Мотылёк над жемчужным пламенем (СИ) - Прай Кэрри - Страница 44

Наши взгляды с папой встретились. Я не стала отвечать. Он поджал губы.

Наступила неловкая пауза. Последнее время разговоры не складывались, и дело не в собеседнике, а во мне. Я не знала, о чем спрашивать людей, который живут совершенно в другом мире, они говорят на своем языке, безостановочно обсуждают повышение цен на бензин и прочую ерунду, когда мне все неважно. Они видят меня, касаются, задают вопросы, но я не слышу. Не могу разобрать ни слова. Я не чувствую их, словно меня закрыли в банке, будто я действительно приведение.

– Увидимся в конце лета. Я буду скучать, – папа приобнял меня за плечо. Он снова уезжал. На сей раз решил навестить свою дальнюю родственницу – тетушку Валю, но я сочла это за очередной побег от матери. Строптивая женщина вела себя беспокойно, взвинчено и не успокоилась даже тогда, когда меня приняли на учебу, отчего обстановка дома была крайне напряженной.

– Можно мне с тобой? – с надеждой спросила я.

– Нельзя, милая. Тебе нужно готовится к учебе. Даже если бы я захотел и похитил тебя, твоя мать достала бы нас уже через пару часов и безжалостно казнила.

– А мне? – вставила Арина. – Мне можно с тобой?

– Тетя Валя запретила брать тебя до тех пор, пока ты не перестанешь увлекаться лепкой. Ей так и не удалось отмыть обои от глины, а про подстриженного кота я вообще молчу. Никогда бы не подумал, что мой маленький ангел на самом деле изощренный живодер.

Девчонка искренне возмутилась.

– Я лепила ему сапоги! Мы собирались идти за грибами!

– Ох, конечно, родная, этот поход он никогда не забудет.

Посмеявшись, я положила голову на плечо папы и позволила себе минутку тепла, и пусть меня снова одолела грусть. Я любила свою мать, такой, какая она есть, но черт возьми, оставаться с этой женщиной в одной квартире на все лето и не иметь возможности спрятаться – настоящая пытка. Отец мог ее отвлечь, вступить в долгий спор или же прокатить по магазинам, но он уезжал. Единственная надежда была на Арину, которая несмотря суровые наказания, обожала копаться в ее косметичке и портить все без исключения.

Боже, пусть этот ангельский монстр высосет все ее силы, чтобы их не хватило на меня.

Арину отправили в детский санаторий на пару недель. Непонятно для чего, но мама явно искала уединения. Она не желала полного одиночества, ей хотелось остаться со мной, и это откровенно пугало. Я всячески избегала встреч с ней, нарочно запиралась в комнате и делала вид, что готовлюсь к новым предметам или попросту сплю. Но некоторые потребности вынуждали меня изредка покидать стены.

– Проголодалась? – спросила мама, когда я разглядывала полупустой холодильник. Я одарила ее коротким кивком, на что та полезла в свою лаковую сумку. Все летело из ее рук, она явно была чем-то обеспокоена. – Я тут подумала, может устроим себе денек обжорства? Купим какого-нибудь вредного фастфуда и посмотрим глупую комедию с Джимом Керри? Ка думаешь?

Шок моментально отразился на моем лице. Изначально я приняла ее улыбающийся образ за дурное видение, а когда та попросила меня сбегать в соседнюю кафешку, то поняла, что странная мама – не сон. Странная мама, есть странная мама.

Спорить с родительницей, пусть временно обезумевшей – бессмысленно, поэтому я неохотно покинула квартиру. Молчаливо указала продавцу на сеты и наполнила ими пакет, коробку с пиццей ставила в свободной руке.

Задумавшись над поведением матери, я сама того не заметила, как свернула на другую дорожку. Ноги сами привели меня к дому Вити. Я остановилась около его подъезда. Пока мимо меня носилась детвора, пролетали футбольные мячи, я вела нечестную войну с желанием зайти в запрещенный дом. В итоге сдалась, и уже через несколько минут стояла возле квартиры Звягина.

Его пугающая дверь совсем не изменилась. Из квартиры доносились звуки включенного телевизора, кажется это были новости, и слышались мужские голоса. Сильнейшая тоска или еще какая-то неведанная сила заставили меня постучать. А осознала я свою роковую ошибку только тогда, когда в замке зашуршал ключ, и уже не смогла унести ноги. Проклятье. Что я творю?

