Желаете бросить вызов Богам? (СИ) - Шихорин Александр - Страница 14

На полу пещеры крутилась большая стая двуногих. Совершенно беззащитных двуногих в тонких белых шкурках, множество которых демоны уже растерзали и съели по пути сюда. Завидев халиса и толпящихся за ним демонов, они тут же с воплями бросились в разные стороны, словно трусливые насекомые. Но патриарха они сейчас совершенно не волновали.

Как завороженный, он разглядывал висящий в воздухе магический шар, широко распахнув все три своих глаза и пытаясь вглядеться глубже. И, когда ему это удалось, толстые лапы халиса впервые в жизни задрожали, невольно отводя его на несколько шагов назад.

Если надеть левый носок на правую ногу, то он сразу же становится правым носком. А тот, что прежде был правым, после данного действия сам собой превращается в левый. Это самый простой и понятный даже ребёнку пример, объясняющий принцип квантовой запутанности, что был мне известен. Почему я про это вдруг вспомнил?..

Сложно сказать. Возможно, потому, что Янус, с которым я имел неудовольствие познакомиться, оказался ходячим воплощением этого самого принципа. А возможно потому, что он познакомил меня с новой формой существования.

Экзистенциальной запутанностью.

Почти наверняка подобное состояние называлось как-то иначе, но я пришёл к выводу, что сие есть наиболее подходящее название для ситуации, когда человека выворачивают наизнанку и его внутренний мир становится внешним. И, уж не знаю почему, но внутренний мир почему-то больше всего напоминал лужу. Большую такую лужу из расплескавшихся эмоций, в которой причудливыми цветными разводами перемешивались страхи, надежды, стремления, успехи, ошибки и прочие составляющие жизненного опыта, стремительно растекающиеся в разные стороны.

— Ой, Нотан, фу! — отскочила от меня Аллегри и потрясла кроссовком, под который затекли мои надежды, оказавшиеся синевато-зелёного цвета. — Будь мужиком, не растекайся, соберись!

Да словно я это контролирую! И не разбрызгивай мои надежды по сторонам! Я их очень ценю, знаешь ли!

Невзирая на переполняющее меня негодование, выразить его я смог лишь возмущённым «бульком» на поверхности своего, некогда внутреннего, мира. На этом мои вербальные способности в этой форме заканчивались. Впрочем, как и любые другие. Будучи лужей, я ничем не отличался от зверька-индикатора из старого мультфильма. Всё понимаю, но не говорю. Только меняю цвет. Главное, чтобы никто не захотел меня стукнуть ради проверки, станет ли экзистенциально-запутанный Нотан фиолетовым в крапинку.

— Бульк-бульк!

А может, я всё таки могу управлять этой формой? Ну-ка… Э…

— Так вот, дитя, — прервал эту попытку старый Янус, глядя в мою сторону и почёсывая бороду. — Ты к нам теперь, скажем так, тоже другой стороной, так что позволь вернуть тебе твой же вопрос: какую из этих сторон считаешь главной?

На поверхности моей лужи поднялась стайка раздражённых бульков.

Кто, вот кто тянул меня за язык? Какой чёрт надоумил меня спросить у двуликого бога, какая из его сторон главная?!

Янус, услышав этот вопрос, очень долго смеялся, а Аллегри корчила страшные рожи, всем своим видом намекая, что я невероятный остолоп. И вскоре я понял, что она абсолютно права. Отсмеявшись, древний бог неожиданно ухмыльнулся своей молодой рожей:

— Какая сторона главная? А это смотря с какой стороны посмотреть, — и вывернул меня наизнанку.

Хохмач, блин!

Я и рад был бы ответить ему, что главная — та, которая может говорить и двигаться, но было абсолютно очевидно, что таким ответом я лишь ввяжусь в бессмысленный и бесконечный спор. Да и противоположным ответом, в общем-то, тоже. Древний бог находился в идеальной позиции для того, чтобы всласть поглумиться надо мной. В конце концов, обе «стороны» «меня» можно было назвать главными и важными.

Внешняя позволяла двигаться, добиваться целей, жить и творить. Внутренняя формировала личность, желания и те самые цели. Нельзя было утверждать, что какая-то из них была важнее другой. И, какой ответ я бы ни дал, у бога всегда нашлись бы контраргументы.

