Бешеные уланы (СИ) - Макклеллан Брайан - Страница 10

Саннин стукнула бутылкой о барную стойку и сунула ее ему под нос.

— Ты должен быть мертв, — повторила она.

— Ты это уже говорила. Почему?

Саннин кивнула на бутылку. Стайк неохотно бросил на стойку несколько монет. Она хмуро посмотрела на монеты и потрогала согнутым пальцем, словно пересчитывая.

— За это дерьмо больше не дам.

Саннин сгребла деньги.

— Ты должен быть мертв, потому что ночью губернатор Сирод проехал через Лэндфолл с новостями о том, что племя предателей-пало вырезало гарнизон Фернхоллоу и сожгло город дотла. — Она наклонилась вперед и, прищурившись, посмотрела Стайку в лицо. — Значит, либо это брехня, либо ты выжил. Либо тебя недавно перевели, и в таком случае я с сожалением сообщаю, что Фернхоллоу больше нет.

Она поставила локоть на стойку бара, словно говоря «теперь твоя очередь».

Стайк прикончил порцию коричневой жидкости, изо всех сил стараясь не заблевать чистый бар, и еще немного потомил Саннин в любопытстве.

— И как к этому отнеслись? — спросил он.

— Хм-ф. Эта новость отчасти растворилась среди других плохих новостей. Слыхал, что Редстоун открыто восстал?

— Я слышал, что Линдет разогнала кезанский гарнизон.

— Ну, сегодня это главная новость. Она решила не останавливаться и провозгласила независимость от кезанской короны. Разворошила самое настоящее осиное гнездо.

— Значит, никому нет дела до Фернхоллоу?

Стайк слегка расстроился. Может, это всего лишь тихий захолустный городок, но какое-то время это был его городок.

— О, людям есть дело, — ответила Саннин. — Ночью у меня тут пили до рассвета колониальные застрельщики, какое-то хулиганье. Собирались линчевать нескольких пало и ехать служить добровольцами на фронтир.

Стайк хмыкнул. От этой мысли затошнило. Уж колонисты должны соображать. Что за дурацкая история про «племя предателей-пало»? Любой пало так далеко на юге был, как говаривали фатрастанцы, «одомашненным». Местные пало привыкли жить в городе, не высовывались и старались зарабатывать на жизнь как все. Жестокие племена остались слишком далеко на севере, чтобы дотянуться до такого местечка, как Фернхоллоу.

— Так ты оттуда? — спросила Саннин. — Что произошло на самом деле?

Стайк вытащил и положил на стойку клочок ткани, который срезал с мундира мертвого кирасира в Фернхоллоу.

— Что это? — Улыбка Саннин слегка поблекла.

Стайк проигнорировал вопрос.

— Ты знаешь, кто такой Нонс же Прост?

— Ага, — неуверенно протянула Саннин. — Незаконнорожденный брат Сирода.

— По приказу Сирода рота кирасиров Проста сожгла Фернхоллоу и перебила пару сотен человек — мужчин, женщин, детей. Они попытались сжечь и казармы, но уланам удалось вырваться и спасти то, что осталось от города.

Улыбка Саннин полностью исчезла.

— Кресимир, — ахнула она. — За что?

— За оскорбление.

— За оскорбление? — эхом отозвалась она.

— Прост избил хозяина постоялого двора, когда тот попросил оплатить счет. Я сломал Просту руки. Потом… ситуация обострилась.

— Вот уж обострилась так обострилась. — Саннин замолчала, обдумывая последствия. — Значит, губернатор не знает, что атака его брата не увенчалась успехом?

— И что его брат и вся его рота — трупы на пепелище Фернхоллоу, — подтвердил Стайк.

Он решил не рассказывать про Кардина. Кардин теперь дезертир и заслужил фору.

— За твою голову назначат награду. — Саннин оглядела посетителей бара.

— Как только губернатор узнает, что произошло на самом деле, — кивнул Стайк. — Сдашь меня?

— Бездна, нет. Я хочу сохранить свою шкуру. Но не могу отвечать за это дурачье. — Она незаметно ткнула в сторону посетителей. — Тебе надо бежать, Бен. Убирайся отсюда, пока не поползли слухи. Могу одолжить немного денег и дать корма для Дешнара, но тебе надо убираться…

— Люди Проста убили Рези, — перебил Стайк.

Саннин пошевелила губами, но не издала ни звука и, тяжело сглотнув, отступила на полшага.

