Наугад (СИ) - "Ande" - Страница 39

— Гм. Скажу честно, Дух. Моя Людка этого не поймет. Поэтому держи себя в руках. — ответил мне Фред. — хотя, я тебе сочувствую. И где то даже понимаю. В меня невозможно не влюбиться.

— Бля, Фред! Хуле тебе то не спится?

— Ты знаешь, Дух, ради твоего признания мне, я готов не спать сколько угодно. — заржал Андрюха. — но не волнуйся, я никому не скажу. Наверное.

— Тут ведь тебе и Игорь не поможет…

— Расслабься. Хорошо, что ты с Викой не стал ругаться. Ни к чему это. И спасибо за приятное окончание дня. Но я не за этим. Я Суркову не хочу звонить. Ты не знаешь, когда он на свою стройку поедет? Хотел посмотреть, что там и как у него.

— Мы в воскресенье собирались, с утра. В субботу я к маме. А в воскресенье, с утра, на стройку к Суркову. Шашлыки, то- се.

— Отлично! Я тоже подъеду. Расскажи Суркову, чтоб планы не менял. Ладно?

Мы попрощались. И я отпил кофе. Интересно. В то, что Фред собирается смотреть сурковский дом, я не верил ни секунды. С другой стороны раз уж так пошло, то чего от него бегать?

А телефон зазвонил снова.

— И почему ты не перезваниваешь, что бы сказать, как страдаешь без меня?

— Ты еще не спишь?! Я щас приеду и выпорю.

К будущей даче Суркова мы подъехали около десяти утра. У него уже почти возведен первый этаж! Обалдеть! Вспоминая Серегино нытье, я теперь не мог отделаться от мысли, что он прибеднялся. Большой участок, обнесенный капитальным красивым забором. В углу стоит вагончик строителей, рядом скворечник удобств. Вдоль забора вытоптана тропинка. Я было решил, что он, в своем зверстве, заставил бойцов ночами патрулировать забор, для борьбы с расхитителями. Но все оказалось еще веселее.

Загнав машину во двор, и закрыв ворота, Сурков достал боцманскую дудку и, что есть силы засвистел. Внутри дома в это время раздавался какой то стук и работала какая то техника. С первым звуком Сурковской дудки все стихло, и, спустя несколько секунд возле входа в дом построились в одну шеренгу четверо военных строителей в спецовках. Пятый скомандовал:

— Равняйсь. Смирно!

Развернулся, и строевым шагом подошел к Суркову. Подойдя, надел строительную каску, и вскинул руку к виску:

— Товарищ старшина первой статьи! Во время вашего отсутствия происшествий на объекте не было. Личный состав занят согласно плана работ! Докладывает сержант Арутюнян.

— Встать в строй — буркнул Сурков и прошелся вдоль шеренги. Еще когда мы ехали, он просветил, что у него работают: двое каменщиков- армян, белорус — бетонщик, и двое парней — отделочников из Иванова. Под глазом Арутюняна густо синел уже старый синяк. Сурков, пройдясь вдоль строя, приказал:

— Пять кругов вокруг объекта. Бегом марш!

И бойцы сорвались с места, на ходу перестроившись по двое. Тут до меня дошло, что значит вытоптанная дорожка вдоль забора. Я не выдержал и заржал, доставая сигарету.

— Ты мне, блять, не срывай работу с личным составом! — вызверился на меня Сурков. — с ними чуть слабину дашь — уже бухие с утра.

— Что вы, что вы, товарищ старшина. И думать не смею.

— Вот, блять, и не смей. Иди вон, шашлыком займись. — он кивнул в сторону.

Под соснами вкопан деревянный стол и две скамейки. Рядом стоит мангал. Со скамейки, на которую я уселся, открывается сказочный вид на залив. Правее виднеются форты Кронштадта. По заливу плывет сухогруз. Над головой шумят сосны. Слева начинается песчаный пляж и дюны.

Я сходил, принес из машины сумки с продуктами и всем необходимым. Достал купленную на барахолке ступку, положил разделочную доску, и принялся за соус для шашлыка.

Я так и не решил, что мне делать со знанием, о том, что Викин отец хотел меня посадить. Поначалу, как только услышал, в голове созрел план. Он, выйдя из дома, переломает себе ноги. Я, в принципе, смог бы это устроить. Еще и бревно какое, блять, на голову упало бы, случайно. Но все это глупо.

