Клеймо на душе (СИ) - Горовая Ольга Вадимовна - Страница 24

Замерла на пороге своего кабинета, словно споткнувшись на этих чертовых шпильках. Опешила, едва не выронив сумку. На столе стояла пузатая ваза из фиолетового стекла с огромной композицией невероятных цветов, Юля и половины их названий не знала. А еще под этими цветами стояла ее чашка и… Окей, Юля могла поспорить на то, что в ней.

Бросив сумку на привычное место в углу дивана, она на подламывающихся ногах подошла к столу, против всякого осознанного желания глубоко вдыхая дурманящий запах свежего кофе. Протянула руку, обхватив чашку.

Та была горячей. Рядом стоял стакан с водой.

У них всегда кофе варил Дан. Юля не умела. Могла включить кофемашину, «приготовив» эспрессо или американо. Купить могла, это ей тоже прекрасно удавалось, чему Дан всегда усмехался. Но вот заваривать в турке свежесмолотый кофе так, чтоб раскрыть все грани аромата и вкуса зерна, чтоб притомить и не дать закипеть, чтоб не потерять пенку… Никак не могла Юля освоить такую науку, терпения не хватало.

А Дан умел. Давно научился, еще до того, как они познакомились даже, тусовался с друзьями в одном из баров, где хозяин долгое время в Турции жил, освоил это умение. Ну и Дану передал, когда тот интерес проявил.

И всегда именно он варил ей кофе утром.

Дрожащей рукой подняла чашку, сделав глоток. Так и есть: горячий, ароматный, крепкий, как живой, напиток словно прогрел ее изнутри всю. Именно такой, как Юля любила.

— Где ты турку грел тут? — не поворачиваясь, спросила она, услышав тихий шум прикрывающейся двери за спиной.

— Есть электрические, Юль, — он замер за ее спиной в полушаге, так, что тепло его тела окутало, будто плед, накинутый на плечи.

Слишком опасно, учитывая, что Юля ночью почти не спала, нельзя этому теплу доверять. И расслабляться тоже.

— Ты даже раньше меня приехал, — стараясь держать ровный тон, она хмыкнула, отступив, повернулась к нему, отпив еще кофе. Ну вкусно же, как тут отказаться?

— Хотел, чтобы кофе для тебя был горячим и свежим, — в уголках рта Дана притаилась грустная усмешка, понимающая, что заставило Юлю отступить. — И ждал тебя по приезду.

А глаза красные, что у вампира. И сам весь как через центрифугу пропущен, хоть и в свежем костюме, побрит. Не спал… Даже меньше, чем сама Юля, похоже. Сердце дрогнуло, но она придушила этот порыв. Сколько раз он ее жалел за последние годы?

И все же… «Сова» по биоритмам, Дан ужасно переносил ранние подъемы и чувствовал себя соответственно, если приходилось вставать раньше семи. А лучше бы и до девяти ему всегда было поспать. Но ведь регулярно поднимался на работу, пытаясь доказать отцу или самому мирозданию, что способен и с этим справиться.

— Он вкусный. И цветы прекрасны, — честно признала Юля, сделав еще глоток. — Но это капля, Дан. И ей не перекрыть то море боли, что ты заставил меня испытать за последние несколько лет.

Прикрыла глаза, и оттого, что слизистую пекло, сама тоже ни разу не выспалась, и оттого, что поймала себя на мысли: всматривается, вглядывается в него, пытается понять верит он ей теперь или не верит? А ведь какая разница, если сразу принял худшее о Юле, вопреки ее словам…

— Капли стекаются в океан, малая. А в нем растворится любое море, потеряется… — тихо шепнул Дан у ее виска, обхватив плечи Юли руками.

Аккуратно, без принуждения, сам наклонился, чтобы и она кофе не расплескала, но и прижаться к ее коже губами чуть выше дужки очков. Мимолетно и быстро, но так сжав плечи Юли… с такой жадностью и потребностью, что ее от самого этого ощущения затрясло!

Задохнулась все равно.

— Не выйдет, Дан. Поздно… — отставила чашку, все-таки боясь расплескать, спрятала руки за спину, видя, что и он эту дрожь заметил. — От сигарет не так и легко отвыкнуть, — с каким-то неловким смешком попыталась отговорку для этой дрожи придумать, чтобы не рассчитывал, что дело только в нем.

