Классный час (СИ) - Тамбовский Сергей - Страница 34

— Это я не знаю, — растерянно отвечал я, — наверно какое-то приспособление для закатки было… наклонная горка типа, по ней человек пять и катило. Только, говорят, она так ни разу и не выстрелила, чисто декоративное изделие получилось.

— А Царь-колокол, наверно, никогда не звонил, — продолжила смысловой ряд она.

— Откуда знаешь? Да, двести же тонн весит, его тяжеловато поднять куда-то будет, а на земле не позвонишь.

— Ладно, мы тут всё осмотрели, — подытожила осмотр Кремля Марина, — мне оно понравилось, поехали дальше.

Парк Горького встретил нас совсем неприветливо, колесо обозрения диаметром 52 метра было закрыто на профилактику.

— Ну делать нечего, — вздохнула Марина, — удовлетворимся карусельками.

А ровно в шесть вечера плюс-минус пара минут мы выходили из метро Спортивная, милиции, конечно, сюда море согнали, не только из столицы, а и со всей округи наверно. До Дворца спорта Лужники надо было топать примерно с километр от метро.

— А это что? — показала Марина налево на огромную чашу.

— Это футбольный стадион, нам туда не надо, — ответил я, — вот когда у нас чемпионат мира по футболу случится, тогда мы и сюда зайдём, а пока нам направо.

— А что, у нас и чемпионат мира будет?

— Обязательно, — твёрдо заверил её я, — но попозже.

А когда мы стояли уже в очереди на шмон, я краем глаза заметил что-то очень подозрительно знакомое справа. Обернулся и увидел ухмыляющуюся физиономию товарища Жмени…

Фил Эспозито и Пол Хендерсон

Закрыл глаза и потряс головой. Когда снова открыл, никаких Жмень в поле зрения не обнаружил… будем считать, что почудилось.

— Ты чего, — толкнула меня в бок Марина, — с тобой всё в порядке?

— Да, Мариночка, — быстро ответил я, — всё окей, как говорят в Канаде. Просто накатило что-то… это бывает.

— У меня в сумочке нашатырь есть — надо? — никак не хотела успокаиваться она.

— Давай, — не отказался от предложенного я, — не помешает.

Резкий запах гидроксида аммония быстренько прочистил мне мозги, я сказал «спасибо» и отправил пузырёк обратно в маринину сумочку.

— Точно всё прошло? — продолжила она расспросы, — может в сторонку отойдём, там передохнёшь?

— Да не, — откликнулся я, — всё, что было, то прошло, как говорит София Ротару.

— Что-то я не помню такого у неё, — растерянно ответила Марина.

— Ну как же… «было-было-было и прошло, оооо, оооо», — процитировал я и тут же вспомнил, что это где-то конец 80х годов, слова Шаброва, музыка Матецкого, надо исправлять ситуацию. — Новая совсем песня, ты просто её не слышала.

— Да, наверно, — откликнулась Марина, по-прежнему недоверчиво сканируя моё состояние, — мы уже до контроля добрались, сможешь спокойно его пройти?

— Дефиваменте, сеньора, — на автомате вылетело у меня.

— Сеньорита, сколько тебе можно повторять, — огрызнулась она, — а дефиваменте это что?

— Безусловно, конечно, абсолютно, — транслировал я это испанское слово, и в этот момент мы подошли к контролирующим органам.

— Спиртные напитки, холодное оружие, взрывчатые вещества? — справился у меня тот, что стоял справа.

— Спасибо, не надо, — на автомате ответил я, но тут же исправился, — ничего такого нет, мы же хоккей идём смотреть, а не теракты устраивать.

Этот, что справа осмотрел мою физиономию с большим подозрением и предложил пройти налево для более тщательной проверки. А Марина пролетела без задёва, наверно потому что не умничала, как я. В сторонке меня обследовали более тщательно и выписали вольную, сопроводив её, впрочем, таким словами «меньше слов говорить надо, парень». Я кивнул в знак согласия, и мы с Мариной под ручку двинулись на пункт проверки билетов — там никаких происшествий уже не случилось.

— А ты как к хоккею-то относишься? — задал я запоздалый вопрос, — вдруг он тебе противен, а я тащу тебя на него против твоей воли?

