Полночные наслаждения - Джеймс Элоиза - Страница 60

• Предыдущая
• 60/82
• Следующая

Патрик кивнул. Он все время гадал, что этому Фуко от него нужно. В поведении этого человека было нечто настораживающее. А его спутник вообще похож на обыкновенного громилу. Так что, вероятнее всего, Фуко выполнял при Селиме обязанности сводника. И продолжает выполнять. А в Турцию, наверное, посылает не только изделия из английской кожи.

Месье Фуко не торопился и перешел к делу лишь после того, как произнес достаточное, по его мнению, количество любезностей.

— Вы не представляете, достопочтенный мистер Фоукс, — с пафосом воскликнул он, — как я страдаю от невозможности присутствовать на коронации моего дорогого Селима. Но дела требуют моего пребывания в Лондоне.

Последнюю фразу он произнес со значением. «Почему же я до сих пор ни разу не встречал этого типа ни в одном приличном доме?» — мрачно размышлял Патрик. А Фуко тем временем продолжал:

— И я осмелился просить вас от моего имени передать султану, наверное, лучше было бы сказать, императору Селиму небольшой сувенир. Мне бы очень хотелось, чтобы высокочтимый Селим знал: в эту торжественную минуту мое сердце с ним.

На душе у Патрика полегчало. Только и всего? Ясное дело, Фуко готовит почву на случай, если придется спешно покинуть Англию. Если это не так, то значит, он очень ловкий мерзавец, а может быть, даже преступник. Не дай Бог!

Патрик заверил месье Фуко, что будет более чем счастлив лично вручить императору Селиму его подарок.

Пообещав доставить подарок через два месяца, месье Фуко раскланялся и направился к двери, распространяя вокруг себя слабый аромат духов.

— Известно, что Селим неравнодушен к рубинам, — произнес он, расставаясь с Патриком. — Я предполагаю подарить ему украшенную ими серебряную чернильницу.

Все последние сомнения Патрика были рассеяны. Разве не сам Брексби утверждал, что Селим обожает рубины? «А каким образом Фуко добудет свой драгоценный подарок, это не мое дело».

Некоторое время Патрик задумчиво смотрел на закрывшуюся за гостями дверь. Он уже очень давно не вспоминал о коронации Селима. А ведь эта поездка в Турцию сейчас создавала определенные сложности. Придется оставить Софи. Надолго. «Я буду отсутствовать самое меньшее несколько месяцев. В это время она, наверное, вообще не будет расставаться с Брэддоном».

Вечером, в тот момент, когда камердинер осторожно поправлял на нем сюртук, Патрик принял окончательное решение. «Алекс прав. Черт возьми, я веду себя как кисейная барышня. А ведь были надежды, что жена влюбится. И, как мне тогда казалось, небезосновательные. Не навещать ее в спальне, пожалуй, не самый разумный способ достичь этой цели».

Он решительно вошел в гостиную и увидел Софи. Она стояла в другом конце комнаты, смотрела в окно. На ней было простое вечернее платье из бледно-зеленого шелка. Небо на закате было чистое, а затем, как всегда внезапно, полил дождь. Слуги еще не успели зажечь все кенкеты, и потому в гостиной было довольно сумрачно.

Патрик удивился скромности платья Софи. Без всяких вырезов и прочего. Не то что тогда в опере. Давно она такого не надевала. Или, может быть, он просто не замечал? На голые руки она даже накинула небольшую шаль.

Патрик прирос к полу. В этом платье она казалась ему еще более соблазнительной.

— А что, Генри сегодня с нами не ужинает?

Софи отвернулась.

— Нет, он…

Патрик быстро пересек комнату и заключил Софи в объятия.

Она испуганно вскрикнула и уронила на пол шаль. Губы Патрика приблизились к ее губам и захватили их. Она встрепенулась навстречу ему, как если бы в последний раз они этим занимались только вчера. И все ее отчаяние, сомнения, тревоги, надежды — все это в его объятиях смешалось и расплавилось.

Наконец спустя вечность он очень медленно освободил жену и поставил на ноги. Затем, ни слова не говоря, только буравя ее своими непроницаемыми черными глазами, подал руку и сопроводил в столовую.