– Ты опоздала, – рявкнул незнакомый мужчина, которого я никак не ожидала увидеть. Кто этот человек? Почему так нагло открывает дверь, будто является хозяином квартиры? Где Анатолий? Где Витя, черт возьми?

Вытаращив глаза на его огромное пузо, я сглотнула.

– Опоздала?

– Да, опоздала, – нервно повторил он. – По условиям доставки ты должна отдать мой заказ бесплатно, – наглец бесцеремонно выхватил пиццу из моих рук, а следом пакет с бургерами и лимонадом. – На чаевые даже не рассчитывай.

Все это было так неожиданно, что я даже не подумала противиться.

– Это не мое. Я не заказывал, – поковырявшись в пакете, мужчина вручил мне коробочку с картошкой фри и захлопнул дверь перед лицом. Было слышно, как большая компания людей обрадовалась бесплатной закуске.

Из минутного окаменения меня вывел женский голос за спиной.

– К Витьке пришла?

Обернувшись, я увидела пожилую женщину, она курила на лестничной площадке и рассматривала меня оценивающим взглядом. Слишком оценивающим.

– Угу.

– Так переехали они, девочка.

– Переехали? – я не могла говорить, зато неплохо повторяла за другими.

– Да, квартиру продали и умчали. Куда не знаю. Теперь приходиться этих уродов терпеть, вечно хата полная шалав. Витька с Толиком тихие были. Ты больше не ходи сюда, а то за потаскуху примут и кирдык тебе.

– Угу…

Я буквально вылетела из дома, не сумев сдержать слезы, и неустанно корила себя за несусветную глупость. Зачем я пришла сюда? Чего именно добивалась? Зачем сделала только больнее? Зачем, твою мать?

Новость о переезде одновременно обрадовала меня, но по большей части огорчила. Это глупо. Очень глупо. Почему так больно? Почему? Я давно поставила жирную точку и не должна переживать о том факте, что мы больше никогда не увидимся. Не должна. Не должна. Не должна.

Оставь меня, Витя… Я так больше не могу.

Возвращаясь домой, я закусывала слезы картошкой. Она карябала горло, но заглушала рыдания. Хотелось кричать. Скулы невыносимо болели, когда я заталкивала жирную еду в рот, походя на оголодавшую истеричку.

Оставь меня Звягин, больше не хочу слышать твое имя…

– О, Тарас, привет! – на входе в подъезд, я наткнулась на Верещагину и нескольких ее друзей, отчего была готова взорвать этот мир к чертям. – Что такая хмурая? Скучаешь по своему наркоше? Так вот он нашел другую. Вчера его видели в кино с какой-то барышней. Забавно, правда? Ты настолько жалкая, что даже спидозник тебя бросил.

Вредный Звягин, я же попросила…

Они захохотали, а я остановилась. Нагнулась за куском кирпича и угрожающе замахнулась. Светка понимала, что кирпичи – это не шутки, поэтому призвала друзей кинуться в бегство, при этом продолжая кричать что-то в духе: «Больная! Сумасшедшая! Истеричка! Такая же дура, как и твой наркоман!».

Отбросив кирпич в сторону, я высыпала оставшиеся картофелины в рот и направилась домой, наперед предугадывая неоднозначную реакцию мамы, ведь семейного кинопросмотра так и не состоится.

Прошло еще несколько недель. Аришу вернули из лагеря. Мама продолжала вести себя странно и подозрительно тихо. Папа изредка звонил и хвастался отличными каникулами, что не скажешь про меня. Я была заточена в воображаемой клетке.

Вечер был тихим. Город, который показался мне непривычно пустым, окутала туманная дымка. Распахнув окно настежь, я с ногами села на подоконник, пристально вглядывалась в неизменно темно-синие небо, словно оно могло ответить на мои все вопросы. Небо молчало, печалилось, как и я, и только едва заметный шорох за дверью заставил отвлечься от беззвучных рассуждений.

Спрыгнув с окна, я резко подскочила к двери, но приоткрыла ее с особой аккуратностью, чтобы не спугнуть Аришу, которая, как мне казалось, решила незаметно опустошить конфетницу. Только вот ребенок был здесь не причем.