Фронтир. Здесь водятся чудовища (СИ) - Коткин Андрей - Страница 43

Заведение, куда его привела гид, было донельзя пафосным. Официанты в ярких кителях передвигались по залу медленно и чопорно, держа осанку настолько, что казалось, что лом проглотили. А уж метрдотель, так и вовсе своим снобизмом легко заткнул бы за пояс самого чопорного Лондонского аристократа минувших веков. И посетители здесь не принимали пищу, они вкушали! Удивительно, как их с Гретой вообще сюда пустили без фраков и вечерних платьев.

— А можно, я сама себе закажу блюдо? — Попросила Грета, умоляюще глядя на Максима. — Очень уж та девчонка, которая рассказывала про этот ресторан, его хвалила.

— Желание дамы в таких заведениях — закон. — Улыбнулся Макс и студентка с важным видом протараторила подошедшему официанту какое-то название на французском.

А сам Макс свой заказ обрисовал просто:

— Я гость в вашей стране. Хотелось бы получить самые приятные впечатления от кухни народа ее населяющего. На ваше усмотрение. И вино, сухое. Средней ценовой группы. — Про вино он из прошлой жизни уяснил. Когда прочитал про проведенный для самых маститых сомелье тест, в котором они не смогли достоверно отличить налитое в бокалы элитное вино от просто хорошего. Если уж профессионалы не смогли этого сделать, так такому начинающему любителю, как Макс, не стоит даже и пытаться.

Ну, что сказать по поводу обеда? Было атмосферно. Было ли вкусно? — В принципе, да. Но скорее непривычно. По крайней мере, поедание фондю из котелка, под которым продолжает гореть огонь, макая туда кусочки белого хлеба, наколотые на длинную вилку. Запоминается такая трапеза. А вот вино под эти наколотые комочки с тянущимися следом сырными нитями подошло идеально.

А еще запомнилось выражение лица Греты, которая внезапно поняла, что заказанных ей улиток нужно есть практически живьем. Не то подшутила над ней одногруппница, не то вкусы сильно не совпадают. На умоляющее выражение ее мордашки Макс попросил сменить ей блюдо на что-нибудь более привычное. В результате она тоже фондю за милую душу трескала. Даже кончик носа сыром умудрилась заляпать.

— Спасибо тебе, Макс, за эти прекрасные три дня. — Поблагодарила его Грета на прощание, уже, практически, усаживаясь в свой розовый флайер. — И особая благодарность, что ни разу за эти дни не попытался приставать. — И она легко, самыми кончиками губ поцеловала его. После чего резво заскочила внутрь своего транспортного средства, и розовая невеличка взмыла в воздух, быстро исчезая в разноцветной круговерти на высоте.

— Дыхание твое, ароматом яблок. — Продекламировал Усков следующую строчку описания царя Соломона прелестей его возлюбленной Суламифь и, развернувшись, решительным шагом направился в сторону своей гостиницы. Впереди его ожидало еще целых четыре дня отпуска. Нужно было поскорее разбираться, каким образом тут мужчины знакомятся с противоположным полом. Ну, чтобы при этом получить желанную близость без распевания серенад под балконом избранницы в течение месяца — другого.

Оказалось, все как у людей. И дамы древнейшей профессии в столице Гельвеции вполне себе промышляли, и просто девушки в ночных клубах с парнями легко знакомились. Ночных бабочек Макс решил оставить на крайний случай, а вот в клубе, куда он отправился этим вечерком, улов был. Засыпал под утро наш герой, утомленный и довольный донельзя, отнюдь не в одиночестве. Знакомство с красотами нового города продолжалось.

Отпуск — как прекрасная песня! Отзвучали последние аккорды, и ты уже снова в своей унылой, жестокой реальности. Крейсер второго ранга «Проникающий» готовился стартовать, чтобы выполнить очередное задание командования.

— Макс, ты слышал последние новости по Иридии, которые привез наш разведывательный крейсер «Неуловимый»? — Поинтересовался у подчиненного старший офицер крейсера Клаус Шнитке.

— Нет. А что там?

— Власти вывезли на орбиту большую часть населения Города и Оплота, второго поселения, что был расположен на противолежащем континенте. К сожалению, на момент истечения срока ультиматума, сообщенного тебе тем разумным завром, все же далеко не всех. Кроме того, владельцы многих асиенд и ферм на планете просто проигнорировали сигнал об экстренной эвакуации. В результате, контакт с поверхностью оказался полностью потерян. Все устройства управления человеческими летательными средствами, как опускающимися из космоса, так и поднимающимися с поверхности, просто отказывают примерно на высоте двух километров шестисот метров, и все просто падают на планету. Обмен сигналами с поверхностью по-прежнему возможен. Оттуда сообщают о все новых нападениях зверей. В сочетании с тотальной блокадой, предполагается, что последние человеческие форпосты падут не позднее чем через три — четыре месяца.

