Любовь за гранью 11. Охота на Зверя - Соболева Ульяна "ramzena" - Страница 7

– Мы найдем брюнетку из наших. Я вас туда не пущу. Не хватало княгине быть приманкой.

Шейн посмотрел на Зорича, застегивая куртку на змейку и натягивая на голову капюшон.

– Нам нужна не просто брюнетка. Он не выбирает кого попало. И да, госпожа Марианна подходит, как никто другой. Он непременно должен клюнуть – она красивая. Очень красивая даже по вампирским меркам. Да и времени у нас особо нет.

– Если бы я не знал, что ты не по девочкам, Валаску, я бы сказал, что тебе стоит опасаться за свою жизнь, даже если ты просто взглянул в ее сторону. Ты вообще представляешь, что ОН с нами сделает, если узнает, что мы её вмешали в это дело и выставили приманкой больному ублюдку-психопату?

– Господин Мокану мертв.

Я тут же шумно выдохнула, и он замолчал, отвел взгляд.

– А я жив, Валаску, и я против этого дерьма, как бы прекрасно оно ни звучало!

– А я, Зорич, теперь твое непосредственное начальство. И нам нужно изловить этого ублюдка, пока он не убил еще кого-то. Приход нейтралов будет означать десятки арестов и допросов, многочисленные проверки и зачистки. Нам это не нужно! Поэтому я сегодня пойду в клуб, и мы его поймаем, и никто больше не умрет. У нас нет выбора! Пойми, я не хочу, чтобы они здесь рыскали. Я хочу закончить это и искать Ника. Искать в каждом углу этого проклятого места, и чтоб мне никто в этом не мешал! И… и еще. Может быть, этот убийца и Ник… Может быть, он что-то знает. Этот охотничий дом, возможно, выбран не случайно. Нам необходимо его поймать. Точнее, мне это необходимо. И поймать живым!

Я пошла к машине и, стараясь не оглядываться на дом, приказала:

– Сожгите здесь все к чертям. Уничтожьте каждую улику. Я не хочу, чтоб стало известно еще о двадцати телах.

Когда мы тронулись с места, я посмотрела на Шейна и тихо попросила:

– Отвезите меня на тот оружейный склад, пожалуйста.

***

Я поднялась туда одна, оставив и Зорича, и охрану внизу. Мне не хотелось, чтобы они видели, как меня там скрутит пополам, как я сползу на ледяной пол, обхватив себя руками и задыхаясь от боли, тихо завою, снова кусая губы так, чтоб никто не слышал, как я корчусь в адской агонии, когда боль поглощает меня полностью и от тоски хочется сдохнуть.

Не знаю, сколько я просидела на той крыше, глядя на закат и пытаясь себе представить, что он мог здесь делать один. Что произошло на самом деле.

Спустилась обратно, спустя час или два, никто не произнес ни звука. Они все просто ждали, и я была им за это безмерно благодарна. Только когда мы снова сели по машинам, Зорич подал мне платок.

– Вытритесь. Тушь потекла. И когда вы ели последний раз? В таком виде на вас клюнет только зверски голодный Носферату…и то не факт.

Это означало, что я победила.

Мне определенно импонируют эти современные штуки, которые позволяют окунуться в атмосферу абсолютного разврата и боли. Хотя, на мой взгляд, стены, обитые бархатом – это уже слишком, вершина безвкусицы.

Я оглядывался по сторонам и чувствовал, как сводит скулы от желания отыметь их всех сразу. Всех этих женщин в ультра – коротких платьях, открывающих длинные стройные ноги, сорвать к чертям блузки с глубоким декольте и стиснуть соблазнительную грудь в ладони, одновременно тараня пальцами горячую плоть.

Прошло уже столько времени, а я всё привыкнуть не мог, к этой гребаной моде, по которой женщина не скрывала свои прелести, а выставляла их наружу, вспарывая в мужчине его самые тёмные стороны. Этот мир давно потерял свою тягу к духовным ценностям. А теперь я видел, что к две тысячи шестнадцатому году он еще и безмерно устал скрывать это. Тот старик, которого я съел первым, сказал, что сейчас именно этот год. Правда я не поверил ему, решил, что он просто нанюхался дряни какой-нибудь, но тогда я был настолько голоден, что мне было наплевать, под чем он. Я не мог говорить – только рычать, я не мог думать ни о чём, кроме еды, которая была настолько рядом, что достаточно лишь руку протянуть, и ты получишь всё, чего только пожелаешь. А я хотел крови. Много крови. Я, словно одержимый, высушивал смертных досуха, а наевшись, я ею умывался.