Софи смотрела на него через стол, боясь заговорить. А очень хотелось спросить, например: а) как это ты сподобился наконец заметить, что у тебя есть жена? и б) а что, твоя куртизанка сегодня вечером занята? Но разумеется, ни этих, ни других вопросов она ему не задала, преувеличенно сосредоточившись на еде.

Патрик за ужином выпил вина, наверное, в три раза больше, чем обычно. Каждый раз, стоило только бросить взгляд на сидящую напротив Софи, его охватывала дрожь, и он тянулся к бокалу. Скорее бы только закончился этот бесконечный ужин.

Неожиданно она развязала ленточку, стягивающую медовые локоны, и они, освобожденные, закручиваясь в спирали, рассыпались по плечам. Один непокорный завиток упал на высокую спинку стула. Патрик невольно залюбовался. Чистейший янтарь на фоне потемневшего от времени красного дерева смотрелся необыкновенно красиво. Он вспомнил, как эти дивные волосы терлись о его обнаженную грудь, и чуть не застонал.

Клеменс унес телячье филе и вернулся с блюдом, на котором красовалась оленья нога.

Софи смущенно поежилась, как будто по телу побежали мурашки. Что-то во взгляде Патрика заставляло ее одновременно тревожиться и испытывать восторг. В оконные стекла громко ударял холодный дождь. Софи не знала, о чем говорить. Она пыталась придумать что-нибудь умное, но ничего такого в голову сейчас не приходило.

— Алекс вчера окончательно переехал в город. Софи засветилась ослепительной улыбкой.

— Как Шарлотта?

— Я забыл спросить. Кажется, ничего.

— А дети?

— Дети? Тоже.

Софи вздохнула. Надо придумать какую-нибудь тему для разговора. У них предстояла еще одна смена блюд, а потом Патрик, возможно, отправится на свои вечерние развлечения.

— Тебе понравились «Разбойники»? — Несколько дней назад они были в театре.

— Этой пьесе лет двадцать пять. Кроме того, она уже шла.

— А мне Лидия Лэнгвиш понравилась.

— Та, что играла главную героиню?

— Да.

Патрик фыркнул:

— Мне все это действо напомнило вздорные романы типа «Невинного адюльтера» и «Утонченных страданий».

— Кстати, «Утонченные страдания» я читала. — Глаза Софи замерцали. — Это воспоминания леди Вудфорд. Знаешь, у нее была совершенно потрясающая жизнь.

Патрик пожал плечами.

Разговор снова иссяк. Софи наколола на вилку кусочек оленины. Единственное, о чем она могла сейчас думать, это поцелуй Патрика. Что заставило его это сделать? Впрочем, ее мучил более важный вопрос: решится ли он на это снова?

Она украдкой посмотрела на мужа. Он откинулся на спинку стула и рассматривал на свет бокал с вином. Одетый во все черное, со спутанными посеребренными кудрями, он был поразительно похож на хрестоматийного дьявола. Свеча, стоявшая между ними, мигала, мигала и наконец погасла. И тотчас же через стол легла Длинная зловещая тень.

«Как я могла надеяться удержать возле себя, в своей собственности такого красивого мужчину?»

— Это тебя, Китинг, — проворчал Клеменс тоном, какого никогда не допускал там, наверху. — И тебя, Симона.

Симона округлила глаза, откладывая недоеденный рогалик.

— Должно быть, он наконец-то выпустил ее из постели. Остается надеяться, что она еще может ходить.

Китинг нахмурился:

— Что у тебя за манера говорить о господах: она, он! Симона состроила ему вслед гримасу, а затем сама ринулась вверх по лестнице.

Софи приветствовала ее блаженной улыбкой:

— Скажи, чтобы мне приготовили ванну. И подготовь зеленый костюм для верховой езды.

Симона едва скрывала улыбку. То, что произошло за истекшие сутки с господами, по-видимому, не требует объяснений. Стоит только посмотреть, как счастлива леди Софи!

Единственное, в чем Симона сомневалась, сказала ли госпожа ему о беременности. Сама она уже давно обо всем догадалась, но достопочтенный Фоукс скорее всего понятия не имел. Симона оглядела комнату. Узнав эту потрясающую новость, он определенно должен был сделать подарок леди Софи. Может быть, бриллианты. А как же — богач!

Впервые, садясь в карету Брэддона, Софи чувствовала себя счастливой. Сегодня она планировала заняться с Мадлен изучением правил поведения за столом.

• Предыдущая
• 60/82
• Следующая