— А что с людьми на орбите? Там же единственная станция, и уже в тот момент, когда мы с нее улетели, людей было, как сельдей в бочке? — Поинтересовался Макс, прикидывая, что было бы ему уготовано, не попросись он на этот корабль.

— Ну, кто не на долговом контракте и имеет за душой достаточно денег, пытаются улететь на другие более-менее развитые колонии Южной конфедерации, остальных тоже вывозят, на близлежащие колонии в качестве дешевой рабочей силы на плантации и фермы.Вроде даже власти клич среди судовладельцев на эту тему кинули и транспортники военного флота подогнать собирались.

М-да, уж! Рабства, конечно, в Южной конфедерации нет, но….

Разогнавшись на системных двигателях и выйдя подальше от основной зоны воздействия звезды, их корабль, как камень в воду, нырнул в гиперпространство. Экипажу крейсера вновь предстояло провести три с лишним недели в условиях полной изоляции от окружающего мира и резкой нехватки энергии.

Перетерпев неприятные чувства, что возникали у людей при переходе в гиперпространство, Макс возвратился к себе в каюту, извлек из пенала на поясе остающиеся в его распоряжении семь самоцветов. В свете сообщенных Клаусом сведений, цена на эти кристаллы должна в ближайшее время начать бурный рост, новых-то поступлений больше не предвидится. Вчувствовался, как это у него в последнее время неосознанно повелось в складывающуюся ситуацию с волшебными кристаллами. Вроде, большого профита от личного употребления их для организма уже не ожидается. Теперь предстоит только медленный самостоятельный прогресс в результате тренировок и всевозможных нестандартных ситуаций, где его новоявленные способности смогут проявиться в неожиданном качестве.

Впрочем, нет, есть у него один необычный бирюзовый самоцвет, на который его чуйка делает однозначную стойку: «такая корова нужна самому». В смысле, не просто так этот вроде бы обычный зеленый кристаллик свой оттенок поменял, что-то в его разуме не то прибавиться, не то перестроиться должно. И, если верить предчувствию, однозначно в положительную сторону. А еще то же самое предчувствие утверждало, что сейчас самое время этот бирюзовый кристалл имплантировать, пока они изолированы почти от всех энергий мира.

Засунул Макс себе этот небольшой кристаллик под кожу на торсе и почти моментально отрубился. Явно, самоцвет от всех прочих не только оттенком цвета отличался.

Пришел в себя, уже сутки пролетели. И никто о нем не спохватился: полет в условиях «консервной банки» отличается тем, что люди самостоятельно разбираются, как им коротать свое время. Многие, не только Макс, разбрелись по своим кубрикам и каютам. Даже на совместные приемы пищи носа не казали, сухпаем перебивались. А еще искин, впавший в режим энергосбережения, совсем перестал присматривать за членами экипажа. Словом, никто парня не потревожил, пока его организм попавшую в него гадость усваивал.

Очнулся, в голове туман, ноги подгибаются, и в животе пусто, вместо тамтама стучать в него можно, духов предков призывая. Срочно принялся искать, чем подкрепиться получится. Отыскал. Скидал в себя, не различая вкуса, разом три банки мясорастительных консервов. После чего затих, к себе прислушиваясь.

Не сразу, совсем не сразу, но разобрался все-таки, чем его усвоенный кристалл наделил. Знаниями. Бирюзовый кристаллик оказался чем-то вроде нейроглифа с начальными навыками использования имеющихся экстрасенсорных возможностей для… осознанного изменения собственного организма. Для пробы решил форму носа себе поменять. Кончик носа можно и посуше сделать, чтобы не выглядел такой картофелиной. Поднатужился, ощутил ток энергии по организму и… опал, как озимые под шквалистым ветром. Не скоро еще такие фокусы получится делать, судя по тому, что изменения на глаз практически незаметны, а он едва ли не досуха опустошен в плане доступной энергии. И снова в животе пусто. Пришлось, голодно лязгая зубами о край ложки, еще одну консерву экстренно хомячить. Так вот, значит, каким образом на Иридии оборотни заводятся.