Роман одинокого человека (СИ) - "Orcusian" - Страница 22

— Угу-угу. Согласен.

— Пгоди… годи. Ты его это мш… эдакий, тяжёлый, это, несёшь? — Ух, глазастый! В потёмках дома чёрный мешок углядел.

— Да вот мусор выношу. Собираюсь выкинуть, да сходить в город, сакэ купить. Будете? — Одного стошнило прямо на меня. — Нет? Так и сказал бы. Может чего другого?

— Неане гори зубы. Пок… а, ывай мешок!

— Мешок матерчатый, старый, под мусор. Чего на него глядеть?

— Бей его, гада! Ценное уносит!

На глазах протрезвели. Этот не дурак, а так много пьёт! Ах, алкоголь, губишь ты светлые головы. В неё то, первую, кулак мой и прилетел. Что с пьяных взять. Борцуны они никакие, но вот одна падаль, скотина такая, дурак я, что не остановил, чтоб ему, алкашу, в глотку ни капли всю жизнь — выбежал на улицу и стал орать, звать на помощь. А пришли хорошо известные мне уроды… работорговцы. Ну откуда вы? Ну что же мне везёт-то так с вами! Завидев меня, только и пели песенку они свою старую и мерзкую.

— Смотрите какой раб хороший! Берём его, только конечности не ломайте!

— Я член Гильдии Торговцев, у меня бланк есть, мы с вами даже союзники!

И это было правдой. Я вступил в Гильдию Торговцев чтобы иметь право вести торговлю на территории Союзных городов. Заодно получил некую свободу от этих уродцев. Они перестали досаждать меня, а то было время, просто пришли и давай хватать всех подряд, мол мы на рабов похожи. Уроды, мать их. Ну и как жить? Простой фермер, плати налог, который душит тебя, получай кандалы, которые сломят тебя, будь паинькой, а то голова дождётся тумака. Как тут не бунтовать? Да я бы с радостью отдал весь свой провиант, да снаряжение бунтовщикам! Да скрываются они… На фоне псевдо-порядка даже фанатики-нацисты из Святой Нации кажутся образцами государственности. Так и начался мой длинный и извилистый путь злобы и презрения ко всей фракции Союзных городов.

— Да нам плевать. Посидишь годик, а там отпустим, за хорошее поведение. ахааха.

— Ненене, хехехе. Пусть добудет нам 10 тысяч тонн руды, вот тогда и свободен!

— До следующей поимки! Хахахаха!

Га-га-га-га. Смешно им. Много их… Бросил котомку и бежать, но кто-то ловкий задел меня своей шипастой дубинкой по ноге и этого хватило, чтобы ощутить песок на зубах. Эти шипастые дубики — излюбленное оружие работорговцев. Шипы раздирают кожу и помимо синяка изволит место удара кровоточить и жечь болезненно. Оружие такое не убьёт, шипы не глубокие, но запоминается жуть как хорошо, отлично подходит для усмирения негодующих. И я как вспомнил всё самое мерзкое, да гневом боль заглушил. Тут-то первый подступивший осознал насколько я как безоружный опасен. Да только на это хватило гнева, боль вернулась, ещё парой ударов усилилась, а в таком состоянии ни одолеть их, ни сбежать. Отчаянное положение. И я давай УБИВАТЬ!

Удар дубинкой одного был перенаправлен в лицо другому, шипы достали до глаз и этот уже не увидит белого света. Хозяина дубинки же я по шее ударил ладонью протеза, как копьём, заставив захлёбываться в крови. Кровь. Кровь. КРОВЬ. КРОВИ. БОЛЬШЕ КРОВИ.

Я рвал и метал, словно загнанный зверь. Не жалел их нисколько. Кого-то на месте убил. Кто-то пытался убежать. Я ломал руки, ноги, жизни, но было этого мало. Воспоминания не давали мне выйти из обезумевшего состояния. Отступать было некуда, да и никак, я себя уже не контролировал. Ловкость рук, гибкость тела, мощь протеза, огромный опыт ведения боя, но их было много и те кто поопытнее, всё же попадали своими болючими дубинками. Усмирители усмиряют, не иначе.

***

Очнулся в оборванных штанах и кандалах на ногах. Опять. Я снова здесь: “дома”. В доме начальника каменоломни, а вокруг действительно все клетки заняты. Вчерашние алкаши валяются кучей. Кого-то даже привязали стоять у клетки, потому как места больше не было. Что творится…

— Та-а-ак… — Зевал начальник. — Наслаждайтесь отдыхом, чепушилы. У меня тут вся каменоломня занята покорными слугами. А-а-аха-ха-ха-ха! Скоро за вами придёт караван и заберут в другое замечательное место под солнцем.

