Средневековая история – 9. Чужие дороги - Гончарова Галина Дмитриевна - Страница 7

Оххх!

Легонький спазм внутри подсказал Анжелине, что смех-смехом, а роды никто не отменит.

И для начала не худо бы выйти из лужи, которая уже налилась на полу, поменять ночную рубашку на специально приготовленную, чистую и выглаженную, да, и постель приказать поменять тоже. И двигаться!

Чем ее высочество и занялась. Заодно и отвлечется, чтобы не паниковать, первые роды все-таки, нервы поневоле вибрируют, как натянутые канаты.

***

Лилиан Иртон прибыла через час.

Бран уже успел протереть дырку в ковре, шагая взад и вперед, и появление Лилиан встретил если не с радостью, то уж точно с облегчением. Вокруг Анжелины уже суетилась повитуха, которая осталась жить в замке до родов, помогали служанки, но с Лилиан ему точно было спокойнее.

Джерисон посмотрел на эту картину, и отправился наливать, справедливо полагая, что каждому – свое.

Лиля будет принимать ребенка, а он постарается сохранить малышу отца.

Живым, здоровым и в полном рассудке. А то ведь умом тронется, бедолага.

Как рожала Лилиан, и как себя вел сам Джерисон, граф предпочитал не вспоминать. Он точно был спокойнее. И уверенней в себе. И вел себя лучше… наверное. Потому что Ричард, на правах друга, так напоил благородного графа, что тот день Джерисон просто нет помнил.

Когда на пороге появился Ричард, мужчины уже успели уговорить вторую бутылку крепленного вина и выглядели получше. Да и крики роженицы в библиотеке были не так слышны.

Хотя Бран все равно бледнел и дергался каждый раз.

Ричард посмотрел на представшую перед ним картину – Бран в штанах и рубахе на голое тело, ноги босые, глаза тревожные…

Джес – кое-как одетый, торопились же, растрепанный, небритый, Эрик, Лейф, две собаки – для полноты картины не хватало еще Тримейна.

И махнул рукой.

– Еще вино есть? Не все выпили?

***

К утру число осушенных бутылок увеличилось до пятнадцати штук. Причем пять из них залили кое-как в Брана. Помогло, хоть и не до конца.

Отключиться у вирманина не получилось, но на каком он свете, Бран уже не слишком понимал. Перестарались.

Когда дверь в библиотеку распахнулась, и на пороге встало золотоволосое видение, половина из присутствующих приняла сначала графиню Иртон за алкогольную галлюцинацию. Потом уж сообразили…

– М-да… – протянуло «видение». И направилось к Брану, небрежно отшвыривая с дороги пустые бутылки и кубки. – Поздравляю, папаша. У вас еще один сын.

«Вино было паленое».

Это была единственная мысль Джерисона, когда он увидел, с какой скоростью протрезвел Гардрен.

– Анжелина?

– Все в порядке. Я же сказала, мальчик, здоровый, крепкий, хоть в полк записывай. И с супругой все отлично.

– А…

– К ним – можно. Но сейчас и ненадолго, пока она кормит малыша.

Брана словно ветром сдуло. Даже не пошатнулся. А вот Джесу такая ловкость не грозила. Лиля посмотрела и покачала головой.

– М-да. Закусывать надо!

– Ка-ак сак-кажешь, дор-рогая.

Лиля сказала бы. Но – ладно уж! Пускай живут. Повод-то достойный!

Человек родился!

***

– Какой он страшный!

Джолиэтт смотрела с плохо скрытым отвращением. Лиля хмыкнула.

Понятное дело, дети не рождаются красивыми. Если кто-то думает, что через пять минут после родов ему покажут этакого купидончика – пухлого и с золотыми кудряшками, лучше бедолаге сразу передумать.

Дети рождаются страшными, красными, сморщенными и очень громко орущими. И их можно понять, если вспомнить, откуда они вылезают. Тут любой заорет.

Но комментировать наивность молодой женщины Лилиан не стала. Вместо этого улыбнулась.

– Все малыши такие. Потом будет намного лучше… вы-то не собираетесь?

– Нет, – сморщила носик Джолиэтт. – Теперь – точно не соберусь.

Ивар Эдоард Гардрен разинул ротик и издал какое-то маловразумительное хрюканье. Лиля ловко подхватила кулек и передала Анжелине.

– Кормите, мамочка.

