Божья коровка (СИ) - Дроздов Анатолий Федорович - Страница 31

Увлекшись схваткой с китайцами, Борис вырвался вперед и оказался у нарушителей в тылу. Недолго думая, он устремился к офицеру. Тот смотрел вперед и противника не заметил. Борис вскинул автомат и приложил китайца по затылку. Офицер беззвучно повалился на истоптанный им же снег. Борис поднял выроненную им кобуру с пистолетом и, сунув ее в карман полушубка, устремился на помощь к своим товарищам. Сначала отоварил прикладом парочку с баграми, затем свалил еще двоих китайцев. Удар с тыла вызвал панику у нарушителей. Отступив, они разглядели лежавшего на снегу оглушенного офицера. Подхватив командира под руки, потащили его к своему берегу. Некоторые зажимали ладонями разбитые лица, другие, хромая, опирались на сослуживцев. В черных бушлатах и таких же ватных штанах и шапках, они походили на стаю ворон.

– Молодец, Коровка! – к Борису подошел начальник заставы. – Ловко их ты. Объявляю благодарность!

– Служу Советскому Союзу! – вытянулся Борис, сжав правой ладонью ремень висевшего на плече автомата.

– Вольно, – Стрельников[84] махнул рукой. – Молодец! Видел, как ты офицера снес. Я его знаю – начальник китайского пограничного поста «Гунсы». Не раз виделись. Тебе этого не забудут – китайцы злопамятны.

– На хвост соли они мне насыплют, – хмыкнул Борис. – Вот! – он достал из кармана полушубка кобуру с пистолетом и протянул ее офицеру.

Тот взял, отстегнул клапан и вытащил китайский клон пистолета ТТ. Оттянул затвор.

– А патрон-то в стволе, – произнес задумчиво. – Взвел курок – и стреляй. Надо и другие трофеи посмотреть.

Он повернулся к пограничникам и отдал команду. Через несколько минут бойцы снесли к офицеру брошенные китайцами автоматы и карабины. И у всех патроны оказались в стволах.

– В следующий раз они будут стрелять, – сказал Борис.

– Нужно доложить в отряд, – кивнул Стрельников. – Коровка и Бабанский! Заберите трофеи и ведите бойцов к машинам.

Борис и Юрий отдали команды солдатам своих отделений. Через несколько минут неровный строй пограничников двинулся к стоявшему у советского берега технике – БТР-60 ПБ[85] и автомобилю ГАЗ-69, в просторечии – «козлику». Многие из бойцов прижимали комки снега к разбитым прикладами лицам, двое прихрамывали – китайцы тоже не впустую махали автоматами и карабинами. Подошли, загрузились – часть в десантное отделение БТРа, часть разместилась на броне. Трое самых пострадавших сели в «козлик». ГАЗ тронулся первым, следом устремился бронетранспортер. Через полчаса будут на заставе. До нее шесть километров, но дорога не ахти, разогнаться не получится.

Сидя на броне, Борис размышлял. Год и три месяца прошло, как он прибыл во Владивосток, а потом – в Иман. Здесь их пути с Сергеем на время разошлись. Сыграли роль отличные характеристики Бориса – его направили в сержантскую школу. Сергей же проходил курс молодого бойца. Учеба не доставила Борису трудностей. Для бывшего офицера освоение навыков на уровне сержанта – семечки. Покорпеть пришлось лишь над пограничной спецификой – да и то не сказать, чтобы слишком. В короткое время Борис стал лучшим курсантом учебной роты – отлично стрелял, бегал и бросал гранаты. К его удивлению, патронов в школе не жалели – стреляли они много. В спортивном городке Борису не было равных – он больше всех подтягивался на перекладине, делал выход силой и подъем переворотом. Его постоянно ставили в пример.

