Отец подруги и я (СИ) - Нокс Рокси - Страница 4

Мы вошли в магазин, нет, скорее, салон. Ростислав Андреевич тотчас уселся в кресло и достал из кармана пиджака смартфон. Мы с Машей отправились перебирать вешалки, с висящими на них нарядами. Любопытства ради взглянула на ценник и обалдела — 100 кусков! Отпускаю бирку, как ошпаренная. Сколько месяцев надо работать моим родителям, чтобы купить такое платье? Много. Но Машу, похоже, здешние цены не смущали. Она даже не смотрела, сколько стоит то или иное платье. Ее больше интересовали фасоны и комментарии продавца по поводу трендов этого сезона.

Одно платье мне приглянулось — голубое, легкое, невесомое. С длинным вырезом спереди, который, к слову, не выглядел пошло. 60 кусков. Готов ли Ростислав Тепляков выложить такую сумму на платье для подруги дочери?

Я обула туфли, которые стояли в примерочной, и распахнула бархатную занавеску, напоминающую портьеру в театре. Сделала несколько шагов и поймала на себе восхищенный взгляд Машиного отца. Как бы поделикатнее спросить у него про стоимость? Мол, так и так, платье стоит шестьдесят тыщ, готовы уплатить? Но не смогла. Потерялась под его воспламеняющим взглядом, покраснела и отвернулась к зеркалу. Он продолжал за мной наблюдать. Не знаю, как платье смотрелось сзади, но мужчина не мог оторвать глаз от моего тыла.

Ситуацию спасла Машка, которая продефелировала мимо в красном платье с перьями. Оно очень ей шло. Уставший отец сказал одно слово: «Берём!», и мы пошли переодеваться.

— Маш, мое платье стоит шестьдесят тысяч, — шепчу подруге.

— Мое семьдесят, и что?

— Но это очень дорого.

— Не парься, папа оплатит, — Маша успокаивающе погладила меня по руке. — Для него эта сумма сущий пустяк.

Это меня несколько успокоило, но все равно я ждала на кассе негодующих вздохов Ростислава Андреевича. Он невозмутимо оплатил покупку картой, толком не взглянув на терминал.

— Довольны? — спросил он в лифте, и уголки его рта поползли вверх. Это была не полноценная улыбка, а так — полуулыбка.

Лифт приехал пассажирский, и в нем слишком мало места для троих. Поэтому я явственно ощутила, как к моему плечу прижалась сильная рука Машиного отца. В месте соприкосновения наших тел заискрило, как между двумя проводами. Неужели Маша ничего не замечает? Вот ее отец косится на меня, я дышу через раз. Плечо уже раскаленное и горит. Ну ничего себе реакция!

— Да, спасибо, фазер! — ответила Маша за нас обеих.

— Теперь в ювелирку. К вашим платьям нужно подобрать достойные украшения.

Я открыла рот и закрыла его обратно. Он только что оставил в магазине 130 тысяч и не собирается на этом останавливаться. Для меня, провинциальной девчонки, эта сумма — баснословные деньги, которые я и в руках-то никогда не держала.

В ювелирном магазине все как обычно переливалось под ярким светом ламп. Маша кинулась к серьгам — своей слабости. А я не знала, к какой витрине мне подходить и что выбирать, поэтому просто встала, как вкопанная, посреди зала. Ростислав Андреевич легонько подтолкнул меня к прилавку, где были выставлены колье и цепочки. Видя мою нерешительность, мужчина пришел на помощь и попросил продавца подать на примерку золотое колье с бирюзовыми вставками.

— Подними волосы, — скомандовал Ростислав Андреевич.

Я собрала длинные пряди и приподняла их. По моей шее прошлись горячие мужские пальцы, заставив меня часто-часто задышать.

— Готово, застегнул. Можешь посмотреть в зеркало.

Колье необычное, очень красивое. Вроде простое и лаконичное на вид, но очень стильное. Светло-голубая бирюза в сочетании с лимонным золотом придавала выразительности моим глазам. Под новое платье отлично подойдет.

— Нравится? — спросил мужчина.

— Очень.

— Берём, — кивнул он продавцу. — Упакуйте в красивый футляр.

— Вашей девушке очень идет это украшение, — сказал продавец, и мне захотелось провалиться сквозь землю.

