Лестница к Звездам (СИ) - Француз Михаил "Миха Француз" - Страница 21

— Постарайтесь, не упустить момент, и не упустить мелких и средних мятежников. Умирать ведь будут только серьёзные фигуры.

В этот момент, раздался осторожный стук в дверь.

— Войдите, — произнёс монах, отводя взгляд от глаз полковника.

— Ваше Императорское Величество, разрешите? — заглянул в кабинет невысокий растрёпанный человек в гражданском деловом костюме и в компьютерных очках. — Я из PR-отдела.

— Конечно-конечно, проходите, — приветливо улыбнулся Александр Андреевич, приближаясь и приобнимая вошедшего мужчину. — Вас как зовут?

— Ночкин. Вадим, — осторожно ответил тот, напрягаясь и робея от прикосновения монаха.

— Так вот, Вадим, — провёл Александр Андреевич его к «гостевому» стулу напротив своего стола и усадил его. После чего обогнул стол и сел в своё кресло. — Я не Император. Я монах Пичаевского мужского монастыря, получивший специальное Благословение Отца-игумена Афонасия. Настоящий Император Всеросийский — Иван Александрович. И он скоро вернётся на своё законное место. Я же был призван навести порядок в Москве и Империи в его вынужденном отсутствии. Поэтому, обращаться ко мне надо не «Ваше Величество», а Брат Александр.

— Это правда, Брат Александр? — взял себя в руки и перешёл в рабочий режим Ночкин. Взгляд его за очками стал цепким, живым и умным. — Или текущая официальная версия?

— И то, и другое, Вадим, — мягко улыбнулся Александр. — Я действительно покинул монастырь сегодня, час назад, с особого благословения Отца Настоятеля. Это легко… и нужно проверить.

— А Иван Александрович? — задал новый уточняющий вопрос Ночкин. — Вы уверены, что он жив?

— Его хранит Ангел. Он не может погибнуть, пока Ангел от него не отвернётся, — вздохнул Александр.

— Ангел? Серьёзно? — взлетели брови пиарщика.

— Больше, чем ты думаешь, Вадим, — совершенно серьёзным взглядом посмотрел ему в глаза бывший Император. — Иван уже трижды, до сегодняшнего дня, должен был погибнуть, но Ангел сохранил ему жизнь, вопреки любым вероятностям и даже здравому смыслу.

— Трижды… — задумался Ночкин. — Подробности раскрывать будете?

— Наверное, нет, — в свою очередь, задумался Александр. — Хотя… Первый раз общеизвестен: Камбоджа. Ангел послал ему во-спасение Меконгского Психа, которого после забрал к себе.

— Понял, — достал планшет и сделал в нём пометку Ночкин. — Второй?

— Планета Корсунь, станция Лотос. Враги империи послали на уничтожение Ивана целый авианесущий крейсер «Вирджил». Ангел послал Ивану двух Героев Империи: старшего лейтенанта ВКС Валаньеву Анастасию Константиновну, и её ученика — семнадцатилетнего Леонида Жестянкина. Они вдвоём, на двух старых учебных Универсалах уничтожили пять самых современных, на тот момент, боевых истребителей Альянса и… крейсер.

— Крейсер? — взлетели брови Ночкина.

— Да. В архивах СИБ есть материалы дела. Я отдам распоряжение, чтобы вам это дело выдали. Леонид пробился через ПКО крейсера к шлюзам, расстрелял переборки, влетел внутрь крейсера, пробился по коридорам к реактору и протаранил его. Звезду Героя получил посмертно.

— Воу! — откинулся на спинку стула Ночкин. — Это круче, даже, чем Меконгский Псих.

— А Леонид и есть — Меконгский Псих. Точнее, был, — поспешил поправиться Александр.

— Но ведь Псих погиб на Камбодже? — нахмурился Ночкин.

— Это была официальная версия. За Камбоджу Леонид получил вторую Звезду и наследственное дворянство. На Корсунь он летел вместе с Иваном. Хотел познакомить его со своим учителем: Валаньевой. Перед самым появлением крейсера, у этих двоих была учебная дуэль. Учителя с учеником… с боевым оружием и полным БК.

— Они оба психи? — уточнил Ночкин.

— Нет. Там была неприятная история с предательством Начальника станции. В деле будут подробности, посмотрите.

— Понял, — черкнул что-то у себя в планшете Ночкин. — Валаньева выжила?

— Да. Моим личным Указом, награждена Звездой Героя и переведена в Гвардию. Сюда, в Московский Полк.

— Понял, найдём, проведём интервью и фотосессию, — сделал очередную пометку Ночкин. — А третий?

