Комбриг (СИ) - Шопперт Андрей Готлибович - Страница 15

Событие двадцать первое

Чтобы в будущем дочь не стала путаной, родители назвали её Авдотья.

План был простой, как крутое яйцо. Там оно и использовалось. Брехт дал команду Ласло, купить в аптеке мышьяка. Крыс нужно травить.

— Где? — лупает глазами доверчивыми.

— В Испании. У нас запрещена продажа мышьяка из-за того, что англичане им Наполеона отравили.

— Правда, эти островные обезьяны отравили Наполеона?! — даже кулаки сжал. Это понятно. Наполеон в Польше национальный герой, про него даже в их гимне поют. Он дал им государственность после того как европейские хищники разделили между собой Великую страну, что раньше простиралась от можа до можа. Не долго, правда, радовались, клятые москали опять поработили несчастную родину их. Ненасытные варвары.

— Правда. Купи побольше. Полкило купи крысиной отравы.

Сказано сделано.

— Ласло, только ты не говори никому, особенно сестре, а то она проболтается. А я иностранец и Федька с Ванькой. Спросят где на таможне: «А зачем вам яд»?

— Конечно, пан Барерас. Я — могила.

А Малгожате Брехт другое задание дал. Испечь два пирога больших с яйцом и рисом.

В один из них Брехт и насыпал, по возвращению домой, отравы, почти всю и высыпал. Знатно запахло чесноком. Пришлось тот пирог, который с нормальной начинкой, съесть самим, а Малгожате печь ещё один. В этот добавили нормального чеснока.

Брехт принюхался к обоим. Нормально, от съедобного даже сильнее и приятнее запах. Осталось малость: вручить эти пироги в тюрьме адресату. Со вторым пирогом просто Брехт подстраховался, мало ли, вдруг, охранники, попкари, надзиратели, ну, в общем, персонал тюрьмы, захочет пирог сам употребить. Вот и будет второй. Типа, этот ребята передайте гражданину Шухевичу в камеру, а этот сами за его здоровье съешьте. Вкусный пирог, яиц не пожалела и чесночок положила, вон какой духмяный получился. Вам побольше и подухмяней который. Ешьте, поправляйтесь, а то вон худущие какие.

Проблема была в передаче пирога. Не сам по себе процесс. Тут, как выяснил Ласло, по команде герра Барераса, это привычное дело, некоторые заключённые только благодаря таким вот кормёжкам и тянут срок, не загнувшись от голода. Не сильно щедро в Польше денег выделяют на создание достойного быта заключённым. Спят на полу часто в переполненных камерах и холодно, и голодно, борцам за свободу Украины и прочим бандюганам. А вот передачи продуктов родственниками приветствуются.

Проблема была в самой Малгожате. Ну, передаст она пирог с мышьяком товарищу Шухевичу, ну, «зъест» он его, ну отравится. Начнут проверять, кто послал. А там документ нужно показывать, когда передачу в окошко тюрьмы суёшь. Записывает мужичонка в больших роговых очках, кто это такой щедрый.

Помрёт, дай-то бог лидер националистов украинских, Польше только плюс с того, вдруг не будет волынской резни, если Толстому не верить, но ведь организуют расследование и мигом выйдут на Малгожату Лабес. Проверят гостиницы и всякие отели, не найдут, но зато найдут отметку, что она там жила, в этом Хотеле «Атлас Делюкс». И что прибыла она вместе с сеньором Барерасом, и был у них чудесный «Мерседес». Всё, приплыли.

Потому, так делать нельзя. Нужно, чтобы пироги передала девушка — это раз. Красивая — это два. Чтобы внимание солдатиков отвлечь от пирога и привлечь к себе. Она должна сказать правильные слова, что этот большой красивый второй пирог специально для попкарей — это три. И она должна быть совершенно, ни коим даже малейшим образом, не связана с Брехтом и его спутниками. Не самая простая задача.

Делать Малгожате левый паспорт не вариант, время нет, да и связей. Возможно, лидеры ОУН и могли бы помочь, но светить перед ними Малгожату тем более не стоит. Сложно, в общем, всё.

Выход нашёлся неожиданный. Брехт выходил, прихрамывая, из отеля и тут на него бросилось пару проституток. Не так, чтобы прямо «бросились», но пристали громко и настойчиво, не желает ли пан культурно отдохнуть. Ну, да, и вернуться на Родину с сифилисом и гонореей, и чего там ещё бывает, гепатитом «С». Спасибо.

