Желаете вступить в войну? (СИ) - Шихорин Александр - Страница 60

— Белая ведьма — это…

— Да, мастер Аксилан. Думаю, я знаю, кто пришёл вам на ум, — усмехнулся я. — Я собираюсь заглянуть в лечебницу, составите компанию?

— Разумеется, — кивнул командир стражи и повернулся к подчинённому. — Гируг, проверь тут всё ещё раз, а после присоединяйся к команде опроса. Нам надо знать всё на счёт того, что он тут вынюхивал.

— Есть!

По дороге к городской лечебнице я ожидаемо погрузился в размышления о том, какую возможность хотела создать для меня Аллегри. Повод для конфликта с Университарем? Но зачем? Я нуждаюсь в их золоте и, возможно, дальнейшем партнёрстве. В конце концов, развитие магии на более мощную ступень — одна из тех задач, которые я считаю приоритетными. Но о каком развитии будет идти речь, если мы с Университарием начнём знакомство на повышенных тонах?

Нет, она явно задумала нечто иное.

Я пытаюсь найти решение через призму злости и мести. А надо… выгоды? Это ведь мне выгодно? Магистры отправили в город неразумного идиота, а он поднял руку на мою бесценную Шарли. Разве не должен хозяин бегающей без поводка шавки компенсировать нанесённый ущерб, когда она кого-то покусала?

— Вот значит как, да? — пробормотал я, остановившись, и глянув в небо.

— Владыка? — спросил в замешательстве Аксилан.

Помотав ему головой, я двинулся дальше.

Что ж. В этом имелась своя логика. Если Аллегри и правда не сомневалась в том, что я успею вовремя и Шарли не пострадает, то не останавливать Шарука было весьма выгодно, так как случившееся значительно отягощало его вину.

А значит, увеличивало счёт, который я могу выставить за его прегрешения.

Звучит складно. Чересчур складно для первого же дня после нападения, хотя Аллегри говорила там что-то про неделю. Или она просто играла на моих нервах в порядке мелкой мести? А что, вполне правдоподобно. Неделя мучений с этим полоумным… Кошмар! Я даже сейчас вздрагиваю, несмотря на то, что на руках уже есть более-менее крепкая теория, которая нуждалась в последних подтверждениях.

К нашему счастью, Лионеллиан уже не моталась по городу, исцеляя строителей, а сидела у себя в кабинете, обставившись склянками, ретортами и какой-то высоченной штуковиной с кучей трубочек, альд-кристаллов и пластин с магическими знаками.

— Владыка? — выглянувшая из-за склянок Лион сразу же просияла. — Не ожидала вашего визита. Ох, Шарли, какое великолепное платье! — выйдя из-за стола, она внимательно оглядела девочку и одобрительно кивнула, на что Шарлотта сразу довольно напыжилась. — Прекрасный выбор. Ох, мастер Аксилан, добрый день. Я так понимаю, вы все ко мне не от скуки зашли? — спросила она, посерьёзнев.

— Увы, мы по делу, — разочаровал я тёмную эльфийку и вытащил из кармана кристалл связи. — Хочу, чтобы ты послушала одну запись. Возможно, ты знаешь говорящую.

— Я вся внимание, — кивнула чародейка и я нажал на рычажок воспроизведения.

С первых же секунд я понял, что попал в точку. Лион, услышав речь из кристалла, почти сразу нахмурилась и, чем дольше она слушала, тем мрачнее становилась.

— Шарайнэ… Старая шлю!.. — вскипела тёмная, но, скосив взгляд на стоявшую рядом Шарли, взяла себя в руки. — Профурсетка престарелая! Кхм. Простите, Владыка. Могу поручиться чем угодно, это голос Шарайнэ, магистра огня и старой маразматички в одном лице.

— Кажется, ты её недолюбливаешь, — фыркнул я.

— Терпеть не могу эту старую грымзу, — у Лион аж глаз дёрнулся во время этих слов. — Она… Кто-то вроде архимагистра Башни. Курирует дела Университария, распределяет финансирование. Говорят, ей уже сильно за двести, но она всё никак не уходит на покой и помирать, кажется, тоже не собирается. Постоянно придирается к экспериментальным магическим методикам и отказывается выделять деньги на исследования, которые ей не нравятся. Многие хотели бы её сместить, но Шарайнэ за десятилетия накопила целые горы компромата не только на магистров Башни, но и на некоторых правителей. А с наёмными убийцами, которых пытались ей подослать, разделывалась настолько изощрённо, что заказ на её голову больше никто не хочет брать, — она выдохнула, ненадолго замолчав, и добавила. — Я думаю, это один из её учеников. Могу попробовать вылечить его лицо. Если это кто-то из личных подмастерьев у неё на побегушках, то, возможно, я его узнаю.

