Чужие маски (СИ) - Гончарова Галина Дмитриевна - Страница 66

Аля на глаза Марион залезла ложкой в горшочек, вытащила что-то небольшое, белое, и сунула в рот.

Разжевала, проглотила с видимым удовольствием...

Марион махнула на все рукой — и последовала ее примеру.

Ой...

Такого она раньше точно не пробовала.

Это оказался миниатюрный пирожок с мясом, только не печеный и не жареный, а вареный. Он расплылся на языке вкусным мясным соком, согрел горло, приятной тяжестью провалился в желудок...

Уммм...

— Со сметаной точно вкуснее будет.

Марион сунула в рот второй пель... паль... как она их назвала?

Неважно!

Сначала она все съест, а уж потом...

Но со сметаной точно было вкуснее. Горшочек кончился быстро, и Марион осознала, что наелась на десять лет вперед. Сытно было так, что хотелось развалиться на стуле... и лучше даже не на стуле. На кровати.

И опять подремать...

Марион лениво принялась отщипывать кусочки от булки.

— Вкусно?

— Очень, — искренне ответила Марион. — Что это такое?

— Пельмени.

— Пе-ли-ме-ни...— Пе-ль-ме-ни

— Никогда раньше ничего подобного не пробовала.

Лиля ухмыльнулась.

— Ну так попробуешь. Лари, что там со второй порцией?

— Готовлю!

— Отлично. А то сейчас еще один детик проснется...

— Ой!

Марион подумала, что забыла про Рома!

Про сына!

Альдонай, как она могла!?

— Спокойно! — зеленоглазая словно мысли читала. — Ребенок сыт, доволен и накормлен. Сейчас пойдешь к нему?

— Д-да...

— Тогда держи.

В руки Марион опустился поднос.

На подносе была странная бордовая масса, тарелка с кусочками чего-то непонятного, перемешанного с морковкой и луком, кажется... Печень? Да, похоже на то. И вазочка со смесью орехов и меда.

— Скажи мелкому, чтобы все съел. Не то больше сказок не будет.

— А что это?

— Салат из свеклы под майонезом, печенка с морковкой и лучком, и орехи с медом. Ему необходимо, у малыша явное малокровие.

-Ох...

— Ты иди, иди...

Марион послушно взяла поднос — и пошла.

# # #

Перед дверью детской, она оглянулась — и подцепила чуть-чуть салата с каждой из тарелок, попробовала.

Вкусно.Совершенно незнакомый вкус, остренький такой, пикантный... сама бы съела, даже несмотря на то, что больше не лезет. Очень вкусно!

Ром сидел на кровати и увлеченно что-то складывал.

Марион подошла поближе.

Ее ребенок забавлялся с кубиками, на боках которых чья-то уверенная рука выжгла буквы. Строил домик, потом разрушал, снова строил...

— Сынок!

— Мама!

И у Марион едва слезы не потекли.

Ром — улыбался!

Он улыбался... впервые за последние пару месяцев.

Какое же это было счастье!

Марион присела рядом, обняла сына — и едва опять не разревелась. Но кое-как справилась с собой...

— Ты поешь, малыш! Покушай...

Стоит ли говорить, что салатики были съедены без остатка?

* * *

Вниз Марион спустилась уже серьезная и собранная.

Женщины продолжали что-то делать на ее кухне. Туда она и направилась.

И посмотрела прямо в глаза старшей.

— Кто вы такие? И что я вам должна за это.... За все это?

Лиля фыркнула.

— Что ж. Поговорим?

— Поговорим...

— Тогда предлагаю присесть. Меня зовут Аля, это Лари, я уже говорила. Тебя мы тоже знаем... что мне надо? У меня сложная ситуация, Марион. Я беременна, как ты видишь...— Ох... действительно.

На живот гостьи Марион внимания и не обратила.

И то сказать — дама крупная, серьезная, животик особо в глаза и не бросался.

— Мне нужно место, чтобы спокойно пожить год. Родить моего ребенка, переждать, пока он подрастет, заодно заработать денег — и побольше. Лари нужно место, чтобы жить. Больше года. Сама видишь, руки у нас из нужного места растут, помочь мы готовы... если пустишь нас на постой — добром отплатим. И тебе поможем, и дети присмотрены будут.

Марион прикусила губу.

Эх, парой бы месяцев раньше. А сейчас...

— Вы нарушили закон?