— Мы оба живы, значит, еще есть шанс. А я упертый, — не согласился с ней Дан, так и продолжая касаться лицом волос Юли. Мог и не напоминать, о его упертости она была в курсе. — Но, кстати, про сигареты, — словно бы спохватился Дан и отклонился.

Нет, она не собиралась за ним тянуться. И не потянулась. Ее просто от недосыпания и усталости качнуло немного. А то, что в его сторону, дело случая…

— Держи, остались у меня, когда сам бросал, вроде срок нормальный, я проверил, еще годные. И заказал тебе две пачки уже. Это курс. Они действительно работают, а у нас такие таблетки не продают, помнишь, — Дан достал из кармана пиджака палетку с таблетками и положил около стакана с водой. — По одной в день.

Пока Юля растеряно смотрела на лекарство, он снова быстро наклонился и коротко поцеловал ее в губы. Но отступил до того, как Юля возмущенно зашипела на него:

— Дан! Я тебе вчера сказала — хватит, у меня закончились силы. Все! — Юля даже руку вперед выкинула, будто пыталась создать между ними преграду.

— У меня еще есть, любимая. На двоих хватит сил, — улыбнулся он, но в этой улыбке было так же мало веселья, как и в первой. Вроде он действительно осознал всю тяжесть того, что теперь стояло между ними по его вине. — Пей кофе. Отец грозился приехать к восьми, не до того станет, — напоследок подав ей чашку со стола, он таки отступил, явно дав понять, что подарит ей несколько минут в тишине наедине с самой собою.

Юля только фыркнула в ответ на его обещание. Спасибо, нахлебалась по горло уже всего, на что его упрямства и выдержки хватало. И Дан понял, но и всем своим видом давал понять, что ее скепсис ему не помешает, даже несмотря на явную усталость.

И все же, оставив кофе, выпила одну таблетку, запив водой, что он для нее приготовил, наблюдая, как Дан идет по коридору в направлении кабинета своего отца, устало разминая затылок при этом и двигая плечами. Точно пытался взбодриться.

Дмитрий приехал через полчаса. Юля успела допить кофе, просмотреть бумаги по договорам, которые собирались обсуждать сегодня на совещании, и не успела толком накраситься. Честно сказать, уже при одной мысли, что надо наносить на кожу тональную основу и тушь, бросало в дрожь. Она ощущала себя настолько замученной, что эти ухищрения, которые и так-то не особо по жизни любила, только больше вгоняли в какое-то нервное напряжение. И, в итоге, Юля так и не собралась.

Посмотрела на себя в зеркало перед тем, как идти в кабинет отчима оценивающим взглядом: Диме все равно, Дан ее и не в таком виде созерцал, бывало, ну а остальные… Они же подчиненные, им до ее внешнего вида должно быть, что до внешнего вида лампочки. Махнула рукой на это все, застегнула наглухо ворот блузы, чтобы «засосом» не сверкать, прижала глаза под очками и пошла на утреннее совещание.

Зря волновалась, на нее никто не смотрел. Взгляды всех менеджеров и руководителей отделов были сосредоточены на Богдане целиком и полностью, на Юлю никто внимания не обращал. Все знали, чей он сын, да и о вечном конфликте между Дмитрием и Богданом были в курсе. В воздухе буквально висело недоумение и вопрос «что он здесь делает?».

И это при том, что Дан сидел в дальнем углу, молча слушая каждого выступающего, и за последние полтора часа ни единого слова не сказал. Единственный раз, когда он, вообще, показал себя, как живой человек, а не статуя, это когда у Юли закончилась вода. Дан так же молча поднялся до того, как она успела бы встать, сам подошел к столику, стоящему неподалеку от его «угла» и, взяв новую бутылку, открутил крышку и наполнил Юле стакан, поставив остаток рядом.

Все. Больше он положения не менял и ни единого мнения по обсуждаемым вопросам не высказал. В принципе, зная Дана очень и очень хорошо, Юля от него другого и не ждала. До того, как совершать какие-то действия или комментировать, Дан хотел получить максимум данных, не выказывая своего отношения или взглядов. Он собирал информацию. И записывать ему не было нужды, основное запомнит, изучит логику присутствующих, то, по каким принципам они работают, а вот мелочи уточнит потом.