Я почти было согласился на это предложение, но резко передумал и попытался оценить ситуацию немного шире.

— Честно говоря, не вижу в этом какого-либо смысла. Учитывая его состояние, мы не заставим его сотрудничать с нами и сообщить магистрам, что в городе всё в порядке. А если он не выйдет на связь или не появится в их условленном месте, магистры могут отказаться от плана войти в город и тогда переговоры однозначно сорвутся. Как-то не хочется упускать инициативу…

— У вас есть какие-то мысли по этому поводу, Владыка? — с хитринкой в глазах прищурилась Лион.

— Есть одна, — кивнул я и ухмыльнулся. — Как говорил один древний мудрец, если гора не идёт к Магомеду, то Магомед идёт к горе. Скажи мне, Лионеллиан, эта ваша Шарайнэ любит сюрпризы?

— Ненавидит, — с явным предвкушением сообщила Лион.

— Прекрасно, просто прекрасно, — обрадовался я и повернулся к командиру стражи. — Мастер Аксилан, мне понадобится ваша помощь. Сможете предоставить для дела пыточных дел мастера с инструментами? Чем страшнее у него будет харя, тем лучше.

Ледяные плиты каменного пола обжигали израненное тело не хуже огня. Фирош пытался спастись от холода на тщедушной соломенной подстилке, но стебли сухой травы терзали не хуже шершавых и грубых камней, впиваясь в ожоги и вскрывая волдыри при любом неосторожном движении.

Недавние события превратились для Фироша в вереницу нечётких, запутанных и кошмарных образов, которые никак не хотели сложиться в стройную и ясную цепь, мелькая смазанным калейдоскопом. Он не мог вспомнить, как именно оказался в этом сыром подземелье… или же просто не хотел. Из-за страха, что воспоминания окажутся слишком невыносимы. Ведь из-за стены, которой его дрожащий разум отгородился от них, веяло лишь ужасом и безысходностью. Он чётко помнил лишь как вошёл в особняк и поднялся по лестнице на второй этаж. А потом…

Пылающие демонические глаза, сжигавшие душу. Улыбка чудовища-людоеда на устах маленькой девочки. Пульсация древней и невыразимой злобы. Гигант из чёрного пламени. Смех набившихся в логово монстров. Образы яркими мимолётными вспышками зажигались перед его внутренним взором и почти ослепляя посреди вязкой полутьмы сырой темницы, в которой он очнулся.

С каждым тяжёлым вдохом, с каждым ударом сердца Фирош всё больше утопал в отчаянии, словно в бездне не имеющего краёв и дна океана. А боль измученной плоти, страх неизвестности, холодные камни узилища, вес кандалов на руках и тщетные попытки вымолвить хотя бы одно жалкое слово обрубком языка постоянно вливали в этот океан новые воды.

Ближайшее будущее Фирошу рисовалось в чёрных и непроглядных красках. Каждую минуту он ожидал, что скоро к нему придут и сделают одним из тех счастливых беззаботных болванов. И молодой перспективный маг, личный ученик магистра огня, бесследно исчезнет, став пустой марионеткой Владыки демонов. Эали утешало лишь то, что он успел передать магистрам несколько рапортов. И, быть может, его исчезновение станет поводом для Башни принять меры и выжечь заразу.

Однако шло время, но к Фирошу никто не приходил. Он не слышал ни звуков шагов, ни отголосков чужой речи — ничего, кроме угнетающего и сводящего с ума звука постоянно капающей где-то за стеной воды. В какой-то момент эали не выдержал и попытался привлечь к себе внимание. Он выл, ревел и бил кандалами по толстой решётке, надеясь, что хоть кто-то придёт на шум. Но как он ни старался, в коридоре по ту сторону прутьев так никто и не появилось ни единой души. Постепенно парень сдался и понял, что компанию в этом месте ему могут составить лишь холод и боль.

Самым мучительным было то, что Фирош не знал, смог ли он добиться цели, из-за которой пошёл в логово врага, или же его бросили гнить в это глухое подземелье, смеясь над бессилием и тщетной попыткой. Как ни пытался эали напрячь свою память, но единственное, что у него получалось из неё извлечь — чувство приближающейся неминуемой смерти и мимолётные пугающие образы, которые, едва появившись, разбивались звуками капающей воды. Стена же, скрывавшая воспоминания, была нерушима.