахивает — на пытку.

Затрясла головой, отгоняя глупые (или же логичные?) мысли в сторону, да так, что снова грохнула в кровать, по пути зацепив балдахин. Хорошо, что прицепили его на совесть — балка, на которой он весел, не полетела мне на голову, а только скрипнула жалостливо. В этот же момент в комнату кто-то вошёл, и я скосила глаза, пытаясь рассмотреть гостя. Только вот обзор перекрывали щёки. Забавно — всё тело дряблое, а щёки упругие, стоячие… И всё же изловчилась (даже не хочу представлять, как это со стороны смотрелось…) и уставилась на вошедшую. Девушка в сером платье с белим воротником и манжетами, с тугой причёской под белым же чепцом, уставилась на меня в ответ. В её глазах, сначала задумчивых и отстранённых, отразилось что-то схожее с осознанием, после чего она издала какой-то кряк и выбежала из комнаты.

Не успела я удивиться, как в комнату буквально-таки ворвалась женщина, и я даже не сразу поняла, что это не та же самая, что была раньше. Эта была полнее и гораздо старше, лет эдак на тридцать, если не сорок, но, несмотря на свой преклонный возраст, бегала она достаточно резво, а когда упала на колени где-то у моих ног и заплакала, я прямо подскочила. Это где это видано, чтобы старые люди по полу ползали? Ей, похоже, совсем уж плохо…