— Сессия ООН на Ривьере, — пожал плечами Александр.

— В ООН же был Кацура? Разве нет?

— Кацуру послал Ангел. И меч ему в руки вложил Он.

— Он же синтоист?

— Можете сами его спросить, — пожал плечами монах. — Вот только, поскольку, Кацура синтоист, он называет его не Ангелом, а Демоном. Или «Они».

— То есть, Кацура Кин, Ниппонский Премьер-Министр подтвердит, что меч ему в руки вложил православный Ангел? — уточнил Ночкин.

— Подтвердит, — уверенно кивнул Александр. — Только назовёт его Демоном. Так что спрашивайте правильно.

— Понял, — черкнул в планшете пиарщик. — А вы сами? Вы упомянули, что вас «призвали»? Всё верно?

— Да.

— И кто?

— Ангел.

— Вот как? Лично? Вам явился Ангел? Во сне или воплоти? — деловито уточнил пиарщик.

— Нет. В этот раз, не лично. Его посланник передал мне вот это, — положил руку на саблю монах.

— Посланец?

— Да. Он был в рясе послушника, с капюшоном на голове, закрывающим лицо. Вручил мне саблю, и сказал, что её передаёт мне Ангел. Потом исчез.

— Просто исчез, или с какими-то спецэффектами?

— За дверь кельи вышел. А следом за ним пришли убийцы, посланные Князем Багромяном, под предводительством Князя Нагорного Михаила Васильевича.

— Убийцы? — переспросил Ночкин. — И что с ними стало?

Александр чуть повернул саблю, привлекая к ней внимание пиарщика. Тот присмотрелся и тяжело сглотнул: в бороздках узора рукояти была видна свежая, не до конца стертая кровь.

— «Не Мир я вам принёс, но Меч», — тяжелым тоном процитировал монах Писание. А Пиарщик побледнел. Но он не был бы пиарщиком, если бы не спросил.

— А в тот раз, два года назад… здесь?

— Да, — коротко ответил Александр. — Он вложил в мою руку Меч, чтобы я очистил Империю от скопившейся гнили и предателей. Я это сделал. И ушёл в монастырь, отмаливать свой грех. А Ангел остался хранить моего Сына. И сейчас, когда Империя вновь оказалась на краю, я призван, чтобы спасти её… и дождаться возвращения Благого Милостивого Императора… А пока его нет… — Александр сжал руку на рукояти сабли. А пиарщик снова тяжело сглотнул и сделал заметку в своём планшете.

— Ты всё записал? — уточнил монах.

— Только аудио, — ответил Ночкин. — В ближайшие часы нужно будет отснять полноценное интервью или пресс-конференцию. Затем, интервью с Игуменом Афонасием, Валаньевой и Кацурой.

— Аудиозапись можете уже публиковать… или нет. Сами решите. Вы профессионал. Съёмки начинайте немедленно. Будет интервью. Здесь. Никаких пресс-конференций пока: у нас чрезвычайное положение, вообще-то. Экстренно налаживается работа Дворца и Министерств. Вы в курсе, что минимум два Министра убиты мятежниками? И взорвано здание ГУ СИБ вместе с Начальником СИБ и его замами? Какие тут пресс-конференции, если функционирование СОИ и СОИС толком не восстановлено? Нам не нужны новые покушения и беспорядки.

— Понял, — кивнул Ночкин, сделав ещё пометку.

— Не задерживаю, — сказал монах.

— Не прощаюсь, Брат Александр, — вскочил со своего места пиарщик. — Съёмочная бригада будет в течении пятнадцати минут. Кого вам предложить в интервьюеры? Женщину, мужчину, кого-то конкретного?

— Пусть будет мужчина. Я же монах. Два года в монастыре. Не хочу, чтобы мысли путались, — мягко улыбнулся Александр.

— Понял, — черкнул Ночкин в планшете и покинул помещение.

***

***

Интервью с Братом Александром в рабочем кабинете Императора Всероссийского, в Большом Московском Императорском Дворце было коротким. И снималось в большой спешке. Но, даже не смотря на спешку, было оно профессиональным, красивым и проведено на самом высоком уровне.

Да ещё и в прямом эфире.

— Брат Александр, — обратился ведущий к монаху. — Мне только что сообщили, что Гвардии Капитан Валаньева, о которой вы упомянули, сейчас в Полку отсутствует. Она, вместе со своей пятёркой истребителей, в которой является командиром, отправилась в составе сопровождения Борта номер один на Корсунь. Поэтому, взять у неё интервью проблематично.