— Не, Антоша, — ответила она, глядя мне в глаза, — хоккей это ж самая популярная игра в СССР, так что хочешь-не хочешь, но надо как-то соответствовать.

— Понятно, — буркнул я в ответ, — пошли места что ли свои занимать… согласно купленным билетам.

— Не купленные они у тебя, — подколола она меня, — а подаренные.

— Я и говорю, — поправился я, — согласно подаренным билетам.

Места нам товарищ Серый отвёл королевские, ну не самые-самые, но близко к тому, третий сектор, 12-й ряд. Слева правительственная ложа, внизу скамейка одной из команд. Шикарно, ничего не скажешь.

— Ой, — сказала Марина, — а я, кажется, вон того гражданина знаю, — и она указала налево в сторону ложи.

— Ничего удивительного, — ответил я, — это ж Косыгин, наш премьер-министр.

— С ума сойти, — закатила глаза к потолку она, — а может и Леонид Ильич тут появится?

— Очень может быть, матч-то решающий, — ответил я.

— Расскажи мне, кстати, насчет этого, я не очень за событиями следила — почему он решающий?

— Сыграли семь игр, — начал я объяснения, — у соперников по три победы и одна ничья… в Виннипеге, кажется, эта ничья случилась… так что тот, кто победит сегодня, выиграет и всю серию.

— А если ничья будет?

— Тогда по разнице шайб всё равно наши победят. Так что канадцам надо рвать жопу изо всех сил…

— Ой, а это кто идёт? — спросила Марина, кивая направо.

Я тоже повернул туда голову — к нам приближался Савелий Крамаров собственной персоной, а с ним какая-то девица весьма вульгарного вида.

— Привет, Антон, — сказал он, усаживаясь на соседнее место, — как жизнь протекает?

— Как горная река, — вырвалось у меня, — если узкое место среди скал, то со страшной скоростью, а если равнина, то жить можно.

— Ясно, — немного озадаченно ответил он, — Марину я знаю, а это вот Лиля, — и он указал на свою спутницу с бюстом около пятого номера.

— Очень приятно, — кивнул ей я и тут же вернулся к Савелию, — где сейчас снимаетесь?

— Давай уж на ты, — предложил он, — а снимаюсь много где, но всё какие-то эпизоды предлагают… да, в фильме про школу предложили роль — школа, правда, не как у вас, а вечерняя, но всё равно интересно.

— И что, роль главная? — поинтересовался я.

— Да как же, дождёшься от них, — погрустнел Савелий, — но и не из последних, главная роль там у Кононова, а я так… в первую десятку вхожу.

— Савелий, — прорвалась вдруг в разговор Марина, — а можно вам вопрос задать?

— Можно, — вежливо ответил он, — и на ты тоже можно.

— Ты же популярный человек, — продолжила Марина, — как ты по улицам ходишь? Тебя же поклонники должны на части рвать?

— Очень просто, Марина, — ответил Крамаров, доставая из кармана чёрные очки, — вот так вот.

— Всё равно можно узнать, — не унималась Марина.

— А вот так? — и Крамаров достал из другого кармана накладные бакендарды и усы.

— Так лучше… — задумалась Марина, а я счёл нужным перевести разговор в более практическую область.

— Как думаешь, выиграют сегодня наши?

Но тут голос впервые подала его спутница, которая с большой грудью.

— Должны выиграть, — сказала она, — и точка.

И тут же продолжила: — На игре Леонид Ильич ожидается, поэтому всё очень серьёзно.

А ты откуда знаешь, хотело было сорваться у меня с языка, но я вовремя его прикусил — знает, наверно, раз так уверенно говорит. А вместо этого спросил совсем другое:

— Как там Александр-то живёт?

— Это Серый? — переспросил Савелий, — отлично живёт. Как ещё ему жить после такого успеха с Джентльменами? Больше 50 миллионов посмотрело…

— Кхм, — опять не выдержала Марина, — а можно узнать — такие большие кассовые сборы как-то отражаются на доходах артистов?

— Нет, Мариночка, — поскучнел Крамаров, — всё государству уходит, а нам только за саму картину заплатили.

— Да что это мы всё о грустном и о грустном, — не выдержал я, — давайте лучше о хоккее…