Сенши Кагори (СИ) - Самылов Алексей Леонидович - Страница 48

В этот момент в комнате неуловимо изменилась атмосфера. То подспудное напряжение ушло. Черты лица Мию-сан смягчились, она слегка усмехнулась. Так, чтобы Сидзу не заметила.

— Знаешь, Сидзу, — негромко произнесла Кагори Мию. — Моё мнение… Только моё, что наш юный дзинко, помнит гораздо больше, чем рассказывает.

Сидзу чуть прищурилась, внимательно смотря на Мию-сан.

— И… — главная кицунэ тоже в ответ посмотрела на Сидзу. — То, что он помнит, не способствует развитию доверчивости. Мэй он узнал, считай, с самого ЕЁ начала. Понимаешь? Про Сенго все понятно. А Чиоко, парадокс, сама никому не доверяет. Но между ней и Юкио, как не крути, сильная связь. Через которую, сама понимаешь, все равно передаются эмоции, как не закрывайся.

Сидзу, с каждым новым персонажем, все больше хмурилась. Она опустила глаза и стояла вот такая, вся мрачная. А Мию-сан в конце покачала головой.

У Мураками Сидзу, шикарной женщины, очень сильной кицунэ-боевика, в миру профессионального врача (они с Кагори Ясу и познакомились в институте), был один секрет. Даже не секрет, особенность. Это знала Ясу, ну и Мию тоже, в юности девочкам надо кому-то довериться. Сидзу имела довольно раскованное поведение, даже для кицунэ. Она безостановочно флиртовала, ходила по грани… Ну, вот нравилось ей, что мужчины на нее внимание обращают. Нюанс в том, что до сих пор, когда мужчина переходил прям в ее личное пространство, то, что что хёджины называют «раскрыть душу», то тут же оказывался один на один… С чудовищем. Ну, по мнению мужчин. Сидзу же моментально подавляла. Своим напором, силой, в том числе и физической. Да-да, Мураками Сидзу искала мужчину, который банально сильнее ее. Во всем. Это было ее основным условием к партнеру.

Не то чтобы таких мужчин не было. Но… Их было очень немного, с такими-то входными параметрами. А Сидзу все-таки кицунэ и очень сильная. Заводить же серьезные отношения с лисицей (да еще и с такой репутацией)… В общем, среди клановых мужчин таких желающих пока не находилось.

Из этого проистекал вывод, что Мураками Сидзу слегка разочаровалась в мужском роде. Проявлялось это во время выходов в Ракш, когда она выплескивала всю свою ярость на демонах.

И тут появился какой-то парень. Сначала он был беспомощен и, казалось, что это продлиться довольно долго. Сидзу, вот со всеми своими особенностями насчет мужчин, одновременно была очень… нежной с пациентами. И это не преувеличение. Именно нежной.

В любом другом клане, такие резко отличающиеся черты характера, привели бы к тому, что человека отправили бы… хе-хе, к кицунэ. Дабы проверить голову.

И вот, этот совсем юный слабенький малыш, внезапно превращается в какого-то… упертого фанатика. Разумеется, среди лисиц, которые видели немало выздоравливающих клановых бойцов, такое поведение трактуется однозначно. Воля, упрямство, желание победить. Такое всеми трактуется вполне однозначно. Вопрос в том, что ведьмы видят человека, так сказать, сразу после перелома. Когда боль еще не утихла, когда тело слабо. То есть, когда дух настолько обнажен для окружающих, насколько это вообще возможно. И не только те стороны видно, которые человек хочет показать, а целиком. И вот еще вчера еле встающий с кровати парень, буквально через несколько дней начинает бегать. Бегом. С ним рядом происходят странные события… А также появляются женщины. А потом он самостоятельно выходит в Ракш. Зачем-то. И после этого опять череда странных событий. Таинственность, все более явно проступающая сила, внимание других женщин. Более крепкого крючка для кицунэ найти сложно, если вообще возможно.

— Обычно я бы предложила уехать, — произнесла Кагори Мию и слегка оскалилась. — Но я бы никуда не уехала.

Сидзу приподняла голову, посмотрела на Мию-сан, исподлобья. В ее взгляде читались решимость и какое-то мрачное согласие с тем, что она тоже никуда не собирается.

— Тогда остается ровно одно, Сидзу, — спокойно продолжила Кагори Мию. — Дождаться, пока Юкио полностью восстановится… И сразиться с ним в полную силу.