— Нет, пани… — Стоять. Бояться. Они же на украинском говорят.

А что если дивчин этих гарных привлечь к передаче пирогов. Одной за глаза. Вон, та полненькая и красивая, и говорливая. Брехт хроноаборигенку пальцем поманил.

— Сколько за день?

— А пан справится? — эдак кокетливо, ну, вроде как, ого-го какой пан атлет. Могучий просто пан.

— Сколько?

— Двести злотых.

— Не дёшево …

— Так за день заездите бедную девушку, потом пару дней отдыхать, — ржёт. Умная, хоть и блондинка.

— Только сперва нужно моего друга в тюрьме навестить и передачу ему заслать. Пирог. Поможешь?

— Тю, дело не хитрое, я своему каждую неделю ношу, посадили за драку в ресторане, а он ведь защищался, ну, оказался у него нож, так на столе ножи у всех лежат, антрекоты всякие резать. — А ведь дивчина не простая. Стоп, и её знают в тюрьме, те, кто передачки принимает. Замечательно. Арестуют и пытать потом Оксану будут. Так гейшу звать. Сильно-то и не жалко. К тому же она вот всю эту правду им выложит и отпустят, может, потом. Ну, а нет, так нет. Вместо заражения людей венерическими заболеваниями послужит на процветание СССР.

— Так, Оксана, во сколько там передачи начинают принимать?

— Так уже принимают. Время двенадцать. С двенадцати. — Ткнула пальцем в большущие напольные часы, что стояли в холле отеля. Красота. Сразу себе такие захотелось.

— Поехали.

— Поехали, — попыталась под ручку ухватить. Еле Брехт успел отскочить.

— Сначала дело.

— Пан деловой. Люблю деловых, — ржёт.

Событие двадцать второе

Штирлиц выстрелил из парабеллума в голову Мюллера с расстояния в

полметра. Пуля отскочила ото лба Мюллера. "Это — Броневой", — понял

Штирлиц.

Собрание … Слёт … Сходка … Тайная Вечеря … Встреча активистов ОУН с полковником Брехтом назначена на четыре часа дня. Пирог передали в два, пришлось приличную очередь отстоять, много оказалось, женщин в основном, желающих подкормить узников совести и пострадавших за мешок картошки. Всё прошло замечательно. Охранник, на которого из-за спины Оксаны подглядывал Брехт, прямо в той комнатушке, где принимали «дачки» отломил от нормального пирога уголок и задвигал челюстями, и закатил глаза, и икнул, проглотив, а нефиг есть пироги такими кусками огромадными всухомятку. Икнул ещё раз и, взяв под мышку второй пирог, завёрнутый в рушник, потащил его по лестнице на следующий этаж. Тюрьма большая — четыре этажа. Дальше, куда подевался икун, было не видно. Оставалось надеяться на всевышнего, что он на стороне добра. Бог же — добро. Пусть чуть поспособствует. Он же знает, сколько тысяч людей погибнет от рук этого вурдалака. Всеведущ. Должен помочь.

Теперь время просто понеслось. Иван Яковлевич хлопнул девицу по заднице, эдак от души и протянул руку, типа, цепляйся Оксана, но тут же руку отдёрнул и хлопнул себя ею по голове тоже блондинистой.

— Совсем забыл. Пани Оксана, мне ж надо быть в четыре на встрече. Важная встреча. Давай на завтра договоримся. Вот тебе двести злотых. — Отслюнявил червонцами. — Это не аванс, это расплата за сегодняшнее неудачное знакомство. Завтра ты моя на весь день. Чмоки — чмоки. Найду в отеле. Не исчезай.

Потом поймал пролётку, и ходу — выписываться из отеля, вернее, забрать там вещи, номер вперёд оплачен. Сдавать он его не будет. Халат не прихватить, так как его просто нет в номере. Даже маленьких бутылочек виски нет в минибаре, так и самого минибара нет. Пролётчик спокойно дожидался перед отелем. Прямо к съёмному дому Брехт его не погнал. Шифранулся. И из-за этой шифровки с тяжеленным чемоданом и сумкой пришлось тащиться по улице на виду у прохожих. Вот уж сыграл в конспирацию, так сыграл, люди вслед оборачивались, забыл правило, что не можешь — не берись. И ещё нога, хоть, там просто кожу нитками прихватили, болит. А в обоих руках поклажа, как путний с тросточкой не пройдёшь. Дошёл всё же. Осталось чуть.