Еще в школе Борис получил знак, что его догадка не беспочвенна – есть у кого-то на него планы. Миновал март 1968 года, а Гагарин не погиб. Наверное, помогло его письмо, чему Борис искренне порадовался. В октябре того же года состоялся полет космического корабля «Союз-3», который пилотировал… Гагарин. Он успешно состыковался с бывшим на орбите кораблем «Союз-2», а затем благополучно вернулся на Землю.[86] Эту новость в СССР встретили с восторгом, на демонстрациях 7 ноября люди несли портреты космонавта, причем, по собственной инициативе. Партийное начальство не возражало. Дважды Герой Советского Союза Гагарин стоял на трибуне мавзолея рядом с Брежневым и махал демонстрантам рукой, улыбаясь своей обаятельной улыбкой. С этим было все нормально, а вот с остальным…

Служить Бориса отправили на заставу «Нижне-Михайловка», что опять же подтвердило догадку. Здесь его припрягли к комсомольской работе – Борис стал выпускать «Боевой листок». Застава состояла из двух деревянных бараков – казармы пограничников и жилья для офицеров. Плюс служебные помещения. Отопление – печное, холодильников для продуктов не имеется – их заменяла яма со льдом. «Старики» заставы рассказали, что раньше не было и такого. Пограничники жили в палатках и в деревне, а заставу они построили сами, работая в свободное от службы время. Начальник Стрельников, в ту пору лейтенант, наравне со всеми таскал камни для фундамента и бревна для стен. «Вот тебе и СССР! – размышлял по этому поводу Борис. – А в той жизни его хвалили! Дескать, все было путем. Блин, заставу не могли построить! Мерзнете в палатках пограничники. Не война ведь на дворе…»

Что сказать о службе? Она шла своим чередом. Ежедневные наряды на границу, сон и отдых. На заставе Борис встретился с Сергеем, чему оба были рады. В короткие минуты личного отдыха продолжились уроки игры на гитаре – у Бориса уже неплохо получалось. Но солировал Сергей – он пел и играл для солдат. Но случалось это редко – не давали китайцы. С наступлением холодов провокации происходили каждый день. Остров Даманский от китайского берега отделяла узкая протока – по ней и проходила граница. Перейти ее по льду – дело нескольких минут, ширина не более 60 метров. Вот китайцы и бузили. Шли на остров на виду у пограничного поста на советском берегу. Оттуда звонили на заставу, ее подымали «В ружье!», и пограничники прибывали выгонять нарушителей. Поначалу ими были безоружные хунвейбины. Размахивая цитатниками Мао, они скандировали что-то на китайском. Выдворить их обратно не составляло особого труда. Пограничники обзавелись огромными деревянными рогатками, вырубленными в лесу. Подцепив такой китайца, спихивали его на лед протоки. В ответ хунвейбины стали приходить с шестами, в конец которых вбивали гвозди, и старались засадить ими советским пограничникам. Словом, было весело. Но куда хуже стало в 1969 году – на Даманский стали приходить бойцы НОАК с оружием. В ответ на требование убираться затевали драки. Дело шло к вооруженному конфликту, и Борис это хорошо знал, даже дату помнил. В ночь на 2 марта три роты китайцев в маскировочных халатах переберутся на остров, где устроят засаду. С советского берега этого не заметят – наблюдательный пост далеко, к тому же ночью пошел снег и началась метель. Утром с поста доложат, что на остров вышло несколько китайцев. Стрельников подымет заставу «В ружье!» и поедет выдворять. Два офицера (к начальнику заставы присоединится оперуполномоченный особого отдела Буйневич) и пять солдат выйдут к китайцам и потребуют убраться. В ответ те расступятся и по пограничникам ударят автоматы. Всех семерых положат вмиг. Группу сержанта Рабовича, отряженного на остров прикрывать переговорщиков, уничтожат тоже, хотя она вступит в бой и сумеет дать отпор. Только силы будут неравны. И вот как это предотвратить? Прийти к Стрельникову и сказать: так, мол, и так, товарищ старший лейтенант, мне известно, чем кончится попытка выдворить китайцев с Даманского 2 марта. Офицер, конечно, спросит: «А откуда знаешь?» Сообщить: я из будущего, этот бой мы в училище проходили? Старший лейтенант позвонит в отряд, и из Имана приедут санитары… Но ведь делать что-то нужно! Или он останется лежать на льду, для начала пробитый пулями, а потом – и китайским штыком. Помирать ужас как не хочется…

БТР тем временем прибыл на заставу. Пограничники посыпались с брони. Пострадавшими занялась подбежавшая жена начальника – на заставе она исполняла роль внештатного медика. Не успел Борис оказаться на земле, как его подозвал Стрельников.