Любовь за гранью 7. Осколки безумия - Соболева Ульяна "ramzena" - Страница 13

– В следующий раз это будут твои руки или рот… я клянусь…

Он громко выдохнул, жадно отпил виски прямо из горлышка, затем снял рубашку и вытер с себя семя, скомкав, яростно швырнул ее в мусорку. Разрядка не принесла облегчения. Как всегда, оставила горечь и терпкое послевкусие самообмана.

Меня не покидало странное чувство, что за мной наблюдают. Наверное, это навязчивая идея или…я даже не знаю, как это описать. После моего возвращения и после всех тайн, которые мне открыл отец, я так и не успокоилась. Ощущение, что мне скормили информацию по крупицам, осталось и не покидало ни на секунду. Но больше всего пугало и угнетало то, что я перестала спать. Это происходило постепенно. С каждым днем я чувствовала усталость все меньше и меньше, я ложилась в постель, закрывала глаза и понимала, что не усну. Хуже, именно ночью у меня возникало непреодолимое желание жить и активно действовать. Я перевела все документы отца, я выезжала ночью в офис и сидела над бумагами, скрупулезно отыскивая себе работу. Иногда мне удавалось заснуть на несколько минут, и меня преследовал один и тот же сон. Я видела в них детей. Словно это мои дети. Я искала их, брела через темные заросли, через грязные болота и находила. Всегда находила. Они тянули ко мне руки и кричали «мама». Я просыпалась в холодном поту и долго сидела на постели, вспоминая странные болезненные чувства, не покидавшие меня во сне.

Со мной происходили перемены, я менялась. Меня преследовал непреодолимый голод, жажда. Все звуки казались невыносимо громкими, запахи въедались в мозги. Я испытывала постоянное раздражение. Меня бесило все, начиная с включенного телевизора и заканчивая шумом пылесоса или звоном посуды на кухне. Я поссорилась с Крис. Впервые. Господи, впервые за всю мою жизнь. Я наговорила ей гадостей. Я себя не узнавала. Отец уехал в Румынию, Фэй все чаще приезжала только затем, чтобы в очередной раз взять у меня кровь. Каждый день эти пробы, томографии, датчики. Я уже ненавидела всех и вся. Мне казалось, я вот-вот сорвусь, и я сорвалась… на Крис. Она всегда была вспыльчивой и, когда я настойчиво потребовала от нее рассказать мне все, иначе я просто разнесу весь дом к чертовой матери, она повернулась ко мне и яростно бросила:

– Марианна, черт возьми, у тебя есть шанс начать жизнь с чистого листа. Так начни, зачем ты копаешься в прошлом, зачем? Все станет на свои места в свое время. Не мучь себя и нас.

– Это моя жизнь! Чертовых семь лет, когда формировалась моя личность. Их нельзя вычеркнуть, стереть, изменить. Я проснулась с разумом восемнадцатилетней девчонки, Крис. Мне двадцать пять. Я взрослая женщина. Вчера я ходила к гинекологу, и знаешь что? Я не девственница. У меня были мужчины. Или один, или десятки. Кто они? Что значили в моей жизни? Я ничего не помню!

– Я бы полжизни отдала, чтобы не помнить свое прошлое. Своих мужчин. Не волнуйся, их не было у тебя много.

Это было как пощечина. Словно, она говорила мне, что у таких как я и так мало шансов. Мне, типа, нечего вспоминать. Ее всегда хотели – красавицу, умницу, блондинку и РОДНУЮ ДОЧЬ… а я просто милая Маняша, которой можно сесть на голову и свесить ноги. От которой можно все скрывать, вешать лапшу на уши и манипулировать ее чувствами.

– А у тебя их было так много, что ты просто не можешь забыть из-за количества?

В этот момент я пожалела о своих словах, но было поздно. Позже я начну анализировать, когда именно я стала сжигать все мосты за собой.

– Я все равно узнаю рано или поздно.

– Узнаешь. Но не от меня, – я видела, что причинила ей боль своими словами, что от меня она такого не ожидала. Так пусть ожидают, я больше не та дурочка, к которой все они привыкли.

– Почему?

– Я дала слово молчать.

Я подошла к сестре и схватила ее за плечи.

– Кому ты дала слово? Зачем?