Слава богу, увлеченная примеркой Маша не слышала, что меня приняли за девушку ее отца. Но самое интересное, что Ростислав Андреевич не стал отрицать и просто сказал: спасибо!

Я снова приподняла волосы, Машин отец расстегнул застежку, и я отчетливо ощутила, как он провел пальцем по моей шее, там, где ожесточенно билась венка. Его прикосновение запустило орду мурашек по моему телу. Я громко вздохнула и обернулась. На меня был обращен его насмешливый взгляд. Вот же блин!

— Папа, мне идут эти серьги? Ксю, нравится? — Маша покрутила головой влево, потом вправо, красуясь симпатичными массивными серьгами с красным камушком.

— Очень идут, — ответил отец. — Ты у меня красавица, тебе идет решительно всё.

Мне даже завидно стало, как он это сказал. Мой отец никогда в жизни не говорил мне подобных слов, не покупал дорогих подарков. Ростислав Андреевич позволил мне ненадолго почувствовать себя принцессой. Я привыкла, что мой папа всегда уставший после тяжкого труда и никогда не требовала внимания. Наверное, это так приятно — получать комплименты от отца.

Ростислав Андреевич расплатился с покупками, отправил нас в машину, а сам пошел за кофе.

— Маша, какой у тебя хороший папа, — сказала я, провожая его очарованным взглядом.

— И не говори. Он у меня вместо мамы. Заботливый, даже чересчур. Каждый шаг контролирует. Представляешь, он даже с врачом моим разговаривал по душам — с гинекологом, блин!

— Повезло тебе, — вздыхаю.

— Ага, — хмыкает Маша. — Он тот еще монстр. Где уж там повезло?

Уже стемнело. Как же классно мы провели эти несколько часов! Реально давно не получала такого удовольствия от шопинга. Ростислав Андреевич принёс нам кофе в стаканчиках и по паре печенек.

— Извиняюсь, что не везу вас на ужин, — говорит он. — У меня встреча с партнером через двадцать минут.

Он доставил меня до дому в порядке первой очереди. Я забрала покупки и, быстро попрощавшись, вышла из машины. Чорт! Забыла сказать ему спасибо, неблагодарная. Ладно, на мероприятии потом обязательно поблагодарю его за щедрость. Если не забуду.

***

Дома я увидела ценник на колье. Тепляков заплатил за него 60 тысяч. Обалдеть, вот так просто взял и спустил 120 тысяч на чужого, по сути, человека! В голове не укладывается, зачем ему это надо? Неужели и правда деньги некуда девать? Или это своего рода благотворительность? Отсыпь немного бедным, и будет тебе счастье.

— Что за красота? — поинтересовалась моя соседка по комнате Карина. Она сидела на кровати, сложив по-турецки ноги, и покрывала ногти ярко-красным лаком.

— Колье с бирюзой.

— Папик что ль твой подарил?

— Да никакой он мне не папик, Карин! — вспыхиваю я. — Сколько раз тебе говорить?

— Но ты не прочь да, чтобы он им стал? — продолжает допекать.

— Ничего не получится. Ростислав Андреевич не для меня. Во-первых, я ему не интересна. Во-вторых, Маша никогда этого не поймет.

— Ну не знаю, — Карина полюбовалась результатом домашнего маникюра. — Если бы у меня встал выбор: классный мужик или подруга, я бы выбрала мужика.

— Так нельзя, — качаю головой. — Дружба превыше всего.

— Посмотрим, как ты заговоришь через месяцок, — хмыкнула соседка.

Карина подошла к окну и отворила его настежь. В комнату ворвался прохладный воздух и избавил нас от токсичного запаха лака. Я повесила платье на вешалку и еще раз полюбовалась им. Завтра буду блистать, как еще одна Золушка.

Меня бьет озноб. Как уснуть? Что вообще происходит с моим телом, когда поблизости находится Машин отец? Сама себя не узнаю, но нельзя вовлекаться в игры со взрослыми дядями, потому что дядям, как правило, плевать на все правила. Они устанавливает свои законы, которые придётся исполнять беспрекословно. А надо ли мне это? Вот и я думаю, что нет.

Кручусь у зеркала, критически оценивая свое отражение. Рядом стоит довольная Каринка, которая сотворила с моими волосами и лицом нечто прекрасное. Макияж — яркий, но не вульгарный. Кончики светлых волос закручены спиралью. Вместо очков надела контактные линзы.