На стороне бога - Абдуллаев Чингиз Акифович - Страница 10

• Предыдущая
• 10/30
• Следующая

– У актрис вообще сложный характер, – заметил Погорельский, – я к этому уже давно привык.

– Вы убеждены, что только мужчина мог совершить это убийство? – спросил Буянов, обращаясь к Дронго.

– Меня спрашивали об этом много раз, – спокойно ответил Дронго, – и я уже много раз вам объяснял, что убийцей не могла быть женщина. Шевчук не душили подушкой, что было бы естественно для женщины, которая могла навалиться на подушку всем телом и попытаться удержать ее в таком положении. Убийца задушил несчастную, сломав ей шейные позвонки. Это мог сделать только сильный мужчина.

– Надеюсь, вы не подозреваете кого-то из присутствующих? – поинтересовался Отари.

– Пока нет, – ответил Дронго, – но я настаиваю, что это мог сделать только мужчина.

– Кажется, к ним в комнату входил Буянов, – показал Отари на Сергея, – но до того, как я появился в коридоре.

– Я действительно к ним входил, – согласился Буянов, – но я никого не убивал. И там в этот момент была Наташа Толдина.

– Руки, – вдруг произнес Дронго, – покажите ваши руки.

Буянов недоуменно взглянул на него и протянул руки, ничего не понимая.

– Возможно, но маловероятно, – сказал Дронго. – У вас небольшая ладонь. Вы не могли быть убийцей.

– Кто тогда мог? – спросил с вызовом Мамука. – Вы будете определять по нашим рукам? Я о таком методе еще не слышал.

– Конечно, нет. Но у Сергея маленькая ладонь. Чтобы совершить подобное убийство, нужна совсем другая рука. Большая мужская ладонь.

– Моя подойдет? – усмехнулся Усманов, протягивая свою руку.

– Честно говоря, не совсем, – ответил Дронго. – У вас тоже не очень большая ладонь. А вот все остальные руки подходят. И ваша, Мамука, широкая и сильная. И ваша рука с длинными пальцами, Отари, и даже ваша, господин Погорельский. Я обратил внимание на вашу ладонь. У вас рука интеллектуала – с длинными пальцами. Про вашу ладонь, Алтынбай, я даже не говорю, у вас настоящая медвежья лапа. У вас, Олег Шарай, тоже большая сильная рука. Но с таким же успехом может подойти и рука моего друга Эдгара Вейдеманиса, и даже моя рука. – Он поднял свою большую ладонь. Все присутствующие обратили внимание, что его рука не дрожала.

– У вас тоже длинные пальцы интеллектуала, – заметил Погорельский. – И кажется, именно вы нашли убитую.

– На этом основании я – главный подозреваемый, – согласился Дронго, – но должен быть мотив, причина. Зачем мне убивать молодую женщину? Что мне от нее было нужно?

– Как раз с мотивом все понятно! – жестко заметил режиссер. – Что бывает нужно молодому мужчине от симпатичной актрисы? Может, вы вошли в комнату, полагая, что она одна, и предложили ей нечто, для нее неприятное. Она отказала, и вы ее задушили. Разве такой мотив исключен?

Дронго рассмеялся – спокойно, беззлобно, затем поднялся со своего места, нависая над режиссером.

– У меня рост метр восемьдесят семь, – сказал он с вызовом, – и я вешу почти сто килограммов. Зубы у меня свои, не вставные. И у меня всегда хватало ума и возможностей выбирать понравившуюся мне женщину. Посмотрите на меня, Погорельский, неужели вы всерьез полагаете, что я способен комплексовать из-за отказа женщины? Неужели вы считаете, что я могу убить женщину только из-за того, что она мне отказала? Это первое. А второе – я никогда в жизни не обижал женщин. И до сих пор не обидел и не обманул ни одну женщину. Вы меня понимаете, Погорельский? Никогда и никого.

– Почему вы сразу обиделись? – миролюбиво спросил режиссер. – Вы ведь сами следователь, должны понимать, что я выдвигаю возможную версию.

– Я никогда не работал следователем, а был всего лишь экспертом. Ваша версия может иметь право на жизнь только в том случае, если она подкреплена фактами. А фактов у вас нет...

– Не нужно спорить, – спокойно предложил Усманов. – Мы собрались вместе, чтобы выслушать все предложения.

– Нужно все проверить, – рассудительно сказал Мамука.

– Но не обвиняя друг друга, – вставил Алтынбай.

