Последний министр. Книга 3 (СИ) - Гуров Валерий Александрович - Страница 28

Ловко.

Министр руки не убрал.

Понятно, что будь у Александра Дмитриевича такое желание, и он бы попросту переломил руку генерала пополам. Но Протопопов сдержался.

— Это никому не нужно совершенно, я вас уверяю, — повторил Алексеев почти шёпотом.

Протопопов не стал сопротивляться, поддался, отдавая гранату Алексееву. Тот, судя по его умелым движениям, прекрасно понимал, что такое есть РГ-14 и с чем ее едят, потому также прекрасно знал как обращаться с такого вила оружием, чтобы граната не вдорвалась без чеки, даже случайно из-за неловкого движения.

Одновременно Александр Дмитриевич поднял вторую свободную руку и поводил указательным пальцем из стороны в сторону, давая отбой Феде и его ребятам, чтобы они «с перепугу» не открыли по Алексееву пальбу.

Оставалось надеется, что те воспримут приказ.

Гранату министр отдал и своё решение прокомментировал:

— Чуть было не обронил, вы совершенно правы, милостивый государь. Представьте какое бы тогда недоразумение произошло?

— Угу... представляю, — кивнул Алексеев сосредоточенно.

Михаил Васильевич умело вернул чеку обратно и улыбнулся, засунув РГ-14 за пазуху Протопопову. — Ну вот и хорошо, Александр Дмитриевич, что все у нас с вами обошлось без эксцессов.

Подобное поведение Алексеева одновременно насторожило и смутило. Генерал-адъютант вместо того чтобы попытаться забрать гранату — передать ее казакам или царских телохранителям попросту вернул ее Протопопову. Неужто был настолько уверен, что у министра не будет надобности доставать РГ-14 во второй раз? Или считал, что у Александра Дмитриевича душку не хватит? Ну любопытно вышло, что ещё сказать.

Алексеев по отечески так поправил пальто Протопопова и похлопал его к плечу, как будто Александр Дмитриевич был не министр внутренних дел, а солдат в строю.

Глядя на генерала, министр поймал себя на мысли, что, наверное, никогда бы и не подумал, что перед ним — один из самых обученных и умелых офицеров высшего звена современности. Но справедливости ради стоит отметить, что глядя на самого Протопопова в его нынешнем теле, тоже можно было сделать далеко идущие и неправильные выводы, отнюдь не отражающие реальное положение дел. И, разумеется, не имеющие никакого отношения к правде.

Впрочем, свой вывод про Алексеева наш герой все же сделал несмотря ни на что — мочить генерала следует при первой же подвернувшейся возможности.

Так чтобы наглухо.

Ну а пока следует понять, как Алексеев настроен действовать дальше.

— Спасибо за помощь, уважаемый, у нас и вправду с ребятами произошло некоторое недоразумение, — сказал Протопопов, пожимая плечами. — И вас видать они слушают куда более охотно, чем министра внутренних дел. В этом я успел убедиться также

— Ну-у, Александр Дмитриевич, — протянул Алексеев. С таким тоном как будто бы извиняющиеся. — Знаете ли как оно бывает? Одно дело, вы уж Бога ради простите, это на гражданке штаны протирать. А другое дело — быть в строю и пороху понюхать с лихвой. Поэтому все эти ребятки солдатики, они мне как родные, потому как в моем строю стояли. Не больше и не меньше. А в острых ситуациях у солдат солдатское чутьё просыпается. И слушают они лишь от того, что у них на подкорке мозга заложено — выполнят офицерский приказ, значит выживут.

Намёк Алексеева был понят и оказался более чем прозрачным. В дворцовой полиции служили сплошь да рядом если не ветераны боевых, то люди служилые. Кстати вполне возможно, что часть состава дворцовой полиции рекомендовал Алексеев лично. А в армии оно ведь как — действительно сближаешься куда быстрее чем на гражданке...

Поэтому ничего удивительного в том, что присутствующие здесь куда больше прислуживались к старому и опытному боевому генералу, чем к министру, чья репутация к тому же висела на волоске.

Между тем Алексеев сразу перешёл к делу.

— Вы, полагаю, прибыли к Государю Императору нанести визит, господин министр? Наверняка доложить про то, что происходит в Петрограде? — спросил он, голос Алексеева при этом сделался ещё более шелушащимся, чем прежде.