Впрочем, с тем, чтобы ответить, у меня имелись определённые проблемы.

— Бульк.

Возможно, это даже к лучшему? У меня есть законная причина не отвечать и избежать усугубления ситуации.

— Бульк.

Вот только перспектива продолжать своё существование в качестве лужи меня как-то не радовала.

— Бульк-бульк!

Мало того, что я не мог двигаться, так ещё и весь спектр чувств и ощущений сильно изменился. Картинку окружающего мира словно засунули в безумный фильтр, превращающий всё вокруг в картину Дали и искажающий цвета. Бесчисленные двери, от края до края заполнявшие обитель Януса, выглядели так, словно явились из плотницкого кошмара. Потёкшие, разломленные, закрученные крендельком, что-то жующие — иногда жевали соседнюю дверь.

Звук голосов щекотал поверхность моего нового «тела» острыми покалываниями, а чужие эмоции ощущались густо и чётко, словно нечто физическое. И я не мог сказать, что это доставляет мне хоть какое-то удовольствие. Раздражение, постоянно изливаемое старой стороной Януса, ощущалось настолько неприятно-липким, что мне казалось, что меня вот-вот вырвет. При том, что я был лужей.

Видел ли кто-нибудь хоть раз блюющую лужу?

Хм. А не давало ли это некоторый перевес на чашу весов с аргументами в пользу внешней стороны? Уже второй раз за достаточно короткий срок я сталкивался с осознанием того, что постулат «Мыслю — значит, существую» если не ошибочен, то явно довольно циничен. Вот взять, например, меня. Я сейчас мыслю? Мыслю. Значит, существую? Бесспорно. Но не более того! В данной ситуации это следовало читать как «прозябаю», так как ничего больше, кроме как быть лужей, я сейчас не мог. Следовательно, не мог и назвать это состояние «жизнью».

Выходило, что сторона, позволяющая полноценно жить, имела преимущество в споре о важности, но… Стоп, зачем я вообще об этом задумываюсь? Раскукожь меня обратно! Я всё понял и осознал!

— Бульк-бульк-бульк-бульк!

— Легри, что пытается пробулькать твой юнец? — спросил богиню молодой Янус.

— Один юнец называет другого юнца юнцом. Хапмф! Отличная шутка! — фыркнул старый Янус, повернувшись к Аллегри своей стороной.

— Старпёров не спрашивали! — отозвался молодой, занимая его место.

Между прочим, моей вины во всём произошедшем было не так уж много! Янус собственными стараниями создал всю эту ситуацию, развязав сам с собой спор о старшинстве! А я… Ну, мне и правда стоило держать язык за зубами, но в тот момент я влез в него чуть ли не машинально.

— Ты кого старпёром кличешь, сопляк? Моя сторона родилась раньше твоей!

— Только из-за того, что у твоей рожи борода есть, ещё не значит, что она старше!

— Да что ты!..

Карусель пошла на новый круг.

Почему карусель? Потому что двуликий бог обязательно поворачивался к собеседникам той стороной, которая говорила в данный момент. И делал это всегда столь стремительно, что в глазах начинало мельтешить, если Янус бросал поочерёдно несколько коротких фраз. Интересно даже, а к кому он поворачивается, когда говорит сам с собой в гордом одиночестве? Выворачивается вовнутрь, чтобы поговорить лицом к лицу?

…Бррр!

На поверхности моей лужи лопнула стайка мелких пузырьков.

Кудрявый седой старик с массивной бородой и кустистыми бровями, и вихрастый юнец, практически подросток лицом. Знакомьтесь, великий и ужасный Двуликий Янус. Некогда высший бог древнеримского пантеона, впоследствии передавший свой пост Юпитеру. И после столь близкого знакомства мне начало казаться, что сделал он это по весьма простой причине — договориться с самим собой ему было сложновато, что явно сказывалось на эффективности правления пантеоном.

— Бульк!

— Дядя Янус, — окликнула входящего в запал двубога Аллегри.

— Да если бы ты, малец, хоть раз!..

— Дядя Янус!

— А? Чего кричишь, Легри? — отреагировал на неё молодой.