На лице Мураками промелькнуло удивление. А вот это и есть отличие клановой кицунэ от самородка. Незнание последней некоторых нюансов.

— А как иначе вы узнаете друг друга? — сухо спросила Кагори Мию, пристально посмотрев на собеседницу. — Как иначе ты сможешь открыться так, чтобы он все увидел? Как ты сможешь все увидеть? Сидзу, доверие — это штука обоюдная.

Мураками задумалась. Она опять опустила голову, изучая пол.

— Сидзу, — насмешливо напомнила собеседнице об окружающем мире Мию-сан. — Может быть, ты у себя в комнате подумаешь?

Мураками вскинула голову, с прищуром посмотрела на Кагори Мию. И, ни слова не говоря, резко развернулась и ушла. То есть сделала то, что хотела кицунэ Яисэ, а не ласковая и добрая врач Мураками Сидзу.

— Лисицы, — хмыкнула Мию-сан, когда дверь резко задвинулась…

13 сентября 2020 года, утро. Аэропорт Кобэ. Юсупова (Кадзуми) Хина

Это был долгий перелет. Почти полторы суток Хина и четверо подростков, детей старшего и среднего сына мужа Хины — Григория Юсупова, добирались до Японии. И в процессе, когда они оказались на Сахалине (клановые, посещая Японию, обязаны обозначить себя в клане Тоёхара, который находится как раз на Сахалине), Олег Юсупов, самый старший, уже инициированный воин, девятнадцать лет, поставил под сомнение необходимость лететь в Японию.

Формально, Хина Юсупова и Олег равны. Вот только Хине сорок два, а Олегу… нет. К тому же… Телефон мужа Хины, Григория Юсупова, главы клана, не отвечал. Он был вообще выключен. Олег предлагал позвонить по другому телефону, а потом даже позвонил. И Екатерина, личная секретарь Григория, сообщила, что глава не в очень хорошем состоянии, чтобы отвечать по телефону.

Отношение к Хине в клане Юсуповых всегда было не очень… теплым. Собственно, как и ко второй японке, Сенго. Григорий Юсупов решил перенять опыт японских кланов, взяв жену из Японии. Усугублялось положение Хины тем, что она никак не могла забеременеть. В общем, на самом деле, Хина давно уже задумала… Вернуться в Японию. Не прижилась она в клане Юсуповых. И не потому, что иностранка. Среди жен Григория, только одна была не иностранка, старшая, Мария, мать Владимира и Леонида. Гюлая — турчанка. Богумила, родная мать Юрия, носила до замужества фамилию Чарторыйская. Парадокс, но матерью Юрия считали именно Хину, как самую молодую, да и детство Юрий провел именно с Хиной. Собственно, оттуда мальчик и выучил японский, а также именно потому потом оказался в Японии, откуда привез молодую жену.

Просто Богумила родила почти в тридцать и, говоря начистоту, к сыну была очень строга. Это если вежливо называть то, что полька практически не виделась с сыном. И с Юрием почти до одиннадцати лет возилась именно Хина. Именно ее все считали матерью Юрия и Юсуповы эту легенду не развеивали, потому что… Зачем выносить сор наружу? Рассказывать о том, что одна женщина Юсуповых совершенно не хочет видеть сына и даже просто в России бывает редко? А вторая бесплодная…

Когда мальчику исполнилось десять, произошло то, что послужило основной причиной, что Хина твердо решила вернуться. Юрия забрали. Представляете, забрать у женщины ребенка, которого она не рожала, конечно, но к которому так привязалась? Хина тогда пришла к мужу… с которым они уже не спали лет пять (Хина и Юрий жили в имении Александровское)… И для начала, спросила, зачем? Зачем было сначала давать ей ребенка, надежду, а потом взять и забрать? Какой в этом был великий тайный смысл?

Григорий уговорил ее тогда, не рубить с плеча. Он всегда умел уговаривать. Это у него получалось отлично. Он ей говорил, что Богумила, наконец, смогла заставить себя стать матерью…. Чушь, конечно.

С Юрием они увиделись потом через три года. И это был совершенно другой мальчик. Словно Богумила в миниатюре…

… Стоя в зале терминала, Хина снова набрала тот номер, по которому Григорий должен был дать разрешение на возвращение. Но абонент опять был недоступен. Чего быть не могло, если Григорий… жив. Он бы сразу набрал Хину. Просто сразу. Женщина, убрав от уха трубку, покусала нижнюю губу.