— Предположим, — коротко ответил Протопопов.

Отсчитываться Алексееву Александр Дмитриевич ясное дело не собирался, незачем.

— Хех, так мы-с тоже предположим прибыли с казачками до Государя. Знаете ли наслушались всякого, что в столице и то, и это происходит, — не моргая отвечал генерал-адъютант. — Только ведь оно слухи все, а я не верю в болтовню и трепотню, пока не увижу все собственными глазами.

Алексеев подмигнул. Ну или просто закрыл и открыл левый глаз — настолько безэмоционально получилось это подмигивание.

— Вон как. И что говорят, позвольте поинтересоваться, уважаемый? — Протопопов отвечал той же монетой невозмутимого спокойствия на своём лице. — Видимо серьёзные разговоры ходят, раз вы Михаил Васильевич вот так сорвались. И из Крыма сам выехали, и с линии фронта войска отвели. Даже любопытно ей богу, милостивый государь. Поделитесь?

— Разное говорят, — изменившись в лице, ещё более похмурнев, ответил Алексеев.

— Понятно.

Помолчали.

Потом в глазах Алексеева начали расстраивать льдинки, которые появились у генерала. Через линзы очков заблестели искорки и снова появилась стартовая улыбочка. Михаил Васильевич будто бы опомнился, вспомнил, что вроде как настроен к министру внутренних дел весьма и весьма дружелюбно.

Протопопов в свою очередь отчётливо понимал, что Алексеев только что открылся перед ним на полную катушку. Это был тот самый зверь, который готов поглотить и перемолоть вместе с костями и кожей свою жертву.

Проблема (для Алексеева) заключалась в том, что Александр Дмитриевич жертвой не был и не собирался ей становиться ни в коем случае. Существовала высокая вероятность, что попытавшись проглотить Протопопова целиком, генерал-адъютант просто обламает зубы и подавится.

Знаете ли, даже самый большой и свирепый Лев сломает зубы о панцирь спокойной и миролюбивой черепахи.

— Вы кстати не встречались с Губиным? — прищурив глаза спросил Алексеев, как бы между прочим.

— Встречался, — Протопопов не намеревался врать, однако как и Алексеев отнюдь не намеревался договаривать и рассказывать генералу о подробностях встречи с другой казачьей сотней.

Алексеев (а он ведь понятия не имел пока месть что между Протопоповым и казаками случился конфликт) остался удовлетворён ответом. Ну или увидел, что министр не намерен говорить больше, чем сказал уже.

Сам Александр Дмитриевич со своей стороны лишь убедился в лишний раз, что стало быть это именно Алексеев загодя привёл полк в Петроград. Либо что-то чувствовал, либо планировал...

Протопопов, глядя в маленькие поросячьих глазки, пытался понять, что хочет Алексеев прямо сейчас. Что виделось Александру Дмитриевичу очевидным — генерал-адъютант сделает все, чтобы воспрепятствовать встречи министра с Государем.

Почему?

Хотя бы по той причине, что вряд ли Алексееву будет комфортно в тот момент, когда Император Николай получит возможность осведомляться по происходящему с противоположной точки зрения. Там ведь и ситуация может сложиться так, как не надобно генералу.

Не удивительно, что Протопопов размышляя как решить новую проблему, можно сказать оказался ошарашен последующими словами генерал-адъютанта.

— Ну-с, Александр Дмитриевич, раз вы приехали к Государю докладывать о столичной обстановке, то пойдёмте, чего уж там. Мне признаться самому любопытно, что там и как. Вы же, я надеюсь, не против моего скромного присутствия, милостивый государь?

«Городовой в короне,

Он рёк, являя власть:

«Всю Русь держать в загоне,

Всю Русь отправить в часть!»

О горестная сага:

Посаженных не счесть!..

Теперь он «счёл за благо»

И сам в «кутузку» сесть».

Дмитрий Тигер. Русская эпиграмма.

Год 1917, январь 18, Александровский дворец. Утро.

Ну что ж, настало время второго захода к Государю Николаю. Хотелось верить, что вторая попытка окажется более удачной несложившегося первого раза, по сути закончившегося для Александра Дмитриевича ничем.