— Нет. Я бегу от родственников мужа Лари — тоже. Нам не хочется в клетку, так уж случилось, что мы встретились, а вдвоем и выживать легче.

— Вы... ты...

— Ты. Можно — ты.

— Ты не из простых. Из благородных, да?

Лиля покачала головой.

— Не вполне. Дочь солдата и травницы. Но росла при благородных, это верно.

Марион задумчиво кивнула.

Да, похоже на то. Очень похоже.

А теперь настало время отплатить откровенностью за откровенность.

— Я разорена. Подозреваю, что через месяц-два меня здесь просто не будет. Мне придется продать трактир и убираться на улицу вместе с детьми. Я не то, что вам дать приют, сама ничего сделать не смогу....

— Ты об этом вчера говорила, — фыркнула зеленоглазая.

-Да?

Вроде бы на дуру эта женщина похожа не была.

Так что происходит?

Почему разговор все еще продолжается?

— Марион, — Аля посмотрела серьезно и даже чуточку грустно, — у нас у всех сложная жизненная ситуация. Но у нас с подругой есть немного денег. Этого хватит, чтобы начать плавание, а там... там будет видно!

— Д-денег? Я не смогу отдать долг.

— А никто и не говорит про долг. Нас здесь трое, мы либо вместе выплывем, либо вместе утонем. Наших денег тоже не хватит, чтобы прожить достаточное время... это как весла.

— Весла?

— Мы в одной лодке. Одно весло у тебя, второе у меня. Не будем грести — потонем. Будем грести одним веслом — с места не тронемся. Поработаем вместе... и выгребем, и деньги будут... предлагаю, если что — делить на троих. Тебе пятьдесят процентов, нам по двадцать пять.

Марион ответила горькой усмешкой.

Деньги?

Откуда деньги...

Их еще заработать надо...

Лиля ухмыльнулась.

— Есть у меня парочка идей. Итак, предлагаю на десять дней закрыть трактир.

— А потом?

Лиля улыбнулась еще веселее.

— О, а потом! Потом — будет сложно, но вкусно и интересно. Вопрос на засыпку. У тебя ледник есть?

-Да.

— А лед в нем?

— Да, еще Ром закладывал...

— Отлично! Тогда — сегодня и начнем.

Арман Пажо чувствовал себя отвратительно.

Бывает такое ощущение, вроде бы и не побили вас, и не убили, а словно в помоях вывалялся. Или помоев наелся...

А кто всему виной?

Ответ он знал точно. Рыжая баба с зелеными глазами. Жирная такая, наглая...

Трактир «Рыжий ежик» ему нравился давно. И хозяйка его... нравилась.

Еще при жизни хозяина Арман на нее засматривался. Бывают такие женщины...

Нет, не яркие, не сексуальные, не сногсшибательные красавицы. А вот именно что уютные, домашние, тихонькие, спокойные...

С такой не будешь блистать на балах, да и куда нам до тех балов?

А вот дом вести, детей растить, самое то. И мужа она слушаться будет беспрекословно, и никуда ее не потянет, и изменять не станет — Арман наблюдал. Заходил по- дружески, и поглядывал.

Марион прислуживала в зале, разносила тарелки, и Арман знал — женщины в такой ситуации частенько кокетничают, позволяют себе больше необходимого... у него, вот, жена позволяла.

Но Ром был полностью спокоен. Если он и приглядывал за женой — только чтобы ее не обидели ненароком. Да никто и не пытался, у Рома было чистое заведение.

Пьяная матросня сюда не ходила, и от порта далековато, и дороговато, и девок нет. Не то.

А вот чистая публика трактир жаловала.

Арман и сам похаживал, пропустить стаканчик-другой винца под настроение. Посидеть, поболтать с кем- нибудь... дело такое, житейское.У него-то дома... м-да...

Жена была, да померла. Остались сыновья, и Арман чувствовал, что им уже становится тесновато. Чай, он не дворянин, каждому выделить кусок не сможет. Ну, старший унаследует лавку. Средний и младший могут ему помогать, но тесновато,тесновато.

А расшириться?

Так конкуренция какая!

И... перед собой можно быть и честным. Даже не в конкуренции дело, а в страхе.

Расширяться-то надо, но ведь и прогореть можно? Тогда вовсе уж все потеряешь... страшно! Это лавку покупать, деньги вкладывать... Арман был скуповат и трусоват. Оно и не самые плохие качества в торговле, но и золотых гор с ними не сделаешь.