Всё тело ноет. Кто-то меня перебинтовал. О рабах, даже буйных, заботятся, чтобы от кровотечения не сдохли. Сбежать я могу, но не тогда, когда на меня смотрит столько охраны. Да и болит всё, посижу лучше.

Время идёт. На каменоломню нас не гнали. Меня вообще из камеры не выпускали, да и ценник за мою голову такой высокий, что покупателей не найдётся. Иногда приходили местные надзиратели за одним или двумя, похоже что кто-то умер на каменоломне. Кого-то выкупали. В прошлый раз когда я был здесь, то в доме начальника почти никого не было из рабов, всех держали в бараках, а сейчас кому мест в клетке нет, те стоят привязанные к прутьям. Ни за кем никакой караван ещё не приезжал. С каждым днём слышно как всё больше ругается начальник. Фураж с едой задерживается. Даже не работая у рабов всё плохо, а кого отправляют работать — умирают.

Я же, пока ночь наступает. Снимаю с себя кандалы и помогаю остальным — готовим грандиозный побег. Разузнал где что лежит. Наговаривая всякую гадость, дразня и действуя на нервы устроил так, что меня ещё раз побили и упекли в дальний угол, чтобы “сидел там и глаза не мозолил”, да только этого мне было нужно.

Голод убивает. Я мысленно ухожу размышлять о добытых технологиях. Разобраться сложно, не получится как у Идущих по Клинку. Сейчас просто не существует таких станков с высокой температурой и давлением, и не воссоздать, я не знаю как добиться необходимого. Я не изобретатель и всё что могу лишь постараться повторить. Но кое что мне всё же доступно для понимания. Будет не супер, но очень близкое к качеству Идущих, так что осталось вооружить всех рабов и организовать побег.

***

Этот день настал! Работорговцы упекли какого-то наёмника и за ним его дружки пришли. Договориться мирно не получилось, начальник жадина, за что поплатился и завязалась драка. Тут то я клич и подал. Стал вытаскивать подготовленных из клеток. Помчался в оружейную, пока огонь восстания разгорался, нужно топливо. Из оружейной стал хватать весь ржавый хлам, что отдалённо на оружие был похож. Хех… мою куртку и маску, видать, продали. С боем мы одолели всех в доме начальника и отбились от тех, кто на улице следил за работниками. Наёмники отбили своего и хотели покинуть через главные ворота, но их одолели. Торопятся, глупцы, ни себе — ни кому, нас не ждали, думали сами всё решат. Но и такие вполне союзники в данной ситуации, но нас теснят, не отобьём. На всю эту катавасию глядели стражи Гильдии торговцев, у них здесь отдельное здание с представительством. Стояли себе у входа в свой центр и глядели на представление.

В спину мы получили от других доблестных вершителей правосудия — сюда наведались три каких-то техохотника и давай лупасить беглецов. Техохотники обычно бойцы сильные и наш побег мог бы сойти на нет, но, я хоть и благодарен им в целом, а сейчас пришлось хорошенько вступиться за восстание. Без этой шайки оборванцев мне не вырваться за ворота, а там уже ждали не какие-то сторожи с палками, а закованные в тяжёлые доспехи элитные бойцы рабовладельцев. Они стоят, ждут когда мы выдохнемся, ждут нас у ворот и своим видом психологически давят.

Надо спасать ситуацию. Я увёл людей в барак для стражников! В бараках должны быть еда, а то нас голодом морят специально. На пустой желудок в пустыню убегать не с руки. Хоть голодные кирками машут кое как, медленно работают, но зато в бою такие же тюфяки. Только организованное восстание даёт хоть какие-то плоды, а то сбежать с боем одному-двум невозможно.

Пробиваться в барак не составило труда. Тут пару сторожей валялось на койках, там же они были схвачены. На втором этаже оказалось два сундука. И в них была еда! Много! Выпивки ещё больше, но я сразу пресёк попытки выпить. Весь алкоголь выкинул в окно, только воду позволил пить. Тех, кто был против, достаточно грубо и доходчиво попросить помолчать.

Трудное положение потихоньку становится лучше — от еды люди стали в себя приходить, почувствовали капельку свободы и знали, что после такого либо смерть в бою, либо пытки, издевательства и смерть на каменоломне и без выпивки стали навеселе. Я радовался, что они так много сделали. Этот миг — всё что у нас есть.