Анжелина послушно распустила завязки сорочки. Чмоканье было таким, словно вакуумный насос работал. Правда, никто кроме Лили этого сравнения не знал.

Да и сама Лиля…

Так, вырвалось мимоходом. А она наблюдала за Джолиэтт.

У девушки на лице явно читалось отвращение. Хотя… понять ее можно.

Когда пару лет назад с Вирмы вернулась Анжелина… ох! Только благодаря его величеству все прошло мирно. Но аристократия все равно взбесилась. Они-то уже рассчитывали на браки, прикидывали, кому и что достанется, облизывались – и такой афронт!

Бран Гардрен оказался весьма и весьма зубастым хищником. Лично Лиля еще в том, оставленном ей мире, знала одного такого типа. За плечами у него было около сорока лет работы в КГБ. Менялись времена, меняла названия и организация, а люди оставались.

Умные, жестокие, с характерным взглядом.

Тяжелым таким, пронизывающим, словно разлагающим тебя на молекулы и не торопящимся собирать обратно. Связываться с таким?

Лиля не просто не хотела, да боже упаси! Наоборот, лично она предпочла протянуть руку дружбы. И мужа подтолкнуть к тому же. Съездить в гости, пригласить на охоту, вместе отправиться на верфи, посмотреть на корабли, поболтать с Августом…

Бран оценил жест, и семейство Гардрен стало поддерживать теплые отношения с семейством Иртон.

А аристократы, которые пробовали показать зубы?

Лиля подозревала, но не знала точно. И никто, наверное, не узнает. Но после двух несчастных случаев, остальные притихли. Что-то у Брана было на многих, графиня и не сомневалась.

Компромат, он всегда действует, хоть там третий век до рождества Христова, хоть двадцать первый после означенной даты.

Анжелина-то была счастлива. Но кость кинуть псам все равно пришлось.

Джолиэтт.

Вторая принцесса тоже должна была выйти замуж, она и вышла, за герцога Леруа. Увы, любви в браке не возникло.

Герцог был малым не на тридцать лет старше невесты. Даже его младший сын был старше Джолиэтт. Но – политика.

Будь Эдоард в силе, он бы окоротил дворян, будь Ричард в силе, он бы справился не хуже отца, но такой уж выдался неудачный момент.

Один еще не сложил власть, второй еще ее не принял и не укрепился, проще не раскачивать весы. Да и опять же, что такого страшного делают с девушкой?

Замуж выдают?

Это всем грозит, особенно принцессам. Рано или поздно, для блага страны. Судьба у них такая.

Без любви?

Увы. Принцесса, которая выходит замуж по любви, это редкое исключение. Впору чучело набить и в музее поставить. Лиля искренне подозревала, что если бы не бунт, не общая обстановка, не союз с Вирмой – овдовела бы Анжелина в пару месяцев и была бы опять пристроена в добрые руки.

А может, и нет.

После возвращения с Вирмы Ричард был настолько потерянным…

Однажды они с Джерисоном напились до свинского состояния. А Лиля, в чем она никогда не признается мужу, подслушала их разговор. И посочувствовала.

Бедный Рик.

Бедная Тира.

Что лучше – никогда не любить, или любить и потерять? Над этим вопросом уже не первую сотню лет бьются писатели и поэты, над ним размышляют менестрели и драматурги, а людям все равно больно. Хоть в первом, хоть во втором случае.

Может, это и заставило Ричарда отстаивать сестру и ее брак. Когтями, клыками… у меня не сбылось?

Пусть хоть у нее сбудется!

Пусть хоть она будет счастлива!

Джолиэтт же…

Лиля знала, что сердечко второй принцессы свободно. А если так – почему нет? Она принцесса, к ней всегда будут относиться уважительно, ее будут ценить, холить и лелеять. Что еще надо?

Любовь?

Обычно в договорных браках ее ищут на стороне. Да и нет пока любви, вот придет, тогда и будем разбираться. Лиля понимала, что это жестоко, что это двойные стандарты, но сделать-то она ничего не могла!

Кто бы стал ее слушать?

А если на то пошло, то и ее не сильно-то спрашивали. Вот тебе муж, иди и мирись. Нравится, не нравится, сложится, подавится… Сложилось. И никто не подавился, но это ведь благодаря самой Лилиан, а не абстрактному доброму дяде с волшебной палочкой!