Она сбросила мои руки и вышла из комнаты. Я была уверенна, что Крис мне этого не простит. Но в тот момент мне было все равно. Я схватила сумку и выскочила из дома, как ошпаренная. Мне нужно было побыть одной, срочно поработать, отвлечься. Мне нужна была встряска, и я ее получила. Потому что едва я спустилась с порога, к ограждению подъехал черный Мерседес с затемненными стеклами, и ворота распахнулись, пропуская гостя внутрь. Сердце пропустило всего один удар, и я бросилась к своей машине.

– Торопишься, Марианна?

Как странно звучало мое имя, когда его произносил Николас Мокану. Словно, даже оно несло сложную смысловую нагрузку. Ощущение, что все совсем не так просто, как мне казалось раньше, превращалось в твердую уверенность.

– Да, тороплюсь. На работу.

Он засмеялся, и я невольно разозлилась.

– Почему ты смеешься?

– Потому что ты никогда там не работала, Марианна, – ответил он, и у меня все внутри похолодело. Что еще он обо мне знает?

– Отец сказал…

– В тот момент он говорил все что угодно, чтобы уберечь тебя от волнений.

Что ж, я готова в это поверить.

– Если ты приехал к Крис, то ее нет. Они с Габриэлем уехали… куда не сказали.

– Я приехал к тебе.

Не скажу, что я удивилась. Последнее время я удивлялась все меньше. Между мной и этим человеком что-то происходило в прошлом, и эта недосказанность висела в воздухе.

– Зачем?

– Ты ведь хочешь все вспомнить, малыш? Я могу тебе помочь.

Наверное, я должна была обрадоваться, но вместо этого по коже побежали мурашки. Потому что он совсем не похож на того, кто хоть что-то в этой жизни делает бескорыстно. Он преследует иные цели. Какие? Мне почему-то не хотелось об этом знать.

– Я вспомню… не думаю, что ты можешь мне в этом помочь.

Я пошла вперед, к машине, стараясь не оборачиваться.

– Я могу отвезти тебя в те места, где ты любила бывать. Память странная штука, Марианна, она может вернуться от самого незначительного воспоминания. Я покажу тебе твое прошлое, ты ведь этого жаждешь. Ведь никто из твоей семьи не торопится дать тебе хотя бы одну зацепку. Я дам тебе тысячи, клянусь.

Я остановилась. Внутри поднималась непреодолимая волна любопытства и пугающее осознание того, что он и правда много обо мне знает. А еще, его слова, они были сказаны таким тоном, от которого сердце пустилось вскачь. А его «клянусь» прозвучало как заклинание.

– Последний шанс… я сейчас уеду и больше не предложу тебе быть добровольным гидом по твоему прошлому.

Я резко обернулась и увидела в его синих глазах искорку триумфа. Подлец даже не сомневался, что я соглашусь. Подошла к нему вплотную.

– Хорошо… допустим, ты такой милый и добрый, что хочешь мне помочь. Зачем это тебе?

– Нет, я не милый, Марианна, не добрый. Я такой, каким ты меня чувствуешь, и твоя интуиция тебя не обманывает.

А каким я его чувствую? Опасным. Непредсказуемым. Сексуальным. Животным.

Я посмотрела на его лицо, такое порочно-красивое, и на мгновение забыла о возможности вздохнуть.

– Зачем это мне? Ты не поверишь в это сейчас – но я хочу, чтобы ты вспомнила. Наверное, больше, чем ты сама.

Синие глаза на секунду потемнели, и я увидела в зрачках свое отражение. Его энергия обволакивала, одурманивала. И я внезапно спросила, сама не веря в то, что это возможно:

– Мы были друзьями?

В этот момент он захохотал, я даже вздрогнула от неожиданности. Его смех звучал оскорбительно, потому что он смеялся надо мной.

– Никогда, – сказал он тихо, глядя мне в глаза, проникая под кожу, – Мы никогда не были с тобой друзьями.

Истинный смысл этих слов был известен ему одному. Меня же он пугал. Но я уже не могла дать задний ход. Я хотела узнать, пусть он покажет, если никто другой не хочет. У меня нет выбора.

– Значит, не были… я так и думала. Не важно, какие у тебя мотивы или цели, но я хочу принять твою помощь. Только с одним условием.

Он явно был удивлен.

– Например?

– Не называй меня «малыш», мне не нравится.

Он перестал улыбаться, мгновенно, будто кто-то невидимый стер с его лица былое веселье, нажал незримую кнопку, и между нами появилась стена отчуждения. Меня это устраивало на данный момент больше, чем его издевательский смех.