Классный час (СИ) - Тамбовский Сергей - Страница 21

— Почему это, — обиделся я, — тряпка имеется, и швабра тоже. Вот с химией да, некоторые проблемы…

— Ну вот видишь, — обрадовалась она, — жилище должно быть чистым, нарядным и уютным. Есть во что переодеться?

Я посмотрел в шкаф и из того, что можно было бы ей предложить, ничего, кроме нового спортивного костюма не нашёл. Но она обрадовалась и этому и мигом сменила одежду.

— А ты будешь стёкла протирать, — скомандовала она.

-----

Примерно через час мы лежали на диване, и я задумчиво чертил разные геометрические фигуры на её грудях.

— Шикарный всё же у тебя бюст, — сказал я, чтобы поддержать разговор, — совершенный какой-то… и размер именно тот, который мне всегда нравился

— Подумать только, мой любимый размер, — весело добавила Марина.

— Точно, ты тоже этот мультик смотрела?

— Конечно, кто ж его не смотрел.

— А дальше там помнишь, что было?

— На «входит и выходит» намекаешь?

— Ага. И ещё на «замечательно выходит» — давай повторим это дело...

А ещё через полчаса она засобиралась домой.

— Понимаешь, там ещё пара забот есть, с которыми только я могу справиться.

— Придётся мне проводить тебя на эту Чонгарскую, а то мало ли что — ночи сейчас тёмные.

Когда мы прыгали по кочкам, обходя особенно большие лужи, мне вдруг в голову пришла одна мысль и я ей немедленно поделился с Мариной:

— А ты не хочешь восстановиться в пединституте? Как-никак четыре курса закончила, неужели пятый не одолеешь? Тогда бы и работали вместе — или ты собираешься всю жизнь мороженое продавать?

— Надо подумать, — осторожно ответила она, — но работать вместе это перебор, одного дома хватит. Если и пойду в школу, то не в твою 160-ю.

— Логично, — поддержал я, — а ты подумай-подумай… наверно ещё не поздно будет и в этом сезоне восстановиться, надо только несколько телодвижений сделать.

— Слушай, — перепрыгнула она на другую тему, — ты говорил, тебя в роно вызывали — сходил?

— Сходил, — уныло вздохнул я.

— И чего, какие результаты?

Я мысленно прикинул, что всех деталей ей знать совершенно незачем, поэтому немного урезал осетра:

— Кто-то стуканул, что я неправильные речи на уроках говорю и не те стихи к линейкам сочиняю, вот и получил втык.

— А ты ещё и стихи сочиняешь? — немедленно уцепилась за это Марина.

— Только один раз, — улыбнулся я, — по случаю славной победы нашей сборной в Канаде.

— Прочитай, — попросила она, — интересно, за что там уцепились эти чиновники.

— Я на память не помню, — отбоярился я, — вот в следующий раз встретимся, тогда уж…

Шавка из-за соседнего забора спать, похоже, не сибиралась и вызверилась на меня совсем уже запредельным лаем и воем, местами переходящим в ультразвук.

— Не понравился ты ей, — сообщила мне Марина, потом поцеловала на дорожку и исчезла в темноте крыльца, а я попрыгал в обратный путь.

До дому, впрочем, добрался не сразу, по дороге аж два приключения со мной приключились. Сначала в самом конце этой Чонгарской улицы пристали два пьяненьких мужика с требованием сначала закурить (я не курю, ответил, и вам не советую), а потом и двадцати копеек — не хватало им на пузырь такой суммы. Я от них просто быстренько скрылся, не хватало ещё драку устраивать из-за двадцати копеек, на ногах они стояли неуверенно, так что даже преследовать меня не стали.

А подальше, уже внутри нашего седьмого микрорайона случилось кое-что посерьёзнее. У нас тут стройка какая-то шла, законсервированная — ни техники, ни рабочих на ней я ни разу не видел, но огорожена она было дырявым забором. Так я решил срезать дорогу, идиот, и пролез через дыру в заборе на территорию. Я видел, многие так делали, на целых двести метров ближе получается. Вот там, на этой территории я и получил чем-то тяжёлым по голове, когда проходил мимо зияющего дверного проёма…

Очнулся непонятно когда, может через минуту, может через полчаса… ощупал голову — на макушке здоровая шишка… всё остальное, кажется, цело. Проверил карманы — кошелёк исчез (хрен бы с ним, там два рубля с мелочью было) и наручные часы типа «Слава» тоже… ключи, слава те господи, на месте. Да уж, думал я, выбираясь со стройки, больше я сюда даже днём не пойду… и ещё подумал, что в СССР преступности, конечно, нет, но отдельные недостатки в правоохранительной сфере кое-где у нас порой встречаются… сука, как больно-то… и кто же это такой красивый меня долбанул?