Это была не просто жажда вампира. Моё тело изголодалось по крови. Оно алчно требовало еще, еще, еще. А я потакал его желаниям, чувствуя силу, которая просыпалась внутри с каждой каплей. Я соскучился по ней за то время, что пролежал полностью парализованным в какой-то грязной подворотне, настолько провонявшей испражнениями, что мне казалось, эта вонь проникла глубоко под кожу и впиталась в кости. Я задыхался ею на протяжении нескольких часов, не в силах пошевелить даже пальцем. Дьявол, я чувствовал, как по мне пробегали крысы, а вместо омерзения и злости на них, испытывал лишь желание вгрызться клыками в их грязную шкуру. Но был неспособен даже двинуть губами. Только периодически открывать глаза, глядя на уходящие ввысь дома, видневшуюся полоску темного неба, и думая о том, который час. О том, что совсем скоро взойдет солнце, а я не могу даже отползти в укрытие. Лишь лежать, подобно трупу, и ожидать окончательной смерти.

Наверное, именно так и должны подыхать монстры – на грязном асфальте, под моросящим дождем, под музыку проезжающих где-то рядом машин и дикие вопли бездомных, дерущихся за очередную ценную находку. Под зазывные крики дешевых проституток и похотливые стоны их клиентов.

Монстров кощунственно хоронить и молиться об упокоении их души. А, впрочем, я никого и никогда о подобном и не просил. Как и не собирался умирать вот так: бездвижным куском дерьма на самой настоящей свалке. И даже если эти несколько часов Ада были расплатой за мою жизнь, то я собирался выжать из них максимум. Я притворялся мертвым, как только кто-то подходил ко мне, и открывал глаза, пытаясь угадать, когда погаснет та единственная звезда, которая была мне видна. Ведь ее смерть означала и мою гибель тоже.

А потом я понял, что не сдохну. Что в очередной раз сумел не просто обвести судьбу вокруг пальца, а грязно оттрахал ее прямо на той куче мусора, в которую она с привычным пренебрежением бросила меня.

Я смог открыть рот.

«– Иди сюда, милая…Демоны, как же я хочу тебя…иди ко мне…какая ты красивая, детка.

Она останавливается, будто вкопанная, и медленно разворачивается в мою сторону. Темные зрачки расширяются, она слишком недоверчива, чтобы подойти, но что-то удерживает ее. Что-то не позволяет ей оставить меня, побежать за остальными. И я не готов позволить сделать ей это.

– Подойди ко мне, девочка. Осторожно. Подойди, и ты не пожалеешь.

Она осторожно двигается вперед. Всего один шаг, и это слишком далеко для меня.

– Вот так, маленькая. Иди к папочке, детка. Он не может больше ждать. Еще один шаг, милая.

И она делает его, а я мысленно кричу от радости.

– Еще. Дьявол, ты мне нужна прямо сейчас! Подойди ко мне, детка.

Бросил нетерпеливый взгляд на небо, и моя добыча, жалобно пискнув, едва не бросилась прочь.

– Стой! Стой, маленькая! Вернись.

Она снова останавливается и поворачивается ко мне, снова делает несмелые шаги в мою сторону, а меня начинает трясти от внезапно вспыхнувшей догадки. Это не просто везение. Она слышит меня. За всё это время я не сказал вслух и слова, она слышит мои мысли. Каким-то образом мне удалось достичь с ней контакта. От возбуждения и бешеного предвкушения в венах адским огнем закипела кровь.

– Еще ближе, детка. Давай. Подойди ко мне маленькая.

Она безропотно подходит ко мне, вытягивая шею в сторону моего рта, и я с каким-то больным наслаждением вдыхаю ее вонь. Плевать! Я слышу бег ее крови в теле, и лишь это сейчас волнует меня. Выжить. Любой ценой. Это то единственное, что я умею делать лучше всех. И сделаю снова и снова.