Дронго заметил удивленный взгляд Вейдеманиса во время своей тирады, но Эдгар благоразумно молчал, понимая, что в подобных случаях это самое лучшее. Однако реакция Дронго его удивила.

– Олег, посмотри еще раз наверху, вскипел уже чайник или нет? – попросил Усманов.

– Лучше я посмотрю, – поднялся Буянов, – заодно проверю, как там наши женщины.

Он пошел к лестнице. Все остальные молчали.

– И все-таки кто-то к ним входил, – сказал Мамука. – Мы вчетвером сидели за картами внизу, вы, Рахман-ака, играли в нарды с Олегом. Значит, шестерых можно исключить. Остаются только три человека. Наш Отари, Алтынбай и господин Дронго.

– Я спал в своей комнате и ничего не слышал, – сообщил Нуралиев. – Если бы услышал шаги или голоса, я бы сразу вышел из комнаты.

– Как это вы так быстро заснули? – полюбопытствовал Мамука. – Вы ведь поднялись минут за пятнадцать – двадцать до убийства...

– У меня контузия с войны, – мрачно пояснил Алтынбай, – и поэтому я засыпаю сразу, как только ложусь. Все время сильно болит голова. Вы же видите шрам на моем черепе.

– Я не хотел вас обидеть, – ответил Мамука, – просто спросил.

– Вы тоже поднимались наверх, – вдруг напомнил Олег Шарай самому Мамуке.

– Верно, – согласился Мамука, – но я поднимался, чтобы дать виски нашему раненому повару. Подождите... – вдруг сказал он. – А если убийца – наш повар? Иногда так бывает. Все думают, что он подвернул ногу и у него есть абсолютное алиби, так, кажется, это называется? А он, пользуясь тем, что мы на него и не подумаем, выжидает и, когда видит, что актриса осталась одна, входит к ней в комнату и делает свое дело. Может, он сумел подняться и задушил несчастную женщину даже в своей комнате, а потом перенес ее в другую...

– Только при этом вспомните, сколько лекарств дала ему ваша супруга, и про виски, которое он пил. Кажется, это было ваше предложение? – добродушно уточнил Дронго. – Я не думаю, что несчастный повар мог подняться с постели, задушить женщину, а потом снова заснуть.

– Тогда это был убийца, который залез через окно, – решительно произнес Мамука.

Внезапно моргнул свет, словно ветер задел где-то провода, вызвав внезапное колебание.

– Только этого не хватало, – громко сказал Усманов. – Если останемся без света, вообще будет тяжело.

– Здесь должен быть движок, автономный свет. Нужно проверить, – предложил Алтынбай. – Иначе, если погаснет свет, мы ничего не сумеем сделать. Вместо того чтобы ждать, лучше попытаться найти движок.

– Верно, – согласился Усманов. – Олег, помоги Алтынбаю. А мы поищем в доме свечи, вдруг действительно свет погаснет. И посмотрите наконец на кухне, готов ли чай. В такую погоду нельзя сидеть без чая.

– Может быть, что-нибудь более крепкое? – предложил Погорельский. – Чаем мы не согреемся.

Усманов удивленно взглянул на Погорельского и покачал головой.

– Я верующий человек, – мягко сказал он, – и поэтому спиртное не употребляю. Извините, но мне больше нравится чай.

– Каждому свое, – пожал плечами Погорельский, – а я пойду выпью. В такую ночь лучше напиться до чертиков. Иначе можно сойти с ума.

Нуралиев поднялся и вышел вместе с Олегом Шараем. Погорельский, напротив, остался сидеть в кресле, очевидно ожидая Буянова. Усманов прошел в бильярдную, куда отправился Мамука. В бильярдной горел камин и было достаточно тепло. Свет моргнул еще раз, на этот раз более ощутимо.

– Кажется, скоро мы останемся без электричества, – невесело заметил Отари. – Можно мне пойти наверх и забрать свою картину? – спросил он, обращаясь к Дронго.

– Почему вы спрашиваете меня? – ответил вопросом на вопрос Дронго. – Конечно, идите и соберите свои вещи. Боюсь, что мы действительно останемся без света при таком ветре.

Отари пошел наверх, когда Дронго встал и вместе с Вейдеманисом подошел к окну. Было уже совсем темно, но разгулявшаяся непогода, казалось, собиралась буйствовать всю ночь.

– Что ты думаешь делать? – спросил Вейдеманис.

• Предыдущая
• 10/30
• Следующая