— А на скамейке возле моего подъезда сидел… ну кто бы вы думали?... угадали — Тимофей Андреич Жменя собственной персоной, с круглой, как луна в джунглях, физиономией.

— Добрый вечер, Антон Палыч, — поприветствовал он меня, — что-то вы испачкались — упали что ли?

— Да, — раздражённо ответил я, — прямо в лужу навернулся.

— Надо почиститься и помыться, — продолжил он, — хотите, я вам помогу?

— Тимофей Андреич, — сказал я в ответ, — вы извините меня конечно, но с этими проблемами я и сам прекрасно справлюсь.

— А, — открыл он рот для следующего вопроса, но я его опередил:

— А ваше предложение я обдумал и предлагаю встретиться завтра после работы… вы ведь в пять заканчиваете? Вот к шести и подходите ко мне, номер квартиры наверно знаете.

— А почему не сегодня? — задал таки свой больной вопрос он.

— Так подготовиться же надо, — ухмыльнулся я, — такие дела без подготовки не делаются.

— Хорошо, — встал Тимоша с лавки, — я всё понял, завтра в шесть.

А наутро в школе меня ждал ещё один сюрприз, на этот раз позитивный, в виде исключения, наверно — вышел с больничного физрук Фирсов, поэтому с меня официально сняли дополнительную нагрузку по этой дисциплине. Был такой слух, что некоторые ученики просили оставить меня на этой должности, но директорша была непреклонна.

Но радовался я недолго, потому что где-то в середине дня меня зазвала в свой кабинет на этот раз не директор, а завуч по учебной работе, Зинаида Михайловна — суровая дама в роговых очках и платье в пол.

— Вот какое дело, Антон Палыч, — сказала она, протирая свои очки тряпочкой, — у нашей преподавательнице по русскому языку и литературе, у Киры Петровны (я с ней до этого ни разу даже и словом не перекинулся, но видел, конечно, её в учительской) умер отец, который жил в Казахстане… в городе Рудный…

— Чего ж так далеко-то? — вклинился я.

— На шахте он там работал, главным инженером, послали наверно, а он не смог отказаться… — пояснила она.

— Надо высказать ей соболезнование, — предложил я.

— Это само собой, а вопрос состоит в том, что она попросила неделю за свой счёт, чтобы съездить на похороны…

— И её нагрузка подвисает в воздухе, — закончил за неё я.

— Я рада, что вы всё схватываете на лету, — буркнула завуч.

— Но при чём здесь я? — вылетел из меня логичный вопрос, — алгебра, как учебная дисциплина, довольно далека от литературы.

— Справитесь, Антон Палыч, — жёстко заявила она, — стихи-то вы неплохие сочинили к той линейке (ага, мысленно добавил я, а потом пришлось расхлёбывать за них), к тому же имя-отчество у вас очень литературное, неспроста же наверно вас так родители назвали.

— Даже ни разу не спросил у них про это, — задумался я, — возможно, что и неспроста…

— Вот видите, а тут всего-то неделя…

— А в каких классах?

— Да в тех же самых, в которых вы математику ведёте, восьмой и два десятых.

— Так-так-так, — начал припоминать я, — в восьмых классах сейчас наверно Пушкина изучают, а в десятых кого?

— Пушкин во второй четверти будет у восьмых классов, — поправила меня она, — а сейчас там «Слово о полку Игореве». А в десятых Горький, Алексей Максимыч.

— Хорошо, я согласен, — вздохнул я, — только…

— Насчёт оплаты не беспокойтесь, проведём, как надо, — перебила она меня.

— Спасибо, но я хотел спросить про расписание — не будет пересечений с тем, что у меня сейчас есть?

— Не волнуйтесь, Антон Палыч, уж с чем-с чем, а с расписанием у вас никаких вопросов не возникнет. Да, первый урок у вас сегодня, шестой в… (она заглянула в бумажки на столе) в десятом-В, очень хорошо вам знакомом. Времени на подготовку у вас, конечно, не будет, но сориентируетесь на месте.