Я совершенно уверен, что Вика не то что не знает, а даже не поверит, когда узнает, что сделал ее отец. Я даже думаю, что и его жена об этом не знает. Мне лишь, вполне очевидно, что у родителей, с Викой, был какой-то разговор. Что же я им так не нравлюсь то?

В четверг она приехала в институт как обычно. Сияя улыбкой и лишая воли обаянием. И я решил, что случившаяся жопа — это не событие. Это процесс. И как там потом сложится, мы еще посмотрим. Тем более что я знаю ближайшее будущее. И в нем у меня перспектив и шансов в миллион раз больше, чем у ее высокопоставленного отца. Так что, когда ни будь, проявив милосердие к ее папаше, я не откажу себе в удовольствии. Нет, не откажу. Ну и живем дальше.

Тем более что научная работа, что мы делали, была по настоящему любопытной. Мы рассматривали возможности и принципы кредитования западными банками муниципальных программ. В социалистической стране. Я поначалу удивился, но потом Вика и Ленка притащили кучу материалов по таким проектам в Чехии, Венгрии, и Болгарии. Оказывается, наши социалистические друзья, всегда кредитовались и в МВФ, и в банке Реконструкции и Развития. Забавно то, что, к примеру, события в Чехии, в шестьдесят восьмом, совпали с выплатами по кредитам МВФ. Да и в Польше.

Вывод напрашивался смешной. Что экономика наших социалистических соседей, во многом основывалось на западных кредитах, и наших ресурсных поставках. Ну как у Белорусии, в нулевых. Стоит чуть прикрутить содержание говорливого усача, и в стране начинаются волнения. И денег, для поддержания его экономической модели, нужно не так уж и много. Но с какой снисходительностью белорусские пропагандоны разговаривали с россиянами! Как в самой России оргазмировали от белорусского вождя! О том, что главное — желание народа. И белорусский порядок — пример для всех. Ага — ага. Главное — выклянчить ярд у России. И не проговорится стране, что она на содержании. А Россия чо, она богатая, и не такие деньги просирала.

А вообще, конечно, Лишова, она меня деморализует. Я фонтанировал и искрил. О том, что нужно продумывать систему залогов. Может, женщин будем закладывать? Проничева требовала серьезности, а я ныл что уже практически уничтожен. Что в Москве жара, нелинейные пространства и победа добра над смыслом. А меня — туда. За что?!

А Ленка вычитала новое слово — сексист. И я с удивлением сообразил, что весь этот феминизм еще только начинается, и с удовольствием дразнил моих подельниц. Ни приевшийся набор аргументов, ни избитые стереотипы, еще не въелись в общественное сознание. И спорить с ними о роли женщин в жизни было весело. Но, когда я заявил, что лучше один раз родить, чем всю жизнь каждый день бриться, крыть им стало нечем. И нас с Викой выгнали. Наказав быть в понедельник.

Я собирался затащить ее домой, но у ее папаши не забалуешь. Машина ждала у ворот. Я не удивился и не расстроился. Был готов. Я ее украл ночью из дома и увез к себе. Как я и думал- фигня. Там не охрана, а видимость. И даже дырка в заборе. А утром вернул. Мы очень веселились.

От всех этих мыслей меня отвлек солдат, что принес пару шезлонгов. Расставил их, ушел, принес дров, и развел мангал. Поинтересовался, не нужно ли мне чего? Получив отрицательный ответ, ушел в недра строительства. Как ни странно, он не выглядел страдающим. Как человек отслуживший, я легко вижу тех, кому на службе жизнь не мила. Нет, этот, несмотря на пробежку, выглядел вполне довольным.

Делать соус меня научила бабушка. Ничего сложного. Берешь несколько зубчиков чеснока. Чистишь. Берешь кинзу. Мелко режешь. Потом растираешь чеснок и кинзу в ступке. Подсыпая соль, и немного сахару. Потом вываливаешь туда соус «Краснодарский». И майонез, в треть от соуса. Тщательно перемешиваешь. И ставишь в прохладное место настояться с часик.

Достал лук и принялся чистить. Порезал, сложил в миску. Достал шейку, порезал, сложил в миску, посолил, перемешал с луком. Засыпал приправами, что купил в «Березке» на Наличной, в Доме Дипломатов. Сенной рынок — это прекрасно, но с приправами там всеж не очень. Зира да тмин. Тоже отставил. Тут подошел Сурков.