— Что будешь делать? — наконец прошептала она.

Стайк вытащил нож Рези, ковырнул им пробку на бутылке с мерзкой жидкостью, которую всучила ему Саннин, и опрокинул ее себе в рот. Осушил примерно половину за раз и вернул остатки Саннин. В желудке потеплело, от сердца отлегло.

— Собираюсь доставить послание. И мне нужна твоя помощь. — Он постучал пальцем по клочку ткани на стойке. — Это нашивки роты Проста. Хочу, чтобы ты повторяла историю, которую я только что рассказал. Пусть разойдется по городу. Хочу, чтобы к вечеру все в Лэндфолле знали, что натворил губернатор. Используй эти нашивки в качестве доказательства.

Сирода, похоже, не заботит революция в Редстоуне. А вот разгневанные горожане на пороге, несомненно, привлекут внимание.

— Хочешь, чтобы он начал на тебя охоту?

— Да. Хочу.

Не прошло и часа, как Стайк покинул Лэндфолл, сделав остановку лишь затем, чтобы купить водонепроницаемый матросский сундучок. В него он переложил содержимое вонючего, облепленного мухами мешка, который уже два дня болтался на передней луке седла. Привязав сундучок, Стайк поехал дальше, пока его не успели обогнать новости о том, что и Фернхоллоу, и сам он выжили после атаки Проста.

Напряженность, царящая в Лэндфолле, полностью захватила предместья и распространилась на городки вдоль берегов Хэдшо. Стайк ехал вверх по реке. Все, кого он встречал, словно сговорившись, с виноватым видом спрашивали о новостях, надеясь выяснить что-нибудь полезное, чтобы пережить новую революцию, набирающую силу в Редстоуне.

Поздно вечером в центре одного из таких городков Стайк заметил большую толпу и решил выяснить, что могло привлечь внимание шестидесяти-семидесяти человек. Он свернул с тракта и с опаской направил Дешнара к центру городка.

Чтобы понять, что происходит, много времени не потребовалось. Толпа вяло наблюдала, как горстка распаленных мужчин и женщин гомонит рядом с большим дубом. К дубу крепилась веревка, затянутая на шее молоденького пало. Длины веревки едва хватало, чтобы удерживаться на ящике.

Стайк подъехал к девчушке, которая наблюдала за происходящим с крыльца лавки.

— Что он натворил?

— Не знаю. — Девчушка не отрывала глаз от дуба. — Па говорит, ничего он не сделал, но городские старейшины заявили, что он сжег Фернхоллоу. Мол, больно подозрительный.

— И никто за него не заступился?

— Неа. Он просто сирота. Последние годы работал на хлопковых полях, но он задира, и па говорит, может, лучше пусть его повесят.

Стайк скривился. Разговоры закончились, и барристер выбила ящик из-под ног пало. Парень провалился на несколько дюймов вниз и тут же начал задыхаться.

Цокнув языком, Стайк развернул Дешнара к середине улицы и с криком «Н-но!» ударил коленями ему по бокам. Взвившись, Дешнар во весь опор понесся в толпу. Горожане бросились из-под копыт. Стайк добрался до дуба, дважды объехал его, оттеснив разъяренных предводителей, а потом встал в стременах и перерезал веревку.

Снова ударил Дешнара коленями по бокам, чтобы тот скакал вокруг дуба, все более широкими кругами, едва не сбивая с ног всех, кто пытался приблизиться к приходящему в себя пало. Когда до толпы наконец дошло, Стайк натянул поводья и остановился рядом с мальчишкой.

— Как тебя зовут?

Пало было не больше пятнадцати-шестнадцати — и правда мальчишка. Среднего роста, худой и жилистый, он явно всю жизнь трудился физически. Острые скулы придавали лицу зловещий вид, а из-за постоянного пребывания на солнце все лицо покрывали веснушки. На нем был хлопковый костюм, куртка порвана, лицо заливала кровь. Растирая шею, пало поднял глаза на Стайка.

— Хенрик, — прохрипел он. — Хенрик Шакал.

— Что это за имя такое для пало — Хенрик?

— Я сам его выбрал.

— Уноси ноги, Шакал, — посоветовал Стайк.

— Мы его повесим, когда захотим, — крикнул кто-то из толпы.

Стайк обернулся и увидел раскрасневшуюся женщину, одетую как барристер, — ту самую, что выбила ящик из-под Шакала. Стайк фыркнул.